Дизель решает все - Маришин Михаил - Страница 26

• Предыдущая
• 26/71
• Следующая

Опомнившись, побежал перевязываться, а когда вернулся, то клинок был сухой и чистый, будто кто его протер или он просто впитал мою кровь. Чудны дела твои, Господи! Не веря своим глазам, хотел было потрогать на ощупь, но вспомнив порез, рефлекторно отдернул руку. Да что это я в самом-то деле?! Своего собственного оружия боюсь? М-да, боюсь… Факт. Но такую ситуацию терпеть нельзя, поэтому, пересилив себя, взял меч за рукоять и снял с рычагов. Ощущения вроде привычные, все как всегда, оружие — продолжение меня. Легонько взмахнул перед собой и, решившись, провел по клинку ладонью. Ничего.

От Новинок, сквозь открытое окно, в утренней тишине послышалось тарахтение мотора «Трансфакатора», который в дневное время стал исключительно моим транспортом, так как приходилось постоянно мотаться между НАМИ, «Борцом» и ЗИЛом. Решив, что меч подождет, и, наказав Полине строго-настрого близко к нему не подходить, схватил свой вечнозеленый рюкзак, в котором возил даже документы и чертежи, и выскочил на улицу.

Водитель, распахнув дверцу изнутри, приветливо помахал рукой, а когда я сел в кабину, протянул подушку.

— Держи, Петрович, чтобы головой на ходу не биться.

— Чего это?

— Да у тебя сонная артерия в заднице, наверное. Как в машину садишься, сразу засыпаешь.

Действительно, переезды я частенько использовал для отдыха, если не был занят какой-нибудь сверхидеей, как заставить работать то, что упрямо работать не хотело.

— Вот я девчонкам в правлении об этом и рассказал, — продолжил шофер. — Они и сжалились над тобой. Уж не знаю, откуда они ее взяли такую, наверное, по лоскутку тряпочками скидывались.

Подушка на самом деле представляла собой самое немыслимое сочетание обрезков различных форм и оттенков, а судя по запаху, была набита сеном.

— Отомстил, значит? — добродушно спросил я, с улыбкой представляя, какие слухи теперь поползут по заводу. — Но все равно спасибо.

— Да я от всей души! — смущенно ответил водитель.

— Не сомневаюсь! — улыбнулся уже в открытую, чем окончательно вогнал незадачливого дарителя в краску. — Поехали, что ли?

Машина зафырчала чаще, и мы поехали по ухабистой деревенской улице. Устроившись поудобнее, я заснул.

Я лечу, вокруг море звезд, красота неземная. В буквальном смысле — родная планета выплывает снизу и постепенно заполняет все поле зрения. Я абсолютно уверен, что это Земля, но несколько сбивают с толку непривычные очертания материков и океанов, укрытых во многих местах белоснежными вихрями циклонов. Такое впечатление, что Мировой океан обмелел, обнажив дно. Картинка все ближе. Ё-мое, да я падаю! Надо тянуть вверх! Тщетно! Я здесь только зритель.

Проплыл внизу материк, наверное, Южная Америка, пронеслись крупные острова, должно быть Гавайи, а при приближении Евразии меня вдруг охватило слепящее яркое пламя, сквозь которое лишь с большим трудом можно было разглядеть летящую навстречу ледяную равнину. Казалось, ярче него уже ничего быть не может, но… Вспышка!!! И тут же мрак. Я дернулся и проснулся.

— Извиняй, Петрович, не объехать ту яму было, уж и затормозил совсем, но все равно тряхнуло.

— Далеко еще? — попытался я восстановить ориентировку.

— Да приехали уже почти, пять минут.

Вскоре я уже входил в двери свежепостроенного опытного завода НАМИ, где на стендах обкатывались наши моторы с поршневыми кольцами из разных марок стали всевозможной обработки и закалки. Тут же разбирали и осматривали наработавшие контрольные часы двигатели. Утешительных вестей для меня не было, моторы по-прежнему показывали ресурс, эквивалентный пробегу не более 50 тысяч километров, далее им требовался капремонт. В то время как американская шестерка АМО-2 давала 100 тысяч. Что толку от вдвое более простого двигателя, если их требуется вдвое больше? Так на так получается. Мощность, грузоподъемность — это, конечно, хорошо, но если грузовики будут выходить из строя вдвое раньше «американцев», оргвыводы неизбежны. Хорошее могут и не заметить, а на недостатки укажут обязательно.

