Большая книга ужасов – 53 (сборник) - Охотников Сергей Сергеевич - Страница 37
- Предыдущая
- 37/63
- Следующая
Я оказался посреди белой равнины. Под ногами колыхалось море травы с крохотными черепами вместо цветков, рядом стояло сухое черное дерево. На его стволе сквозь кору проступали женские фигуры и лица. Я узнал в них Сашу. Где-то высоко в кроне оставалась единственная живая ветка с листьями в виде глаз. До огненного знака было рукой подать, он висел в воздухе над невысоким холмом всего метрах в десяти от меня. Я пошел к нему, но остановился на полдороге и обернулся. Сухое дерево скрипело и стонало. Сквозь эти звуки проступали слова:
– Забери меня отсюда. Мне страшно.
– Как? Может, я просто дотронусь до знака и кошмар кончится?
– Нет! Не оставляй меня!
Логика подсказывала: ты должен поскорее смыться из этой галлюцинации. Я пошел вперед, выслушивая упреки Саши, и остановился на вершине холма. Моя рука замерла возле зеленого пламени. Громкий треск заставил меня обернуться. Большая ветка отломилась от дерева и упала на землю. Череп-трава тут же заскрежетала крохотными челюстями и принялась пожирать древесину.
– Вот блин!
Я побежал обратно. Я понял: Сашу нельзя бросать в этом месте. Не слишком рационально, но, с другой стороны, никто не обещал, что здесь действуют законы физики и логики.
– Ну, и что нам теперь делать? – Я сел на землю возле корней и облокотился спиной о ствол.
– Не оставляй меня. Мне страшно.
Череп-трава уже превратила упавшую ветку в труху, а теперь стучала и скрежетала зубами. Положение казалось безвыходным.
– Ладно! – говорю. – В конце концов, это моя галлюцинация. Так что пойдем вместе к знаку.
Я обошел дерево и начал толкать. Усилия казались бесполезными, но что мне еще было делать? Поднялся ветер. Застучали миллионы косточек череп-травы.
– Заткнитесь, твари! Я вас не боюсь! – Кажется, мой крик был услышан… Белая равнина начала распадаться. От нее отламывались края, оставляя вместо себя зияющую черную пустоту. Минут через пять я решил выглянуть из-за дерева. Оно стало ближе к холму на пару метров. Или это только показалось? Земля под ногами задрожала. Тьма пожирала белую равнину. Ее черные щупальца вползали через края, отламывали большие куски. Я продолжал толкать. В моей голове где-то посреди дикого ужаса оставался участок непоколебимого упрямства. Тьма подбиралась ближе. В ней исчезли ближайшие холмы. Мириады белых цветов череп-травы взмыли в воздух и посыпались вниз, как жуткий костяной снег. Я снова выглянул из-за ствола и увидел, что огненный знак совсем близко. К несчастью, равнина разрушалась слишком быстро. Через минуту мы остались на небольшом островке посреди тьмы. Корни дерева повисли в пустоте. Со всех сторон вокруг нас кружила невидимая, но осязаемая чернота. В ней жил звук миллиона крохотных ноготков, царапающих стекло.
«Ну всё! Нам конец», – подумал я, и тут мощный порыв ветра захлопнул наш островок. Он сложился, как тетрадный лист. Меня бросило куда-то то ли вниз, то ли вверх. Я зацепился за верхние ветки дерева и увидел прямо перед собой зеленые глазастые листья. В следующее мгновение нас накрыл пламенный символ, и мы вернулись в нормальный мир.
Я медлил лишь мгновение, а потом закрутил пластиковую крышку до конца. Жидкость в бутылке на глазах светлела, за секунду она превратилась из угольно-черной в обычную воду. Глаза у Саши были большими и совершенно безумными. Девушка смотрела сквозь меня в темноту палаты.
– Эй! – Я помахал рукой перед её глазами. – С тобой всё в порядке?!
Ясновидящая начала говорить, но ее лицо оставалось каменным, лишенным эмоций. Я не сразу понял, что она читает стихи. Голос был мертвенный, механический:
К счастью, у ясновидящей была отдельная палата и никто больше не слышал этого безобразия.
– Хватит жестить. – Я потряс Сашу за плечи, её глаза прояснились.
