Черный дракон - Милан Виктор - Страница 37

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая

Мигаки пригубил чай.

— С точки зрения голых фактов все произошло именно так. Но в действительности бакуфу, правительство военной верхушки, не собиралось наказывать сорок семь самураев за их действия; те сами вынудили правительство подтолкнуть их к самоубийству. И еще меня очень увлекло то, что, судя по воспоминаниям современников, Кира, человек мудрый и сострадательный, отличался рассудительностью и добротой. А Асано был вспыльчивым глупым юнцом. Ни в одном воплощении «Цусингуры» подобная линия не выявлялась. Я впервые собираюсь ее исследовать.

Мигаки возбужденно рассказывал о своих планах. Щеки у него раскраснелись, в глазах появился блеск. Святой отец доктор Боб не спеша попивал чай и кивал.

— С точки зрения драматургии такой подход очень интересен, — заметил он. — Однако, надеюсь, вас не огорчит наличие определенного смущения, не покидающего меня. Разве не является главной задачей студии «Голос Дракона» производство голофильмов, восхваляющих ценности Синдиката?

— Ну разумеется. — Поставив чашку на землю, Мигаки, оживленно жестикулируя, подался вперед. — Но ведь именно этим я и занимаюсь. Мы пытаемся сказать, что гири — долг — является сущностью абсолютной. И не имеет значения, что порой понятием долга спекулируют недостойные.

— А… — улыбнулся иезуит. — Ясно. Если можно так выразиться, мы с вами одного поля ягоды. Значит, в данном случае ваши личные желания и интересы Дракона совпадают?

Мигаки просиял, словно двенадцатилетний мальчуган:

— Мне очень отрадно, когда так происходит.

Гарсия поднял палец:

— Да, но как вы можете отделить одно от другого? Как вы определяете, что ваши личные желания не влияют на представление о том, что хорошо для Дракона?

Мигаки вздохнул:

— Знаете, раньше я считал, что проще этого в мире ничего нет. Я просто знал, что правильно, и не сомневался. — Он пожал плечами. — Возможно, именно так я и понял, что постарел. Сейчас мне очень трудно решать, правильны ли мои действия.

Отогнув полог палатки, в нее заглянул секретарь:

— Помощник директора Мигаки, с вами хочет связаться маркиз Матурро.

Мигаки скривил лицо.

— Принесите мне трубку. Раз уж мне необходимо с ним говорить, я хотя бы не буду видеть его отвратительную рожу.

— Хай.

— Прошу простить меня, Боб-сенсей, — извинился перед гостем Мигаки. — Это министр финансов. Тот пожал плечами:

— Понятно. Не беспокойтесь.

Секретарь принес трубку связи и удалился. Мигаки мало говорил, много слушал и наконец окончил разговор.

— Маттаку! Черт побери! — воскликнул он, бросая трубку на стол. — Проклятие! На этот раз ваши дикари переступили черту. Благодаря им министр только что оставил на моей заднице следы своих острых, как у крысы, зубов.

— В чем дело? — забеспокоился Боб-сенсей.

— Ваши люди напали на его сына на открытой ярмарке. Сломали парню нос. Министр в бешенстве. — Мигаки покачал головой. — Надо что-нибудь предпринимать, чтобы обуздать их.

Иезуит осторожно поставил чашку на стол:

— Вы позволите кое-что рассказать по этому поводу? Мигаки кивнул, приглашая его продолжать.

— Занимая должность начальника разведки полка, а также являясь главным психологом, я пытаюсь быть постоянно в курсе всех событий с участием наших людей. И мне известно об этом досадном происшествии. Судя по всему, упомянутый молодой человек является членом, позвольте выразиться прямо, преступной банды. Он со своими товарищами приставал к продавщице — гражданке Синдиката. Наши люди, повинуясь врожденному понятию уроженцев Юго-Запада о чести, вступились за бедную женщину. Как я понял, сын министра оскорбил «кабальерос» и вследствие этого получил травму. — Святой отец Боб-сенсей взял свою чашку. — Надеюсь, вы правильно поймете мои слова, молодой Матурро может считать за счастье, что остался жив. Наши люди — это воины.

Мигаки скорчил гримасу отвращения.

— Я с радостью предоставлю всю имеющуюся у меня информацию в распоряжение заместителя директора.

