Флибустьер - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 23

• Предыдущая
• 23/73
• Следующая

Серов направился обратно в лагерь и по дороге размышлял о том, что список его приобретений, может быть, окажется не так уж скуден и найдется в нем такое, что достойно отметить в первой строке и с заглавной буквы. Что-то теряешь, что-то находишь, вертелось у него в голове – старая песня, знакомая мелодия, которую были не в силах заглушить выкрики, божба и пьяный рев. Кто знает, какие еще находки будут подарены судьбой?

Он посмотрел под ноги и увидел след сапожка Шейлы, отпечатанный в песке.

С севера Тортуга в самом деле напоминала черепаху,[22] голова которой глядела на запад, а острый маленький хвостик – на восток. Северный берег острова, безлюдный и обращенный к открытому морю, выглядел как нагромождение серых и бурых утесов; здесь волны бушевали у подножий скал, солнце сжигало скудную растительность, и мнилось, что редко встретишь на свете столь негостеприимную местность. С юга вид разительно менялся. Стоя на эспланаде перед губернаторским дворцом, Серов рассматривал просторную бухту, город, что раскинулся рядом с ней, защищавший его форт и поднимавшиеся вверх, к скалистой гряде, террасы с плантациями сахарного тростника и рощами пальм, манценилл, фиговых и банановых деревьев. В глубине острова рощи переходили в настоящие леса, населенные большей частью птицами, безопасные и приветливые. Однако люди на Тортуге жались к бухте и морю; кроме Бас-Тера, островной столицы, вдоль побережья насчитывалось еще десяток местечек и крохотных городков – Кайон, Ла-Монтань, Ле-Мильплантаж, Ле-Ринго, Ла-Пуэнт-о-Масон и другие. Капитан Брукс имел усадьбу в Ла-Монтане, милях четырех от Бас-Тера, но там Серов еще не бывал. На Тортуге он находился половину дня и успел насладиться лишь пейзажами этого корсарского рая.

Сейчас он ждал капитана и казначея на площади между гарнизонной казармой и лестницей, ведущей к дверям каменного двухэтажного особняка. Резиденция губернатора де Кюсси где-нибудь в Европе скромно именовалось бы домом или в лучшем случае виллой, но в Вест-Индии это был настоящий дворец. Крепкие стены, высокие застекленные окна, дверь из драгоценного кампешевого дерева,[23] галерея с тентом на резных столбах, что протянулась вдоль второго этажа, – все это было знаком роскоши, почти немыслимой в диких вест-индских краях. Такое мог себе позволить лишь губернатор и еще десятка три или четыре богатейших обывателей Бас-Тера, причастных, в основном, к скупке и перепродаже награбленного. Каждому из них полагался свой кусочек пирога, но после того, как де Кюсси его нарежет и распределит согласно чинам и заслугам жаждущих. Первым в их списке шел Людовик XIV, престарелый король-солнце,[24] затем сам кавалер де Кюсси и Французская Вест-Индская компания,[25] а уж потом все остальные, торгующие плодами колониальных заморских земель, какао, сахаром, ценной древесиной и табаком.

У лестницы стояли три сундучка под бдительной охраной Кактуса Джо, Рика Бразильца и четырех братьев-скандинавов. Хрипатый Боб сидел подальше, устроившись прямо на земле и придерживая поводья трех мулов, дотащивших сундуки из гавани по крутым улочкам Бас-Тера. Командовал отрядом боцман Стур; его кряжистая фигура маячила за крупами животных, челюсти мерно двигались, перетирая табак. Иногда он смачно сплевывал, отворачиваясь от дворцовых окон – видимо, из почтения к губернатору.

Серов попал в эту компанию в качестве писаря. За недолгие дни плавания от островка, где подсчитывали добычу, до Тортуги выяснилось, что почерк у него не в пример разборчивей и лучше, чем у Тома Садлера, а клякс он сажает меньше. Совсем без клякс он не мог обойтись – опыт в обращении с гусиным пером был у Серова самый минимальный. Впрочем, в глазах капитана это не являлось слишком большим недостатком; как человек хозяйственный и прагматичный, Брукс сообразил, что в команде появился редкостный специалист, коему можно доверить приходную книгу. Это, разумеется, не освобождало Серова от прочих повинностей – тянуть канаты, ставить паруса, а также драить палубу.

