Хранитель Зоны. Сталкеры поневоле - Глумов Виктор - Страница 5

• Предыдущая
• 5/16
• Следующая

Ольга отшатнулась. И тут Артюхова осенило. Не обязательно рассказывать фантастическую составляющую правды.

– Успокойтесь, пожалуйста, – проговорил он мягко. – Этого нельзя сказать наверняка. Маузер вытащил меня из очень нехорошего места, так что теперь я его должник, и потому здесь. Не перебивайте, дослушайте. В моей клинике втайне от меня проводились эксперименты над людьми, я сам стал жертвой такого эксперимента. Маузер все это разузнал, и он теперь… Не исключено, что он просто спит, жизнедеятельность организма поддерживают приборы, а его разум заперт в другом месте.

Ольга вскочила, пошатнулась и села, обессилев.

– Тише, пожалуйста, – продолжил Артюхов, на ходу и импровизируя и разрабатывая план действий. – Надо поговорить с садистом, который пытался отрезать вам палец, с глазу на глаз. Мне он поведает то, во что менты просто не поверят, и расскажет, где находится тело вашего мужа. А потом мы вместе поедем к нему. К тому времени вы придете в себя, сейчас вы на ногах еле стоите.

Ольга села, сведя колени и разведя стопы в стороны, как мертвецки пьяная. Переварить услышанное ей было сложно. Игнат повторил:

– Я поговорю с бандитом, потом приеду к вам, и мы вместе заберем Маузера.

Оля улыбнулась, и на щеках залегли трогательные ямочки:

– Спасибо. А то спать не могу – галлю…цинации.

– Давайте я вас провожу.

Артюхов помог Ольге подняться и повел ее в палату, придерживая за плечи. Вторая и последняя кровать скрипнула, огромный холм, накрытый одеялом, про-басил:

– Я устала. Сколько можно шляться? То вопит, то шляется…

– Молчать! – рявкнул Артюхов.

На нем был белый халат – пациентка приняла его за врача и заткнулась. Ольга легла, счастливо улыбаясь, и попросила:

– Только сдержите обещание… Пожалуйста.

Артюхов кивнул, положил старенький телефон с сим-картой:

– Позвонишь мне. Мой номер в телефонной книге.

Дождавшись, пока девушка ляжет, он удалился. Ведь правда, Маузера можно попытаться достать из Зоны, если его тело живо, а это пятьдесят на пятьдесят. В случае благоприятного исхода, если Фрайб не умертвил тело, велика вероятность, что оно останется в состоянии овоща. Еще никто не проводил обрыв связей, в теории тело должно погибнуть, но так ли это на практике?

Сколько разных «если» – если Зона существует как самостоятельный мир, если тело Маузера живо… Короче говоря, только двадцать процентов, что удастся вернуть Игоря Коваля. Но сознание вцепилось в надежду хваткой умирающего бультерьера.

Остановившись у входной двери, он мысленно составил план: позвонить Рукастому, допросить Котова, калеными клещами вырвать, где тело Маузера и что с ним. Обернувшись и кивнув медсестре, он вышел из отделения. Отвернулся от сонного парня с фотоаппаратом, сидящего на стуле, направился к лифту. Журналист не узнал Артюхова в белом халате.

В холле, возле ресепшена с заснувшим прямо в кресле охранником, он набрал номер Рукастого, вслушался в длинные гудки. Наконец мент ответил усталым голосом, в котором сквозила обреченность:

– Ну, чего тебе опять нужно? В полчетвертого-то ночи?

– Допросить задержанного Котова. С глазу на глаз.

Долгоруков смолк – видимо, пытался спросонья вспомнить, что за Котов такой. Артюхов помог ему:

– С тем, что резал палец жене Коваля.

– А-а-а… Бесполезно. Он псих, несет околесицу. Завтра его в дурку переведут.

– Нет, к сожалению, он не псих, и мне нужно с ним побеседовать в интимной обстановке. Слышишь? Очень нужно. В долгу не останусь.

– Прямо сейчас? – вздохнул Рукастый.

– Если сейчас, денег будет больше.

– Ладно. Жди звонка.

Рукастый отключился, и только теперь Артюхов вспомнил об Ангелине, скривился, будто надкусил лимон, и набрал ее по памяти, не надеясь, что она ответит. Но жена сняла трубку:

– Игнат, дорогой, это ты? – прохрипела она.

– Я. Буду поздно, домой не жди, – отшутился он.