Девушка заговорила своим голосом, но быстро-быстро, как будто боялась куда-то опоздать:
– Не обращай внимания, если буду говорить странные вещи. Всё из-за моих способностей. Я слишком чувствую зло вокруг. Оно сводит меня с ума. Прости, Дем, если не смогу тебе помочь.
Глаза ясновидящей вновь превратились в стеклянную черноту. Механический голос продолжил читать стихи про тьму, боль и скрежет. Очень захотелось закрыть уши. Саша сидела с идеально ровной спиной. Я осторожно толкнул ее назад, уложил на кровать и накрыл одеялом.
– Можешь сколько угодно прикидываться Маяковским, только из кровати не вылезай, – говорю. – Тень никого не зацепила, так что, надеюсь, не будет неприятностей. Спокойной ночи. – И знаешь еще что… Михаил Парфенов – вот кто Мусорщик. Его заряженная водичка чуть тебя не угробила. – Я взял бутылку с тумбочки и пошел к выходу, стараясь не греметь костылями. Уже на самом выходе услышал тихий голос Саши:
– Спокойной ночи, Дем.
Дорога до палаты окончательно меня вымотала. Кряхтя и скрипя зубами, я свалился на койку и тут же вырубился. Сквозь сон я видел, как солнце поднялось над заводскими трубами, слышал непонятную возню и шуршание. Человек в зеленом халате и медицинской маске шастал по палате туда-сюда. Открыв глаза и увидев его вживую, я немного удивился.
– Вы кто? – говорю. – Доктор или стены красите?
Незнакомец покачал головой, побрызгал на потолок из баллончика и вскоре ушел. Мне всё это не слишком понравилось. Я поднялся с койки и вышел из палаты. Дежурная медсестра мирно спала на посту. Будить её не хотелось. Я проковылял по коридору, открыл одну дверь, потом другую. Комнаты за ними пустовали.
– Не нравится мне это…
– А кому сейчас легко? – хриплый голос прозвучал из только что пройденной палаты.
Я перехватил костыль поудобней и вернулся на пять шагов.
– Иди сюда, малой. Закурить есть? – продолжал всё тот же пока невидимый источник звука.
– Курить вообще-то вредно, – говорю, – в больницу можно попасть.
– Ха-ха, юморист, – за одной из пластиковых занавесок обнаружился сморщенный мужичок. Он был маленького роста, почти карлик.
– Не знаете, что здесь происходит? – спросил я. – Палаты пустые. Какие-то чудики в масках шастают.
– А как же… Знаю! – важно проговорил мужик. – Курить есть?
– Спокойно. Я пациент, а не супермаркет. К тому же несовершеннолетним всякую гадость не продают. Так что говорите, что знаете, или пойду медсестру будить.
– Ладно… Если что, я Митрич. Сигарет найдешь – приноси. В общем, лежу тут неделю. Сильно угорел в пожаре. Больница вся сыплется, трубы текут, в подвале полно воды. Штукатурка никуда не годится. Я так-то сантехник. Тридцать пять лет работаю. Ремонт в больничке уже делать начали, так что сюда только самых экстренных возят или когда несчастный случай, – говорил Митрич бессвязно, слушать его было тяжело. – Сегодня ночью дворника одного привезли. Таджика или узбека, кто их знает. Доктора у него какую-то шибко злую заразу нашли. Орали как бешеные: мол, надо его в инфекционную везти было, а не к нам. Я примерно так же кричал, когда у нас трубу с кипятком прорвало. В общем, закрыли нас на карантин минимум на две недели. Такие дела.
– А что за болезнь? – говорю. – Сильно опасная?
– Что-то вроде африканской чумы. Человек сначала покрывается ранками, из которых сочится черный гной. Потом его начинает трясти, бросает то в жар, то в холод. И всё…
– Что всё?
– Кранты! Вот что. Лекарства наши доктора еще не придумали, – Митрич говорил бодро, даже весело, а у меня мороз пробежал по коже. При упоминании о черном гное я почувствовал, как что-то хлюпает под повязкой на раненой ноге. К тому же у меня оставалось всего три встречи с Тенью, и потом проклятие меня убьет.
- Предыдущая
- 37/63
- Следующая