Над городом раскатился грохот – в крепости, отмечая полдень, ударила пушка. Вслед за тем дверь наверху отворилась, Садлер высунул щекастую рожу, убедился, что сундуки на месте, и рявкнул:

– Заносите!

Боцман Стур сплюнул коричневую жижу на холку мула и дублировал приказ:

– Живей шевелитесь, винные утробы!

Матросы попарно взялись за сундуки и потащили их по лестнице. Серов, с книгой и чернильницей, шел следом. За ухом у него торчало перо, длинная шпага колотилась о ноги.

Сразу за дверью был большой холл, каменная облицовка которого берегла прохладу. Слева – кордегардия[26] с четырьмя усатыми молодцами в мундирах, при пистолетах и саблях; справа, за аркой, открывается анфилада парадных комнат с картинами и гобеленами, люстрами из бронзы и хрусталя, утыкаными свечами, и вычурной мебелью в старом французском стиле: гнутые ножки диванов, шкафов и столов, перламутровая инкрустация, расписные фарфоровые медальоны. Серов окинул эту роскошь равнодушным взглядом – не того еще насмотрелся в музеях и царских дворцах. Прямо была двойная лестница на второй этаж, а между ее пролетами виднеется патио, внутренний дворик с круглым бассейном посередине, дюжиной невысоких пальм и виноградной лозой, оплетающей стены. В дальнем от входа углу – стол с кувшином и кубками, кресла и два человека, сидевшие рядом будто хорошие приятели. Одним был капитан Брукс в лучшем своем камзоле и начищенных до блеска башмаках, другим – вальяжный мужчина под пятьдесят, одетый в атлас. Его полногубое лицо с крупными чертами и породистым носом обрамляли светлые кудри парика, рукава и ворот сверкали золотым шитьем, и столь же ярко блестели кольца, пуговицы и табакерка, которую он держал в руках. Де Кюсси, главный босс, догадался Серов.

– Сюда! – Том Садлер показал, где опустить сундуки, откинул крышки и сделал знак, приказывая пиратам удалиться. Серову было велено встать за креслом капитана.

Губернатор приподнялся, бросил небрежный взгляд на серебро.

– Триста двенадцать фунтов с четвертью? – Голос у него был резкий, решительный. – Отлично, капитан. Я распоряжусь, чтобы мешки с монетой доставили в гавань примерно через два часа. Пять тысяч песо. С учетом срочности я увеличу портовый сбор.

– Пять тысяч шестьсот двадцать песо, и ни монетой меньше, – твердо сказал капитан Брукс. – Свое вы получите при продаже испанской лоханки. Кроме того, я хотел бы побыстрее сбыть остальные товары, табак, какао и сахар. Сколько там? – Он повернулся к Серову.

– Четыре тысячи восемьсот девяносто песо, – доложил тот.

– Их я тоже хочу получить до заката. Быстро!

Открыв табакерку, де Кюсси изящно подцепил щепотку табака и втянул ее трепещущими ноздрями. Поднес к лицу кружевной платочек, чихнул и промолвил:

– Ясно, как свет Господний, капитан. Вы были в море едва ли десять дней и уже вернулись с призом – пусть скромным, но все-таки… Запасы ваши почти не израсходованы, и чем быстрее ваши люди получат и прокутят деньги, тем скорее вы отправитесь искать добычу. Сколько приходится на рядовой состав? На каждого?

Он бросил взгляд на Серова, который, дождавшись кивка капитана, вежливо склонил голову и произнес на французском:

– Сорок семь с третью песо, монсиньор.

– Француз? – встрепенулся губернатор.

– Мой помощник, – буркнул казначей. – Андре Серра. Говорит, что папаша его – маркиз. Из этой… как ее… Нормандии.

Де Кюсси покивал головой в пышном парике.

– Возможно, возможно… кого не заносит в Вест-Индию… Кажется, достойный молодой человек и хорошо воспитанный, только одет странновато. – Он поднял кувшин и собственноручно разлил в бокалы багряное вино. – Итак, мсье Брукс, правильно ли я вас понимаю: вы хотите получить всю сумму чистоганом, сбросить песо в мошну кабатчикам и шлюхам и поскорей убраться в море? А с целью наших окончательных расчетов оставляете мне испанский корабль?

• Предыдущая
• 23/73
• Следующая