Глория - Михальчук Вадим - Страница 75
- Предыдущая
- 75/80
- Следующая
Приближенный занес нож над жертвой и ее белокурые волосы стали вдруг черными и вместо голубых глаз на ученика смотрели карие теплые глаза его маленькой сестренки. Он вскочил в тот самый момент, когда острый нож пробил сердце девочки.
Он закричал так, словно нож вошел в его собственное сердце.
— Убийцы, будьте вы прокляты! Вы убили ее! Дикие звери и то лучше вас, убийц с холодной кровью и смертью в жилах! Будьте вы трижды прокляты! — кричал он и слезы текли по его лицу.
Приближенный и все жрецы изумленно смотрели на него: никто и никогда не осмеливался бросать в лицо жрецам такие слова, находясь в Храме Смерти.
Он повернулся к Грону, стоявшему среди остальных жрецов:
— Будь проклят и ты, убивший меня! Будь проклят ты, научивший меня убивать и сделавший меня убийцей! Все ваши ничтожные жизни не стоят и половины той жизни, которую могла прожить та, которую вы убили!
Он повернулся, отбросил жрецов, пытавшихся удержать его, и исчез в одном из боковых коридоров.
Приближенный повернулся к Грону и тихим голосом сказал:
— Это ваш ученик, мастер Грон. Вы много говорили мне о том, что сломали его, вы говорили, что более преданного Смерти ученика нет. Вот только когда он убегал, я ощутил его ненависть. Он возненавидел нас всех и вас в особенности. Впервые один из воспитанников изменил Храму и в этом ваша вина, Грон. Вы должны смыть позор.
Грон поклонился и вышел из зала...
Он вспомнил все: свое имя, своих родных, вспомнил, как он был сломлен и чувство глубокого омерзения к собственным поступкам, совершенным за восемь лет, переполнило его. Он понял, что восемь лет жил хуже зверя.
Сзади хрустнула ветка и он обернулся. Сзади стоял Грон, его черные глаза с ненавистью смотрели на того, кого он считал своим учеником.
— Ты предал меня, раб!
— Я не раб, мое имя — Мерф Теркс, я сын Рона Теркса, магистра философии, его жену, моя маму Камиллу Теркс и мою сестру Дорин убили такие же выродки, как ты! — выкрикнул человек, вспомнивший свое имя.
— Вспомнил, — процедил сквозь сжатые зубы Грон, — человеческий ублюдок, ты предал нашу религию!
— Я презираю себя за то, что восемь лет жил с вами, жил, как вы, и исповедовал вашу проклятую религию! Восемь лет, восемь долгих проклятых лет я смотрел на то, как вы безжалостно убивали беззащитных людей и я ничего не делал, потому что ты убил меня на восемь лет! Я сам стал убийцей и я презираю себя за это!
— Да, надо исправлять ошибки, — сказал жрец. — Все же я сомневался в тебе и теперь убью за предательство нашей веры.
— Нет, это я убью тебя, — яростно крикнул ему в лицо человек, сжав кулаки. — Я убью тебя за то, что ты уничтожил, растоптал все самое лучшее, что у меня было!
И он бросился на своего палача ...
Потом избитый и окровавленный человек, тяжело дыша, наклонился над трупом убийцы и тихо сказал:
— Больше я никогда не буду убивать ...
Выдержка из отчета, предоставленного полковником Пограничной Гвардии Рональдом Баркманом, патрульный корабль " Единорог ", на слушание Коллегии Окраинных Миров после карательной экспедиции на планету Внутреннего Кольца Орту.
«...произведена, согласно приказу командора Пограничной Гвардии, высадка на планете Орта в составе пяти десантных штурмовых бригад. Цель: уничтожение противоборствующей группировки правящих классов, именующих себя жрецами смерти или смертоносцами. Вышеупомянутыми силами произведен штурм укрепленного района с условным названием „Храм Смерти“. Операция производилась по форме три (особо опасные элементы — фанатики, холодное оружие). Нами были выдвинуты предложения о добровольной сдаче, которые были решительно отвергнуты. Операция началась в 3.17 по бортовому времени и была завершена в 3.43. Было убито и ранено около семи тысяч фанатиков, точное число убитых и раненых выясняется. Потери среди личного состава — 47 человек. На месте штурма остается группа экспертов, предварительный отчет будет предоставлен через 72 часа...»
Я медленно отхожу от прочитанного. Такой участи я не пожелал бы и Никишу.
