Укол мафии - Мэрфи Уоррен - Страница 16

• Предыдущая
• 16/31
• Следующая

– Но ведь так можно расплодить наркоманов!

– Ты так рассуждаешь, словно сейчас их нет. Просто если бы это дело узаконили, спекулянтам было бы невыгодно заниматься им и втягивать в это других, – сказал Хорган.

– Америка в таком случае превратится в страну наркоманов.

– А сейчас?

– Поэтому вы ввозите так много героина?

– Я и сам рыбак, сынок. У тебя получается, но не очень. Когда-нибудь занимался журналистикой?

– Нет, – ответил Римо. – Есть вещи, о которые я не хотел бы пачкаться, даже за деньги.

Хорган фыркнул.

– С чего ты взял, что нам платят?

Римо поднялся.

– Спасибо за интервью, – сказал он. – Я запомню встречу с вами.

– Желаю удачи, сынок. Не знаю, чего уж ты там ищешь, но на обратном пути попытайся разбудить отдел городской хроники. Если там есть кто-нибудь живой – пошли его ко мне. Если не совсем покрылся пылью, значит, жив. А если встретишь кого-нибудь, кто умеет писать, скажи ему, что он принят на работу. Сам-то не хочешь?

– Нет, спасибо, у меня есть работа.

Римо вышел в мрачную, выкрашенную в зеленый цвет комнату отдела городской хроники, пропитанную чернильным духом. За разнокалиберными столами, составленными вместе, сидели люди, которые, словно зомби, водили руками над листами бумаги.

С точки зрения физиологии они были живы.

На улице перед зданием газеты «Гудзон Трибьюн» Римо опять обнаружил хвост. Чтобы облегчить задачу своим соглядатаям, он сел в такси, а не на автобус или в метро, и отправился в Нью-Йорк-сити.

Вместе они доехали до современного жилого дома в фешенебельной части Ист-сайда.

Он знал, что его соглядатаи подкатят к привратнику с пяти-, десяти-, а то и с двадцатидолларовой купюрой. Конечно же, в таком районе ни один привратник не расколется за пять долларов. Может потребоваться и пятьдесят. Римо надеялся, что привратник в его доме запросит побольше.

Он вышел из лифта на десятом этаже и прошел по коридору, застеленному ковром, к своей квартире.

Войдя, он увидел, что Чиун сидит у телевизора. В свете экрана его желтое лицо казалось мертвенно-бледным.

КЮРЕ приобрела Чиуну видеомагнитофон, который он брал с собой, когда сопровождал Римо. Благодаря этому он мог записывать в дневное время «мыльные оперы», чтобы из-за одной не пропускать еще две.

– Безобразие! – жаловался он. – Все хорошие фильмы показывают в одно время, один накладывается на другой. Почему бы их не показывать по очереди, чтобы люди могли получать удовольствие?

Видеомагнитофон был подключен к одному телевизору, а по другому Чиун мог смотреть сериалы с полудня до семи вечера. Он едва слышно цокал языком, когда миссис Клэр Вентворт обнаружила, что у ее дочери роман с доктором Брюсом Бартоном, хотя он не может уйти от своей жены Дженнифер, потому что та неизлечимо больна лейкемией, а эта дочь, Лоретта, на самом деде любит Вэнса Мастермана, который – о чем она не подозревает – приходится ей отцом, и считает, что он в сговоре с профессором Сингбаром Рэмквотом, врачом пакистанского посольства, а тот выкрал формулу лекарства против заболеваний лимфатических узлов, созданию которой Барт Хендерсон посвятил всю свою жизнь, еще не зная Лоретты, в которую потом влюбился.

Римо припомнил, что за полтора года в истории миссис Вентворт и Вэнса Мастермана так ничего и не изменилось. Он поделился своими соображениями с Чиуном и направился к телефону в гостиной.

– Потише, – сказал Чиун.

Римо набрал номер, подождал, пока раздастся три гудка, положил трубку и полез в ящик комода за пластиковой коробочкой с отверстиями для динамика. На белой коробке с левой стороны было четыре циферблата, каждый с цифрами от единицы до девяти.

Комбинацию цифр он знал не хуже, чем дату своего рождения, потому что она получалась из этой даты, если отбросить две первые цифры года рождения. Он набрал цифры и коробочка заработала. Когда зазвонил телефон, он поднял трубку и подключил к ней коробочку, после чего бессмысленное кваканье в трубке превратилось в человеческий голос.