Забрав новую партию колец для автомобильных моторов, которые, как и было уговорено, строились исключительно на ЗИЛе, без энтузиазма отправился в обратный путь, накормленный обещаниями, что теперь-то точно все заработает как надо. Если бы и Лихачева можно было точно так же завтраками и уверениями кормить! А то директор рвет и мечет, и понять его можно, решать необходимо прямо сейчас, на что делать ставку, на свои силы или «американцев».

Под эти невеселые мысли я снова задремал и теперь иду с лозой по густому еловому лесу, пробираясь сквозь колючие лапы и точно зная — сегодня мой день. Я наконец найду то, что искал полжизни. Все приметы сходятся, именно в таких чашах, круглых как полная луна, земля рождает самое лучшее железо. Хотя волхвы говорят, что это Светлые Боги роняют его с неба и оно, падая, проминает землю.

Гор поблизости нет, кругом равнина, это место я сам заприметил с высокой ели, поднявшейся над своими сестрами у самого края. Меня никто не мог опередить. Теперь главное найти сокровенное, оно должно быть в самой сердцевине, в самом низком месте. Под ногами захлюпало. Плохо! Вода ест железо, превращая в обычную рыжую болотную руду, которой я и без того немало добыл в своей жизни. Лоза стала бесполезной, но я упрямо иду вперед, и передо мной, раздвинув зачахшие елки, расстилается круглое, небольшое, на перестрел, болотце. Да уж, сюда точно никто, кроме потерявшего разум коваля, вроде меня, не полезет. Голову тут и впрямь можно сложить, только булькнет и поминай как звали. Но никогда себе не прощу, если уйду, не проверив. Всю оставшуюся жизнь мучиться буду. Даже мнится, когда Мара заберет, тоже покоя не будет.

Вернувшись назад и вырубив подходящую жердину, двинулся к середине болота. Благо, пока было мелко. На полпути, уже по пояс в трясине, в голову полезли мысли, что копать здесь никак не можно. Ух, слуги Чернобоговы! Что вы мне голову морочите? Заманиваете? Если б мне на берегу разум не затмили, ни в жисть сюда бы не полез. Но теперь поздно, раз решил — совершай. Тем более, идти осталось совсем немного.

Слега ушла вниз, потыкав по сторонам, я нащупал края ямы и обошел ее. Опять вперед, с натугой переставляя ноги. Стой! Это же она! Оглянувшись вокруг, убедился, что стою посередине болота. Повернув назад, по следу в разорванном моховом покрове, ничего не нашел. Да где же она, я ж ее обходил?! Засуетился, вертясь на месте и тыкая жердиной в разные стороны. Неужто клад открывается лишь раз и не дается тем, кто не узрел свою удачу? Тьфу, нечисть! Оказывается, стоял на самом краю, а яма как-то оказалась за спиной. Едва в нее не ухнул, хорошо, что жердь была поднята и я успел опереться, ткнув ее прямо в трясину. Опора оказалась ненадежной, конец соскользнул с чего-то на дне и просел, отчего я хлебнул-таки болотной жижи.

Я нашел! Осталось только достать. Но теперь меня ничто не остановит! Даже если потребуется в гости к болотной нежити сходить. А нырять придется, стою по грудь, а в яме и полтора меня поместится. Воткнув слегу покрепче, чтобы себя по ней потом вытянуть, помолившись богам, набрал воздуха и нырнул. Болото, которое должно затягивать вглубь, воспротивилось и не хотело пускать меня, но я все же достиг его дна и, засунув склизкую гладкую тяжесть в суму, рванулся обратно на вольный воздух, которого в груди почти совсем не осталось. Ноги скользят, тяну руками со всех оставшихся малых сил, сжав рот, который сам собой хочет открыться и сделать вдох. В груди печет, меркнет разум. Борись или останешься здесь навсегда! Или будешь пугать по ночам честных людей, стучась им в дома бездушным утопленником! Рывок! Расплескивая жижу, высвобождаю голову и плечи, воздух врывается в грудь, которая дышит так, что по болоту идут волны. Я добыл!

Осталось посмотреть, что именно. Было бы жалко, приложив столько усилий, стать обладателем невеликого куска обыкновенной трухи. К своим пожиткам на берег я выползаю чуть ли не на карачках и первым делом вытаскиваю из сумы кусок, величиной с голову, стираю с него грязь. В теплых лучах предвечернего солнца матово блестит металл. Да! Сегодня мой день!

• Предыдущая
• 26/71
• Следующая