— А что случилось дальше с этим Мерфом, профессор?
— Может быть, ты не знаешь, но инцидент на Орте произошел за сорок лет до моего рождения и точно детали я не помню. Мерф Теркс вышел на встречу с полковником Баркманом, после которой Теркс согласился на сотрудничество с гвардейцами. С помощью Теркса полковник Баркман успешно провел карательную операцию, в ходе которой все жрецы были уничтожены.
Я помолчал, собираясь с мыслями и спросил:
— Как же этот человек смог жить после этого?
— После чего?
— Ну, после того, как его лишили семьи, потом собственной души, заставили стать убийцей, заставили убивать, а потом он прозрел и возненавидел самого себя и свой мир. Как он смог после этого жить?
— Насчет его внутреннего мира ничего сказать тебе не могу. После наведения порядка на Орте Мерф Теркс занялся преподаванием физической культуры для детей старше пяти лет. Хотел, чтобы дети смогли достичь гармонии здорового тела и просвещенного разума. Что было с ним дальше, я не помню.
— Возьми кристалл себе, — говорит он мне, заметив, что я верчу кристаллик в руках, — на память о том, как далеко по черному пути может зайти общество.
— А может быть, память о том, как общество может сломать человека, а у человека всегда находятся силы стать человеком? — возражаю я ему.
— Возможно, — задумчиво говорит Говоров.
Мы прощаемся — завтра он уезжает в экспедицию на Периферию. Там на одной из лун планетной системы Зеелова найдены следы инопланетных поселений. В одном из бункеров обнаружена надпись на языке Формики. Я крепко жму его руку, я всегда по-доброму завидую таким людям, одержимым жаждой познания...
На следующий день я вхожу в один из многочисленных внутренних технических дворов института, где находится моя бывшая спасательная шлюпка. Долго сижу рядом с ней, прислонившись спиной к холодной броне. Кристалл с фотографиями людей, погибших в этом корабле, жжет мне грудь. Я не испытываю ничего, кроме жалости к ним, к тем, кому не повезло. Я не испытываю ничего, кроме стыда перед ними, потому что я живой, а они — нет. Я снова и снова прошу у них прощения, прижавшись раскаленным лбом к холодному металлу брони. Молча я прошу их простить меня и, как всегда не слышу ответа. От этого, правда, не становится легче. Я долго смотрю в черный провал вырезанного еще на Ланкасете отверстия. Из дыры пахнет пылью, обычной земной пылью. Долго смотрю в полумрак, но зайти внутрь не решаюсь. Меня преследует кошмар наяву, кошмар, который я видел давным-давно — как я сижу на холодном металлическом полу и как меня заливает холодный мертвенный свет...
Я пою весь персонал нейролаборатории. Они устали за дни работы со мной. Я заказал лучшие блюда из лучших ресторанов. Шампанское искрится в узких высоких бокалах, «мальчики» и «девочки» пьют, я пью вместе с ними, пью водку и коньяк. Ем, рассказываю истории из жизни Периферии, рассказываю анекдоты. Ученые — такие смешные, когда напьются. Они рассказывают мне о своей работе, увлеченно и самозабвенно размахивая руками. Я мало, что понимаю, но слушаю их очень внимательно — мне интересно. Они ругают своих оппонентов, ссорятся и тут же пьют за примирение. Кто-то спит на стульях, поставленных в ряд, заботливо укрытый чужими пиджаками. Пары танцуют под медленную и плавную музыку, льющуюся из динамиков квадросистем. За столом, то и дело пересаживаясь с места на место, мигрируют группки ученых, разбившиеся по специальностям и направлениям. Кто-то рисует вилкой в соусе непонятные мне графики и уравнения, кто-то строит из бутербродов структуру нейронов, затейливо перемежая бутерброды с ломтиками копченой рыбы и апельсинов. Милые мои сумасшедшие, как же я вас люблю! Как хорошо, что вы есть на свете — взрослые дети с кучей вопросов к окружающему миру!
Я пью за них и за их работу, я пью с каждым, танцую с «девочками», выхожу покурить с «мальчиками», слушаю корифеев и лаборантов, подливая в стаканы. Слушаю рассказы о рыбалке и охоте, о Луне и о Солнце, о звездах и планетах. Мне любопытно и интересно, хотя я немного устал. Кто-то включает быструю музыку и корифеи оказываются быстрее начинающих, расхватав самых красивых «девочек».
- Предыдущая
- 75/80
- Следующая
