Лужайки, где пляшут скворечники (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/138
• Следующая

И его орудия выплюнули красные огни.

Опять свистнуло над головами, что-то затрещало, сверху посыпалось.

Но тут грянули наши пушки!

Ай да Коптилка! Под Рыкко вдребезги разнесло капитанский мостик, а самого его швырнуло к подножью грот-мачты. Там Рыкко вскочил и завопил такие слова, что куда там нашему Головану! Невозможно пересказать даже намеком.

— Чего тебе от нас надо, Рыкко?! — закричал я. — Мы же тебя не трогали!

— Да! — крикнул и Голован. — Сидел бы дома и грел свое раздутое пузо!

— Какие хитрые! — загоготал Рыкко. — Столько всяких пакостей мне понаделали и думаете улизнуть безнаказанно? Фиг вам и еще две большие дули!.. Огонь!

И опять нас потрясло ударом. И снова Коптилкины кар-ронады ответили на вражеский залп. На корабле Рыкко в щепки разлетелся носовой дракон. Коптилка обрадованно крикнул:

— Разворачивай свою калошу обратно, Рыкко! А то из нее получится дуршлаг! Поварешка с дырками!

Рыкко почему-то очень оскорбился.

— Если у меня калоша, значит, и у вас! Головастики безмозглые! Мой клипер в точности такой же, как ваш! Вот!.. — Во мраке побежали белые полоски и очертили корабельный контур.

Да, пиратский корабль был почти копией нашего. Только не из света, а из черноты.

Голован скрежетнул зубами:

— Вовка, я знаю! Он подобрал тот силуэт, который ты вырезал из черного неба. Мы про него забыли, а он… У, ворюга!

Рыкко понял, что мы догадались. И злорадствовал на своей палубе.

— Вот! Ха-ха! Не будете раскидывать по пространствам обрезки, козявки безмозглые!.. Вы вообще больше ничего не будете! Я вас уничтожу со страшной силой и на целую вечность!.. Огонь!

Ух как по нам шарахнуло!

Но и нам стрелять по врагу стало легче — Рыкко забыл убрать светлый контур. И снаряд Коптилки сделал в пиратском борту во-от такую дырищу навылет! Сквозь нее засветились звезды.

Однако Рыкко тут же заделал пробоины.

Мы лихорадочно старались укрепить вдоль борта магнитную броню. Но сделать ее сплошной было нельзя: она помешала бы нашим собственным пушкам. А отдельные броневые листы держались плохо. Окружить защитным полем паруса и мачты мы вообще не могли — тут же потеряли бы скорость и маневренность.

Я отодвинул от штурвала Миньку и сам взялся за рукояти — чтобы пойти зигзагами и ускользнуть от вражеских залпов. Хотел развернуться кормой к Рыкко, но в основание штурвальной стойки врезалось ядро. Щепки хлестанули меня по ногам. Штурвальное колесо поскакало по палубе. Локки и Аленка догнали, упали на него животами.

Я вцепился в порванные штуртросы.

— Голован, Доня, помогите! Останемся без управления!

Они подскочили. Я лихорадочно придумывал новое рулевое управление.

А Коптилка больше не стрелял. Он стоял, расставив ноги, и держался за подбородок.

— Коптилка, ты что?! Огонь!

А он:

— Подождите, я думаю…

Вражеское ядро снесло с него берет с шариком. Еще чуть-чуть, и нечем было бы думать. Но он не шевельнулся.

— Коптилка!!!

И в этот миг раздался стр-рашный треск. Но не у нас! На корабле Рыкко полетели все мачты, и он мгновенно остался позади

— Ура! — гаркнул Коптилка и повернулся к нам. — Я придумал для него подводную скалу! То есть подкосмическую! Из такого же твердого пространства, как прижигательная линза!

Было ясно, что если Рыкко и догонит нас, то очень не скоро. Вероятнее всего — никогда!

Мы поздравляли Коптилку. Голован тут же придумал ему орден «За боевую находчивость» с мечами и лавровыми листьями. А наш артиллерист скромно улыбался и прилаживал на косматой голове новый берет. (Интересно, смог бы он приладить новую голову? Или это пришлось бы делать нам? И сумели бы мы?)

