Ведьмы и все прочие - Шмидт Анни - Страница 19
- Предыдущая
- 19/24
- Следующая
И с этими словами мальчик взглянул на ангелочка с такой печалью и с таким отчаяньем, что тот даже носом зашмыгал от сочувствия.
— Она мне нужна, ты же понимаешь, — неуверенно сказал ангелочек, но глаза мальчика были полны такого горького разочарования, что он поспешно добавил: — Но если ты хочешь на ней поиграть, то, конечно же, поиграй.
— О, пожалуйста, пожалуйста, — умоляюще протянул к нему руки мальчик. — Скоро придут другие дети, мы собирались поиграть все вместе. Мне она очень нужна. Знаешь что, если ты отдашь мне свою трубу, то я тебе отдам… то я тебе отдам… — Мальчик оглянулся по сторонам, лихорадочно соображая, что бы такое он мог предложить ангелочку взамен: — Мой кораблик!
Ангелочек покачал головой.
— У меня уже есть кораблик, — сказал он.
Мальчик порылся у себя в карманах, потом начал кусать ногти. Наконец его лицо просветлело, и он воскликнул:
— А, я знаю! Взамен трубы я отдам тебе мой транзистор. И у тебя тоже будет музыка!
Он схватил маленький транзистор, стоявший рядом с ним в траве, и отдал его ангелочку.
— Спасибо тебе, — сказал ангелочек. У него еще никогда не было своего транзистора, поэтому он не имел ничего против подобного обмена.
— Нужно нажимать на эту кнопку, — объяснил мальчик.
— Спасибо тебе, — еще раз сказал ангелочек, взял транзистор, расправил крылышки и взмыл вертикально вверх — только его и видели — прямиком к себе на небо.
Мальчик провожал ангелочка взглядом, пока тот не превратился в точку и не исчез среди облаков. Мальчик на прощание дунул в трубу, и вскоре со всех сторон сбежались дети с разнообразными музыкальными инструментами. Они хотели играть.
— Почему ты смотришь вверх? — спросили они мальчика. — Что там такое?
— Да так, ничего, — ответил мальчик. — Давайте приступим.
И они играли в парке целое утро.
Через то же самое отверстие в небесной изгороди ангелочек пробрался назад на небо и со своим транзистором уселся на газоне — немного усталый, с крылышками, слегка потрепанными от ветра и приключений.
Вскоре вокруг него собралась целая толпа ангелов.
— Где ты был? — спрашивали они его. — Почему ты так долго отсутствовал? Что это у тебя такое?
Ничего не отвечая, ангелочек нажал на кнопку. Из радио хлынул поток музыки, и ангелы, замерев от удивления, стояли вокруг и слушали. Потом они сложили на траве собственные музыкальные инструменты — все арфы и тромбоны, позабытые-позаброшенные, валялись в стороне, а двое пожилых ангелов довольно говорили друг другу:
— Вот-вот, это куда легче и практичней. Нам самим больше не нужно играть, теперь музыка играет для нас, пойдемте повяжем под радио.
Однако неподалеку от зеленого небесного газона находился Главный Учебный Кабинет, где в это время сидел и читал сам Господь Бог. Он был столь углублен в чтение, что далеко не сразу услышал, что снаружи происходит нечто странное. Когда до него наконец донеслись непривычные звуки, он отложил в сторону книгу и прислушался. Потом поднялся и выглянул в окно. Там он увидел целую стаю ангелов. Одни сидели, другие лежали на газоне. В центре стояла коробочка, издававшая музыкальные звуки.
Глубокая морщина прорезала лоб Господа Бога. Через широко распахнутые двери Учебного Кабинета он быстрым шагом вышел на небесную улицу. Там сразу сшиблись лбами вихревые потоки, и громовые раскаты кинулись перекрикивать друг друга громкими и сердитыми голосами. Сплошной стеной ухнул о траву золотой дождь, сделалось темно, и ангелы в ужасе кинулись врассыпную. Не испугался один лишь самый младший ангелочек, он молча смотрел, как Господь Бог поднял с газона транзистор и мерной поступью пошел прочь под своды радуги — все дальше, дальше, дальше… И вот звук радио совсем потерялся вдали.
Вот так-то. Ни единое слово не нарушило тишину. И все тут же встало на свои места. Небо прояснилось, от золотого дождя остались лишь небольшие золотые лужицы. Ангелы разобрали арфы и тромбоны, и газон опустел.