Мигаки махнул рукой.

— Декигоро-дзоку. Мне следовало бы знать, — сказал он. — Ваши слова похожи на правду. Давно известно, что сынок министра связался с шайкой молодых зверей, уверенных, что высокое положение их родителей позволяет им вести себя как заблагорассудится.

Взволнованно зашагав взад-вперед по палатке, он остановился спиной к священнику.

— Даже мне в этой ситуации трудно что-либо сделать. Я только могу взывать к вашему благоразумию. Наше общество в основе своей здоровое — я действительно в это верю. — Мигаки повернулся к иезуиту. — Однако я вовсе не утверждаю, что оно идеальное.

Гарсия улыбнулся:

— И я тоже не буду кривить душой, утверждая, что идеальным является наше общество. Не мне быть вам судьей. Сказать по правде, возможно, во всем виноваты наши люди. Но вот только мне почему-то так не кажется.

На лицо Мигаки украдкой пробралась улыбка. Иезуит отметил, что отрицательные эмоции долго у него не задерживались.

— На самом деле я считаю, ваши варвары оказали мне услугу, — сказал Мигаки. — Я с огромной радостью публично отчитаю бритоголового буффона Маттуро за недостойное поведение его сына. Надеюсь, вы предоставите мне все имеющиеся у вас материалы. Святой отец, я должен быть абсолютно уверен в своей правоте. Гарсия поднялся.

— С превеликим удовольствием, заместитель директора. Мигаки, сделав несколько шагов к выходу, остановился:

— Да, еще одно. Быть может, разумно будет не выпускать ваших людей за пределы киностудии до окончания торжеств Во избежание каких-либо инцидентов.

Гарсия рассмеялся:

— Вы действительно считаете, что так будет лучше? Мигаки задумчиво почесал подбородок.

— Вероятно, я снова сказала, не подумав. Они разнесут Эйга-тоси на части. Отлично, забудьте о моих словах. Только позаботьтесь о том, чтобы ваши люди поняли: они нажили себе очень могущественного врага… и скорее всего не одного.

Район Трущобы

Имперская столица Люсьен

Военный округ Пешт

Синдикат Дракона

25 июня 3058 года

Услышав отчетливый треск лазеров, Касси поняла: что-то происходит.

Она шла по юго-восточной части города, направляясь в сторону космопорта. Это был не самый красивый район имперской столицы. Похожие на ломти хлеба однообразные доходные дома, огромные безликие коробки с грубыми облупленными стенами из железобетона… Тут и там в их ряды вклинивались склады, а также собранные из всякого хлама лачуги Непроизводящих и тех, кто скатывался до этого состояния. Как сообщили Касси ее осведомители, «вежливые внушители» регулярно громили лачуги, но отверженные с упорным постоянством возводили их вновь.

Улицы были запружены транспортом, пожирающими спирт грузовиками и автобусами, извергающими в воздух режущие глаза выхлопы формальдегида, и великим множеством велорикш и веломобилей. Все тесное пространство между машинами заполнено людьми, каким-то чудом не попадавшими под колеса. Судя по всему, сердитые гудки, клаксоны, звонки машин и отборная ругань велосипедистов действовала на пешеходов как волшебный репеллент.

Повсюду кипело строительство, и параллельно с ним шло разрушение, в основном обусловленное действием времени, а процесс этот, учитывая убогие материалы, идущие на постройку домов рабочих, протекал весьма быстро. Свою долю в разрушение вносили и краны со стальными «бабами», и бульдозеры, работавшие во имя какого-то неведомого прогресса.

Касси не могла понять, определяется ли кипучая деятельность действительными потребностями, или же просто правительство пытается хоть чем-то занять безработных.

Несмотря на реформы Теодора, Синдикат по-прежнему оставался под игом экономики военного времени. Кланы дамокловым мечом повисли над границей, установленной Токкайдским мирным договором; Дракон в экономическом отношении отставал на добрых сто лет от своих извечных соперников — Лиранского Альянса и Федеративного Содружества, все это означало, что миллионы граждан Синдиката оставались без работы, а еще большее количество не разгибали спин, выполняя работу типа «ты копаешь, он засыпает».

• Предыдущая
• 37/91
• Следующая