К сожалению, голос был всегда один и тот же – Харолда Смита. Кваканье было Римо больше по душе. Разговоры из телефонных будок теперь прослушивали секретные службы. А те телефоны-автоматы, что не прослушивались, не работали. Это заставляло мафию писать угрожающие письма телефонному начальству. Поэтому Римо теперь пользовался специальным шифровальным устройством – скрамблером.

– Слушаю, – сказал он.

– Груз по-прежнему не вывозили, покупатели на местах начинают, как нам сообщают, волноваться. Как ваши успехи?

– Для первого дня неплохо. Я вызвал интерес к своей персоне.

– Хорошо.

– Вы прочесываете детекторами героина Гудзон? – спросил Римо.

– Да. Но никаких результатов. Груз может находиться под землей, и в этом случае мы не сможем его засечь. Что случилось? Судя по голосу, вы чем-то расстроены.

– Я встретил сегодня старого приятеля.

– Ах, это! Да, нам сообщили. Что ж, мы предполагали, что может произойти нечто в этом роде.

– Спасибо, утешил, сукин сын, – сказал Римо и повесил трубку. Потом снова набрал номер, но отключил скрамблер и стал слушать неразборчивое бормотание в трубке.

В семь часов тридцать пять минут Чиун выключил телевизор – закончилась очередная передача сериала – и принялся за Римо. По некоторым изменениям его движений Чиун понял, что Римо сегодня дважды занимался любовью, и посоветовал воздерживаться от оргазма в период максимальной готовности.

Потом они снова занялись плавающим ударом. Чиун в очередной раз напомнил о необходимости следить за равновесием жертвы и об опасных последствиях промаха.

В четверть одиннадцатого Чиун приготовил ужин, а Римо принял душ, от расстройства чувств проткнул рукой стену насквозь и лег спать. Скорич был славным парнем.

Рэд Палметтер – доктор наук, специалист по сельскому хозяйству, особенно по изменению наследственных свойств зерна. С таким образованием – или садиться на трактор, или наниматься в одно из правительственных учреждений. Если, конечно, не хочешь преподавать сельскохозяйственные науки, а этого Рэд Палметтер не хотел.

Так он отвечал на собственный вопрос: для чего он торчит на Хакенсак-Мидоуз, забравшись на крошечную платформу, похожую на загон для уток, направляет на каждый проезжающий мимо автомобиль алюминиевую трубу и записывает количество вспышек в трубе. В основном это были фургоны с овощами. С чего вдруг министерству сельского хозяйства потребовалось составлять схему перевозок овощей, ему было непонятно. Очередная глупость.

Он заметил, что в тот день овощи почему-то везли на почтовых грузовиках. Странно, неужели нет более удобного и дешевого способа перевозки моркови, чем машинами, предназначенными для перевозки срочной почты. Он попытался объяснить это своему начальнику, но тот был человек новый и в сельском хозяйстве разбирался слабо. Что поделаешь, политика – это политика, и главное – кого ты знаешь, а не что ты знаешь.

– Сколько вспышек приходилось в среднем на грузовик? – спросил его начальник.

– Около пятидесяти. Я не думал, что кучи тыквы или что там у вас еще – такой важный груз.

– Спасибо, мистер Палметтер, вы свободны.

Вскоре после этого в глупости властей пришлось убедиться и одному из почтовых работников: ему приказали разрешить министерству сельского хозяйства проверять специальным устройством всю исходящую почту.

В конце концов все донесения попадали на стол к человеку в очках с желтоватым цветом лица, расположившемуся в санатории Фолкрофт в местечке Рай под Нью-Йорком. Позади него в лучах восходящего солнца блистал великолепием залив Лонг-Айленда.

Наметанному глазу доктора Харолда Смита картина была абсолютно ясна. Героин все еще где-то спрятан. Но заслоны приоткрылись. Покупатели требовали свой товар, и сейчас его начали тайком вывозить мелкими партиями – по почте, с курьерами и тому подобное.

Покупатели выражали недовольство и тем самым подтвердили его подозрения. Все они были членами мафии, а капо мафиози был Доминик Верильо. Подтверждение серьезное. Сомнений не оставалось.

• Предыдущая
• 16/31
• Следующая