– Милый, ну где ты так долго пропадал? Я извелась, честное слово! Почему сразу не позвонил? По новостям передают, что ты жив, показывают тебя с какой-то кобылой…

– Эта кобыла – жена человека, благодаря которому я с тобой разговариваю, – он повысил голос, и жена застрекотала тише:

– Понимаю, я для тебя ничего не значу, но мог хотя бы предупредить? Неужели я не заслужила?

– Дорогая, – проговорил он почти ласково. – Скажи, не наблюдались ли у тебя провалы в памяти? Только честно.

Жена молчала, шумно дыша. Он представил, как она, бледная, с блестящими глазами, теребит прядь платиновых волос, потирает тонкий нос с горбинкой, думая, что бы соврать. Наконец жена ответила:

– Я не употребляла кокс, честное слово!

– Помнишь, я просил тебя никогда не пользоваться линзами дополненной реальности? – наслушавшись тишины, он продолжил: – Выброси их, дура! Иначе я сам приеду и выковыряю их тебе из глаз. Ты – дура, раз не прислушиваешься к мудрым советам. И да, не заслужила…

– Я тоже тебя люблю, – зло сказала жена и бросила трубку.

Артюхов сплюнул на асфальт, позвонил Антохе – водителю и телохрану. Встал на бордюр под фонарем и уставился на свою покачивающуюся тень. Мимо проносились машины, в основном с шашечками, и отражались в черных витринах. Бабочки плясали под плафоном, ожегшись, падали и ползали по асфальту, волоча белые крылья. Почему-то бабочки напоминали Ольгу.

Не дождавшись ответа, Артюхов сбросил, матюгнулся, пообещав устроить Тохе взбучку. Телефон в кармане завибрировал. Звонил Рукастый.

– Игнат? Ты где сейчас находишься?

Артюхов глянул на соседнее здание и продиктовал адрес. Рукастый сказал:

– Отлично. Оставайся на месте, высылаю за тобой машину.

Как только пересекли границу Македонска, путешествие стало напоминать блуждание по минному полю. Все время останавливались, Игарт посылал ворона на разведку, и лишь после этого продолжали путь. Казалось, что тут скопились не только все местные мутанты, но и чудища из пограничной области, уступившие территорию охранным боевым машинам.

Сейчас ворон реял над заболоченной равниной. Игарт научился использовать его зрение на все сто и вглядывался в подозрительно колышущиеся камыши, как будто смотрел в бинокль. Он не ошибся – там прятался упырь, сливающийся со мхом. А чуть дальше, у границы с лесопосадкой, различил вытянутые тела полуразложившихся умертвий, их было пять штук.

Взмахнув крыльями, он тотчас нащупал восходящий поток и, описывая спираль, устремился вверх. Лесопосадка отдалилась, и вот уже видны поля, поросшие бурьяном, со свечками тополей вдоль нитей дорог, серые крыши небольшой брошенной деревеньки.

Игарт сфокусировал взгляд: на площади возле центрального здания, свернувшись калачиками, спали собаки. Он насчитал семь, наверняка где-то прятались остальные.

Голос Маузера вернул его в тело:

– Что там?

Игарт вздрогнул, еле устоял на ногах – он все еще покачивался в воздушных потоках. Черты лица Маузера заострились, как у тяжелобольного, отвратная татуировка на скуле, маскирующая шрамы, проступила четче. Химера скалилась и зыркала злобно, словно передавая все, что творится в его душе.

– Хреново. Упырь, умертвия, псы.

Маузер криво усмехнулся и сказал:

– Не лучше, чем стая кенгов и обитель колоссов. Это мир не для жизни – для выживания. Надо же такое придумать.

– Сразу видно темного человека. – Игарт смотрел вперед, но идти не решался. – Игрушка такая была в пору твоей юности, не помнишь разве? С точками? Культовая игра. Каждый уважающий себя пацан в нее резался, кучу книг тогдашние писаки наштамповали. Потом все заглохло, а Фрайб с Артюховым вытащили ее из забвения, немного изменили и вдохнули жизнь.

– Что-то припоминаю, – кивнул Маузер. – Но мне не до того было.

– Чё, трудное детство, деревянные игрушки?

– Спортивный интернат. Ты лучше этот мир знаешь, вот и подумай, что нам дальше делать. Мы ж реально не дойдем до завода без оружия.

• Предыдущая
• 5/16
• Следующая