Потом Коптилка виновато вздохнул:

— Можно я пойду к себе, поиграю с Аликом? Я чего-то устал…

Конечно, ему разрешили. Герой Коптилка сделал свое дело. А остальные занялись ремонтом. Даже Веранда помогала Аленке заделывать дыры в парусине. Помашут руками — и нет прорехи…

Наконец клипер опять стал как новенький и мчался с прежней скоростью.

Я ходил по мостику, Локки стоял у штурвала. Он хотя и малыш, но освоил это дело.

Остальные (кроме Веранды) сидели на желтой палубе и голосили под аккордеон:

Я подумал, что не будь здесь Аленки и Кирилки, пели бы не «спину». А еще подумал: «Что-то слишком хвастливая песня, не накликать бы снова беду…»

Но тут на мостик поднялся Голован.

— Капитан, убери-ка половину парусов. Звезда, у которой Планета Некусачих Собак, совсем недалеко.

Звезда была похожа на Солнце. Такая же ярко-желтая, лучистая и теплая. Вокруг нее летало несколько планет. Та, к которой Голован вывел корабль, из космоса тоже казалась желтой. Наверно, было на ней много пустынь. Хватало там, однако, и синей воды.

Мы несколько раз облетели планету по орбите. Нигде никаких следов цивилизации — ни городов, ни дорог, ни возделанных квадратами полей. Ни зарева огней на теневой стороне.

Были пески, бурые леса, серые и черные горы… — вот и все… Но, может быть, собаки-то все-таки есть?

Мы решили опуститься в круглой бухте среди слоистых обрывистых берегов. С морем бухту соединял узкий проход. С высоты она казалась брошенной в песок фляжкой из синего стекла. Доня тут же придумал для бухты название: «Фляга Морского Бродяги».

У планеты были всякие свои энергетические поля, и они не очень-то помогали нам. Наоборот. Наши придумки и мысленные команды вблизи от поверхности стали действовать со скрипом, давали сбои. Я еле заставил паруса подняться к реям на гитовах и горденях.

Чтобы опуститься на воду мягко и плавно, мы включили под килем невесомость. Однако планетная сила тяжести оказалась сильнее, и мы плюхнулись так, что брызги выше мачт!

Но никто не пострадал.

Корабль закачался на воде, как обычный парусник, пришедший с океана.

Отдали якоря. Цепи прогрохотали так, что у обрывов отозвалось многократное эхо.

— Вот и все. Приехали, — сказал Голован. Кажется, слегка растерянно.

На палубе появилась Веранда. Оглянулась. Только сейчас я заметил, что глаза у нее синие, как морская вода.

— Ой! Настоящее море! Можно искупаться!

Она скинула на палубу сумку и платье, осталась в обвисшем зеленом купальнике.

— Не вздумай! — сказал я. — Незнакомая же планета!

— Пфы, — и Веранда вскочила на фальшборт.

— Вот сожрет тебя здешняя акула, — пообещал ей в спину Коптилка. Веранда дернула костлявыми плечами. Сказала, как однажды про Рыкко:

— Подавится. — И бултых!

Мы полегли животами на планшир.

Плавала Веранда здорово. Несколько взмахов — и уже далеко от борта. Еще несколько — и опять рядом. Никто ее не сожрал. Подняла мокрое лицо:

— А вода настоящая, соленая! Пахнет как на Черном море!

Я бывал на Черном море, вода там пахнет по-всякому. Не всегда так, как надо бы. Но здесь-то чистота — сразу видно.

Я приказал:

— А ну, давай обратно! Бросьте ей штормтрап!

На этот раз Веранда послушалась. Выбралась — тощая, в облипшем купальнике — и принялась выжимать косы. Прямо на палубу.

Конечно, поведение Веранды было «вне всяких рамок» (как говорила когда-то завуч в нашей школе). Грубейшее нарушение корабельных порядков. Но что было делать с этой дурой? Объявить ей строгий выговор перед строем? («Пфы!») Посадить под арест? Себе дороже. Опять будет столько сырости, что… ну ее.

К тому же и все мы вскоре нарушили морскую дисциплину. Нельзя оставлять корабль без вахты, а мы оставили. Никому не хотелось дежурить на клипере, когда остальные отправятся на берег. Да и страшновато расставаться. И мы с Голованом решили: места пустынные, погода тихая, опасности для корабля вроде бы никакой. Рискнем.

• Предыдущая
• 15/138
• Следующая