Генерал-адмирал. Трилогия - Злотников Роман Валерьевич - Страница 58

• Предыдущая
• 58/234
• Следующая

Несмотря на общую убогость, кормили, как выяснилось, на стройке нормально. Казначей обеспечил оптовые закупки муки, круп и постного масла, а руководитель проекта — строгий контроль поставляемого товара и выпечку хлеба. Хлеб, муку и крупы всем желающим продавали не особенно дорого в дюжине лавок. Причем то, что именно не особенно дорого, подтверждалось тем, что постоянными клиентами этих лавок были еще и окрестные казаки. Уж им-то переплачивать никакого смысла не было. Мясо же и рыбу, которые поставляли казачьи станицы и рыбачьи артели, рабочие закупали самостоятельно. Этого добра хватало, поскольку есть мясо на свое жалованье рабочие могли себе позволить не чаще одного раза в неделю, а рыбу — двух. Это в лучшем случае… Еду готовили поартельно, одиночки скидывались на стряпуху. Тех, кто готовил себе сам, практически не было, только если семейные. Работники на стройке выматывались так, что кашеварить сил уже не хватало…

Столь благостная картина объяснялась просто. Основные финансовые потоки находились в руках тройки, а ее основной задачей было максимально быстрое продвижение строительства без перерасхода бюджета. Именно в этом случае они были застрахованы от дотошных разбирательств совместной группы, составленной из подчиненных Канареева и Каца. А те, как всем было известно, умели работать въедливо. Была пара случаев убедиться. Ну и взаимный перекрестный контроль в тройке играл свою роль. Хотя очень уж рассчитывать на него было нельзя. Ибо если это команда, а только так и достигается требуемая эффективность, то они должны друг дружку прикрывать. А если они начинают радостно стучать друг на друга — то команды никак не получится. Впрочем, иногда достаточно придержать кого-то слегка зарвавшегося и без доклада наверх, просто разбором полетов внутри команды. Потому что если воровство или нерадение одного ставит под удар работу всей команды — кому будет приятно за чужие грехи по своей шее получать? Так что даже если где кто и приворовывал, то аккуратно и очень в меру, не забывая о главной задаче команды. Да и пусть, если так…

На следующий день я добрался до Тимирязева. Климента Аркадьевича я не видел четыре года, с той памятной встречи в Петровской академии. Он был бодр, загорел и подтянут. И доволен жизнью.

— Вот полюбуйтесь, ваше высочество, — с гордостью рассказывал он мне, показывая свое хозяйство, — сейчас мы культивируем здесь более двадцати пяти сортов зерновых, кормовых и технических культур, пригодных для данной местности. Кроме того, Иван Владимирович разбил два сада и несколько огородов. Мы уже даже частично окупаем себя, поставляя семена и саженцы окрестным казакам. Но я бы хотел вас попросить о некотором увеличении финансирования. — Он сделал паузу, бросил на меня испытующий взгляд и, не увидев негативной реакции, продолжил: — Дело в том, что благодаря вашему попечению у меня здесь образовался неплохой научный отдел. Нас, ученых, уже одиннадцать человек. И я очень благодарен вам за идею взять с собой студентов. Четверо из числа первых шестерых, получив дипломы, вернулись ко мне. Но… — он слегка помялся, — для моих, да и ваших планов этого мало. Ведь, как мне помнится, вы говорили о создании здесь в будущем учебного заведения… Однако, боюсь, даже ваше влияние не сможет мне помочь увеличить число ставок. И я бы попросил вас выделить ваши личные средства еще хотя бы на три ставки для научных работников и две для лаборантов. Поверьте, они очень, очень нужны!

Я усмехнулся:

— Ох, Климент Аркадьевич, Климент Аркадьевич, вы тут целый институт разворачиваете. Причем уже сейчас. Я же говорил о будущем. Нам тут крестьянские хозяйства надобно закладывать, а им, сами понимаете, без кредита не подняться. Как же на всё деньги-то найти?

Тимирязев досадливо поморщился: ой, какой великий князь непонятливый.

— Я все понимаю, ваше высочество, но поймите и вы: если мы действительно хотим решить ту задачу, которую вы передо мной поставили, то есть сделать так, чтобы один работник в сельском хозяйстве был способен прокормить несколько десятков таковых в других отраслях, — экономить на науке никак нельзя! — Климент Аркадьевич воинственно тряхнул бородкой. — И еще нам нужна библиотека!

