У последней черты - Мэрфи Уоррен - Страница 35

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая

— Естественно.

— А одним из таких условий является гарантия целости и сохранности моего селения и обеспечение правления моего ученика, нового Мастера Синанджу.

— Как американец он вправе отказаться работать на нас, если не хочет, — сердито пробурчал полковник. — Но он не должен работать ни на какую другую страну.

— Только на время моей службы у вас, — уточнил Чиун.

Смит немного понимал по-русски и был искренне удивлен простотой, с какой между сторонами было достигнуто согласие. Не было ни торга по поводу оплаты, ни въедливости и дотошности, какую проявил в свое время Чиун, заключая контракт с КЮРЕ. Правда, Смит видел, что Чиун уже не тот, а лишь жалкая тень прежнего Мастера Синанджу. Сейчас он казался таким хрупким и слабым, что готов был упасть от дуновения ветра.

— Отведите его в машину, — приказал полковник Дитко, находя удовольствие в возможности покомандовать бойцами спецназа. — Я прибуду в аэропорт за вами следом.

— Я должен попрощаться со своим учеником Римо, — попросил Чиун.

— Времени нет. Нас ждет самолет, — отрезал Дитко. Чиун церемонно кивнул.

— Повинуюсь, поскольку отныне я в вашем полном распоряжении.

Двое из бойцов спецназа попытались под руки увести Чиуна, но тот резко стряхнул их с себя.

— Прочь руки! — возмутился он. — Я стар и слаб, но идти еще в состоянии.

Дайте мне проститься со своим селением достойно.

Подобрав подол мантию он зашагал по дороге в сопровождении двух спецназовцев. Мастер Синанджу шел не оглядываясь. Он не простился ни со Смитом, ни с горсткой селян, собравшихся на площади. Как он перенесет перелет? — с тревогой подумал Смит.

Пока все взоры были устремлены на медленно удаляющегося Мастера Синанджу, Смит незаметно ускользнул в сторону залива. Дело сделано. Осталась одна последняя деталь.

Он отыскал тихое место меж холодных камней, порылся в нагрудном кармане жилета и извлек оттуда маленькую коробочку. В ней лежала капсула, по форме напоминающая гробик. Он носил ее с собой с того самого дня, как принял на себя обязанности директора КЮРЕ. Пожизненные обязанности — ибо их исполнение могло прекратиться только с его смертью.

— Прощайте, Мод и Вики. Я вас очень люблю.

И стоя на пустом берегу, далеко-далеко от любимой родины, Смит проглотил капсулу.

И подавился. Она застряла в горле.

При мысли, что его попытка самоубийства может оказаться неудачной, Смит яростно бросился в ледяной прибой и сделал большой глоток соленой воды, пытаясь заставить пилюлю проскочить.

От жгуче-холодной воды язык у него онемел, и он не чувствовал соли.

Зато капсула прошла. Дрожа от неурочного купания, он распластался на песке и стал ждать конца.

Как в тумане, до него донеслись автоматные очереди.

Послышались крики. Отчаянные предсмертные вопли.

Сквозь пелену он понял, что русские их предали. В нем всколыхнулась волна холодной ярости, смывая все мысли о смерти — о его собственной смерти.

Доктор Харолд У. Смит поднялся на ноги. Яд должен был подействовать моментально, но он еще оставался жив. Он начал карабкаться по камням вверх. Спорадические выстрелы превратились в сплошную стрельбу.

Смит выругался и бегом бросился к селению, еще не зная, что он сможет сделать в последние минуты своей жизни, но преисполненный решимости нанести последний удар.

На бегу он поднял пистолет, который лежал на том месте, куда его отшвырнул Римо, и проверил его. Обойма была вынута, но у Смита была запасная. Он перезарядил оружие и рванулся вперед в надежде успеть прикончить хотя бы нескольких, прежде чем жизнь покинет его. Он чувствовал, что в желудке уже разливается мертвящий холод.

Римо Уильямс стоял посреди груды сокровищ Синанджу и пытался осмыслить странное поведение Чиуна. В этот момент до него донеслись выстрелы.

— Чиун! — вскричал он и вышиб дверь.

Чиуна нигде не было видно. Русские перемещались от одной хижины к другой, выволакивая оттуда перепуганных крестьян и сгоняя их на площадь.