Только младший ангелочек неприкаянно бродил по небесным садам и был безутешен. Его труба не вернулась к нему, а теперь еще отобрали и транзистор. В конце концов он набрел на небесный курятник, забрался туда, сел в уголок и заплакал. Там его нашел старый садовник, который спросил:
— Что случилось?
— У меня больше ничего нет, — сказал ангелочек.
— Да ведь на небе полным-полно всяких труб. — Садовник погладил его по голове. — Хочешь, я принесу тебе любую со склада?
— Нет, — продолжал плакать ангелочек, — ни у какой другой трубы нет такого голоса. И я лишился ее навсегда, потому что мальчику на земле она очень нужна.
— Вот в этом я лично сомневаюсь, — сказал ангел-садовник. — Хотел бы я взглянуть, так ли это на самом деле.
Ангелочек ничего не ответил. Он продолжал плакать. И так он плакал каждый день по целому часу, не останавливаясь, долгие-предолгие недели.
Четыре утра подряд играл мальчик в парке с другими детьми. На пятое утро проходивший мимо господин сказал:
— Мальчик, а у тебя талант. Хочешь подзаработать игрой на трубе? Хочешь стать знаменитым трубачом? Тогда пойдем со мной.
Другие дети удивленно и разочарованно смотрели, как мальчик взял свою трубу и пошел вслед за господином.
В тот же вечер мальчик играл перед переполненным залом, в сопровождении целого оркестра. Он чувствовал себя невероятно гордым и очень радовался деньгам, которые заработал. Люди в зале долго и громко аплодировали ему, в газетах появились статьи и заметки о вундеркинде с трубой. Все журналы поместили на обложках его портрет. Мальчик отправился в турне. Это значит, что каждый вечер он должен был выступать в новом городе. Еще он выступал по радио и по телевидению. Города, где он появлялся, пестрели афишами, извещавшими о его концертах. У него был огромный успех, но он должен был завоевать успех еще больший. Он должен был без конца переезжать с места на место, играть-играть-играть, беспрестанно пожимать кому-то руки, раздавать автографы, он должен, и должен, и должен был делать массу всяких обременительных вещей. Вскоре он заскучал от того, что должен был слишком много, а мог — слишком мало. Он начал балбесничать в перерывах, а потом балбесничал уже и тогда, когда играл на трубе. И это было скверно. Он уже не играл столь прекрасно, как раньше. Такое впечатление, что трубе все это тоже надоело. Казалось, она тоже стала балбесничать. Ее голос не был больше таким чистым, не был больше таким сладким.
Однажды вечером мальчик играл в студии телевидения. Он очень устал и был в сварливом настроении.
— Лучше бы я тебя никогда не видел, — сказал он трубе. — Знала бы ты, как ты мне опротивела, да и звучишь ты уже не так красиво.
— Она тебе опротивела? Тогда отдай ее мне, — вдруг предложил ему оператор, который возился неподалеку с двумя толстыми проводами телекамеры. Мальчик недоверчиво взглянул на него. Оператор был пожилым человеком. И это было странно, потому что обычно операторы — молодые. А он был старый да еще какой-то согнутый. Да, у него и в самом деле был горб.
— Отдать мою трубу? — переспросил мальчик. — Как это возможно? Я ведь в турне.
— А ты не хотел бы снова играть с друзьями в парке? — спросил оператор. — Рядом с прудом, где тебе нравилось играть? В своем родном городе?
— Откуда вы это знаете? — прошептал мальчик. — Откуда вы знаете, где я играл раньше? Именно так все и было.
Оператор ничего ему не ответил, он снова принялся возиться с проводами. А мальчик внезапно почувствовал себя невероятно усталым, ему захотелось спать, он отложил в сторону трубу и словно провалился в сон. Проснувшись, он подумал: «Наверное, я очень долго спал. Ночь прошла, уже светло. Я в телевизионной студии, далеко от дома. Стойте-стойте, вовсе нет, я — рядом с домом, я в парке. В моем любимом парке, рядом с моим любимым прудом. А где же моя труба? Разве это моя труба лежит в траве?» Мальчик нагнулся, взял трубу и подул в нее. Нет, это не его труба. Это совсем другая, самая обыкновенная труба. Мальчик рассмеялся, почему-то он не увидел в том никакой беды, он даже решил, что это просто замечательно! Он снова будет играть с друзьями. Он больше не хочет быть знаменитым, он хочет быть обыкновенным мальчиком, которому нравится играть в парке со своими друзьями.
- Предыдущая
- 19/24
- Следующая