Я вздохнул:

— Ну хорошо. Понятно. Будут вам ставки. И библиотека тоже будет. Составляйте список книг. Сколько переселенцев появилось здесь за последние два года?

Тимирязев удивленно воззрился на меня:

— Позвольте, ваше высочество, я же не чиновник департамента статистики. И не обязан, и не веду подобный учет…

Я, уже начав движение, резко остановился и воткнул взгляд в профессора:

— Что?

Тимирязев осекся.

— Климент Аркадьевич, — не повышая голоса, но с тем спокойствием, которое заставляет людей бледнеть и покрываться потом, начал я. — А какова цель вашего присутствия здесь? Наука? Да. Но наука, в первую очередь не отвлеченная, а конкретная. Дошедшая до каждого мужика, бабы или ребенка, чьи руки бросили в местную почву хоть одно зернышко. И если вы не будете заниматься, причем в первую очередь, этим, то вы мне здесь на хрен не нужны. Ясно?

— Но, ваше высочество, — попытался возмутиться Тимирязев, — научная работа ценна сама по себе. Научный приоритет…

— Мне плевать на научный приоритет, — оборвал я его. — Совсем. Напрочь. Если он вас волнует — запрещать не буду. Добивайтесь. Но после того, как качественно исполните главную задачу, ради которой вы здесь, — создание и развитие реальных товарных производств. Высокоэффективных производств. Все остальное — побоку. Понятно?

Тимирязев хотел еще что-то сказать, но лишь раздраженно кивнул. И я решил подсластить пилюлю:

— Ладно, Климент Аркадьевич, будем считать, что и я не прав. Не слишком точно сформулировал задачу. Значит, так: я вам оставлю трех человек. Один из них будет отвечать за финансы…

— Ваше высочество, — вскинулся Тимирязев, — если вы не доверяете мне либо считаете, что я нерадив в финансовых вопросах, то я готов…

Я вскинул руку, обрывая его возмущенный спич, и неожиданно сказал:

— А чего это у вас тут поля всякими разными культурами засеяны? Давайте везде посадим картошку. А что? Культура урожайная, с одной десятины много взять можно. По-моему, вы, Климент Аркадьевич, чего-то тут не додумали…

Когда Тимирязев ответил мне, от его тона, казалось, по траве изморозь пошла.

— Ваше высочество, я, конечно, понимаю, что вы чрезвычайно умный и образованный человек, к тому же лицо куда более высокопоставленное, чем я, но я бы попросил вас не вмешиваться в дела, о которых вы не имеете ни малейшего…

Я прервал его коротким жестом:

— Во-от, Климент Аркадьевич, всё правильно говорите. Я и умный, и образованный, а все ж таки во многих вопросах, в которых вы разбираетесь легко, — полный профан. Потому что вы этому учились, а я — нет. Вот и вам, тоже умному и образованному, я даю в помощь — слышите, в помощь, а не в качестве ревизора! — человека, который долго имел дело с деньгами и специально этому учился. А вы в позу встали. Доверяю — не доверяю. Не верил бы я вам и в вас — четыре года назад к вам бы не обратился. К тому же такие тройки у меня как раз для руководства моими проектами приспособлены. Вот они в основном на себя работу с переселенцами и возьмут. Учет, кредитование, обеспечение семенами и инвентарем, организация помощи и контроль за соблюдением агротехник. А вам больше времени на научную работу останется. — Я усмехнулся и протянул руку: — Ну как — мир?

Тимирязев еще несколько мгновений сверлил меня напряженным взглядом, а затем тоже рассмеялся:

— Эк вы меня, ваше высочество. Прямо обули. Да мир, конечно… куда уж я от вас денусь?

— Вот и отлично. Только, чур, их просьбы и заявки — первоочередные. А уж я не обижу. Ежели потребуется еще персонал — добавлю. Но только если и вы, и они меня об этом попросите. Вместе. А то знаю я вас, ученых, — вам сколько ни дай, все мало.

В Магнитной я пробыл две недели. Детально разобрался с проблемами стройки и увеличил ее бюджет еще на триста тысяч рублей. Ох, слава богу, я отказался от финансирования еще и нефтехимического проекта. Так что Альметьевск был оставлен на потом. Когда деньги будут. Из-за этого у меня в резерве оказалось около двух миллионов рублей, и из них уже было потрачено почти восемьсот тысяч, даже без учета этих трехсот. Деньги уходили между пальцев словно вода. Впрочем, а когда и у кого по-другому-то…

• Предыдущая
• 58/234
• Следующая