Чтобы ускорить дело, они стреляли в воздух. А иногда и не в воздух.

На Римо налетела какая-то женщина. Он подхватил ее, успев заметить на груди кровоточащую рану. Женщина вздохнула и умерла у него на руках.

Из-за угла вышла группа солдат. Они встретились взглядами с Римо.

Все чувства Римо обострились, как никогда прежде, и он ринулся на русских. В него полетели пули, но он отчетливо видел каждую из них, каждую отдельную траекторию. Увертываться от этих выстрелов было для него не сложней, чем от стреляющего пробками игрушечного ружья.

Со стороны русских казалось, что Римо летит к ним, едва касаясь подошвами земли, на самом же деле его движение было подобно стремительному броску гремучей змеи.

Римо наотмашь ударил одного из русских, в один миг превратив его грудную клетку в желеобразное месиво. Тело обмякло и рухнуло.

— Нашли! — закричал другой солдат. — Нашли американца!

— Совершенно верно, — отозвался Римо, срубая его, как молодой росток. — Я американец!

Русские бросились врассыпную, пытаясь укрыться за камнями. Римо подскочил к ближайшей от него кучке солдат и стряхнул их с валуна, как клопов со стены. Со стороны могло показаться, что он щелкнул их совсем легонько, но ни один больше не поднялся.

— Американец! — окликнули сверху Римо, стоящего посреди груды трупов.

Это оказался полковник Дитко.

— Что?

— Мы не хотим никого убивать. Нам нужен только ты!

— В Россию я не поеду! — отрезал Римо.

— России ты и не нужен. Мы просто заберем тебя в уплату за сохранность этих людей, — он кивнул в сторону поселка.

— Всех не убьете! — с пафосом ответил Римо. — А вот я с вами разделаюсь до последнего.

— Хочешь повоевать — что ж, изволь! — сказал Дитко, солдаты которого имели приказ стереть Синанджу с лица земли вместе со всеми жителями. — Я прикажу моим людям стрелять по толпе.

Римо оглянулся на крестьян, в испуге прячущихся за стенами хижин. Выражение их лиц напомнило ему панику, которую он столько раз читал в глазах вьетнамцев во время войны. Ему стало искренне жаль этих людей. Они не хозяева своей судьбы и никогда ими не были. Веками они привыкли во всем полагаться на Мастера Синанджу и начисто разучились рассчитывать на собственные силы. И не их вина, что они стали такими. Теперь опорой этим людям был уже не Чиун, а он, Римо.

Римо медлил, взвешивая силы русских. Осталась лишь небольшая горстка.

Можно, пожалуй, успеть до того, как начнется стрельба.

Но тут Римо увидел, как один из русских волоком тащит Ма Ли. Она извивалась и кричала.

— Ма Ли! — выдохнул Римо.

Девушка была без вуали, и ее нежное лицо трепетало от страха.

— Ладно, ваша взяла, — сказал Римо и поднял руки.

Солдаты с опаской вышли из-за скалы, наставив свои АКМ на Римо.

— Проведите его вокруг этого сборища! — скомандовал полковник. — Мы прикончим его на виду у всех — чтобы другим неповадно было.

— Мы так не договаривались, — вставил Римо.

— Заблуждаешься. Об этом договорились наши лидеры.

— А где Чиун?

— На пути в аэропорт Пхеньяна. Я тоже должен поторопиться: хочу лично представить его Генеральному секретарю. Это будет мой великий день! Ну, мне пора.

И полковник Дитко заспешил к ожидающему его автомобилю.

Едва машина отъехала, как его заместитель подвел Римо к ближайшему дому и приказал встать к стенке. Он резким голосом отдавал команды, и пятеро оставшихся бойцов выстроились в ряд и навели стволы на грудь Римо.

— А глаза не завяжете? — спросил Римо.

Ответа не последовало. Солдаты прицелились.

— Готовьсь!

Римо увидел, как упала и закрыла лицо руками Ма Ли. Плечи ее сотрясались от рыданий.

— Цельсь!

— Если вы посмеете тронуть этих людей, я до вас доберусь! — в волнении пригрозил Римо.

— Я не верю в призраков! — засмеялся заместитель командира.

— В призраков — конечно. Но если вы меня не послушаете, то начнете верить в Шиву-Дестроера.

• Предыдущая
• 35/42
• Следующая