Проклятие вождя - Мэрфи Уоррен - Страница 29

• Предыдущая
• 29/30
• Следующая

— Ты один из тех, кто осквернил камень, и теперь должен умереть.

— Боюсь, вам в вашем состоянии вряд ли удастся исполнить сей приговор.

— Она пыталась вас застрелить, — объяснил Смит.

— Ей все равно это бы не удалось.

— Но вы стояли к ней спиной.

— Что все это значит? — спросил Римо, наклонившись к Бобби. — Какой у тебя интерес во всей этой истории? Неужели это из-за того, что я отказался играть с тобой в теннис?

— Я дочь Уктута. Как и мой отец, а до этого все его предки на протяжении многих поколений.

— Значит, ты помогла им убить собственную мать?

— Она не принадлежала к племени актатль. И не защищала священный камень. — Бобби жадно глотала воздух — когда она вздыхала, все клокотало у нее в груди.

— Кто же теперь будет защищать камень, малыш?

— Его будет защищать Жан-Луи. Он же и уничтожит тебя. Вождь народа актатль принесет тебе смерть.

— Если тебе приятна эта мысль.

— Я умираю с тайным именем на губах. — Тут она снова что-то произнесла, и, наклонившись поближе, Римо услышал тайное имя Уктута. Лицо Бобби озарила умиротворенная улыбка, глаза закрылись, и голова упала набок.

Римо поднялся. В своей шубе, лежа в кровавой жиже, она напоминала гигантскую ондатру на красной подушке.

— Что поделаешь, милая, такова наша работа, — произнес он. Затем взглянул на холм — человека на аэросанях там не было.

— О Боже! Боже!

Римо обернулся. Этот шум издавала Валери, которая наконец набралась смелости и, услышав выстрелы, пришла посмотреть, что происходит. Стоя на углу дома, она смотрела на разбросанные по снежному полю тела.

— О Боже! Боже! — вновь повторила она.

— Чиун, прошу тебя, убери ее отсюда, — попросил Римо. — И пожалуйста, вставь ей в рот кляп!

— Я делаю это не потому, что это приказ. От тебя я приказов не потерплю — только от нашего всемилостивейшего и наимудрейшего императора в пижаме. Я делаю это лишь потому, что это действительно стоит сделать. — С этими словами Чиун тронул Валери за руку. Она вздрогнула и поплелась за ним к машине.

— Вам следует избавиться от трупов, — сказал Смит.

— Сами избавляйтесь. Я вам не нанимался.

— К сожалению, я не могу этого сделать. Видите ли, в доме моя жена, и скоро она уже сунет сюда свой нос. Я не могу допустить, чтобы она это увидела.

— Просто не знаю, Смитти, что бы вы делали, если бы я не оказался здесь и не уладил ваши дела? — И он самодовольно взглянул на директора, словно ожидая ответа на свой риторический вопрос.

Затем он прошел под навес возле входа в коттедж и вывел оттуда аэросани, которыми пользовался Смит. В этих местах каждый домик, каждый коттедж снабжен этим транспортным средством, поскольку порой снег здесь столь глубок, что лишенные аэросаней жители могут оказаться отрезанными от мира на много недель. А замерзшие или умершие с голоду туристы могли бы нанести непоправимый ущерб туристическому бизнесу штата Мэн.

Римо подкатил машину к груде трупов и начал перекидывать их на аэросани, словно мешки с картошкой. Сверху он водрузил Бобби Делфин, а затем подоткнул болтающиеся конечности, чтобы закрепить остальные тела.

Развернув аэросани, он направил их к вершине холма, резко обрывавшейся пропастью, где внизу протекала замерзшая сейчас река. Затем он повернул руль, чтобы закрепить полозья в фиксированном положении, завел мотор и спрыгнул на снег.

Аэросани начали медленно подниматься на холм, увозя с собой груз из тринадцати тел.

— Их найдут только весной, — сказал Римо, обращаясь к Смиту. — А вы уж устройте, чтобы к тому времени ни одна живая душа не знала, кто снимал этот дом.

— Сделаю, — заверил его Смит.

— Отлично. А почему вы не возвращаетесь в Фолкрофт? Вам больше незачем здесь скрываться.

Смит посмотрел на холм.

— А как же вождь? — спросил он.

— Не беспокойтесь, я позабочусь о нем, когда вернусь в Нью-Йорк.

— Разве можно о чем-то беспокоиться, когда имеешь таких сотрудников, как вы?

— Вы чертовски правы! — произнес Римо, восхищаясь собственной доблестью.

Он оглядел окровавленный снег, затем поднял пучок желтых перьев и принялся мести этим своеобразным веником, заметая кровавые следы. Через несколько секунд двор выглядел таким же чистым, как перед битвой.

— А как быть с Валери? — спросил Смит.

— Я заставлю ее молчать.

Римо ушел, а минуту спустя Смит услышал звук заводимого мотора и тоже пошел прочь.

Но прежде чем войти в дом, он задержался на крыльце. Открыв входную дверь, он крикнул, обращаясь к безлюдной заснеженной равнине:

— Эй, хватит валять дурака! Если хотите играть в свои дурацкие игры, отправляйтесь куда-нибудь еще! Пока никто не пострадал. Именно так — убирайтесь отсюда! — Подождав двадцать секунд, он закрыл дверь и прошел в спальню. — Дорогая, ты оказалась права. Действительно, какие-то идиоты репетировали военные игры к юбилею. Я их прогнал.

— Харольд, но я слышала выстрелы?

— Это чтобы их предупредить, — кивнул Смит. — Я стрелял в воздух. Просто для того, чтобы они ушли.

— Судя по твоему поведению, я решила, что там происходит что-то действительно серьезное, — подозрительно заметила миссис Смит.

— Нет, что ты, ничего серьезного. Кстати, знаешь что, дорогая?

— Что?

— Собирайся. Мы едем домой.

— Хорошо, Харольд.

— Эти леса надоедают.

— Да, Харольд.

— И боюсь, я никогда не научусь кататься достаточно хорошо, чтобы перейти на более серьезную трассу.

— Да, Харольд.

— К тому же мне хочется вернуться к работе.

— Да, Харольд.

Когда он вышел из комнаты, миссис Смит вздохнула. Жизнь так скучна!

Скучна, скучна, скучна.

Недалеко от Нью-Йорка, на другом берегу реки, в Вихокене, штат Нью-Джерси, есть небольшое забранное в цемент недоразумение под названием парк, построенное в память об убийстве Александра Хамильтона Аароном Бэрром.

Парк выглядит заплаткой на ухабистом бульваре, извивающимся змеей по вершине холма. Он должен был находиться непосредственно на месте убийства, но его создатели промахнулись — всего на какие-нибудь две сотни футов. По вертикали.

Хамильтона застрелили у подножия утеса, на каменистом участке, усыпанном булыжником и обломками пород. Когда до 42-й улицы в Нью-Йорке отсюда ходил паром, территорию здесь регулярно расчищали, но теперь паром отменили и махнули на это место рукой.

Так что было весьма сомнительно, что появление здесь еще одного камня привлечет чье-то внимание.

Если бы не Валери Гарднер.

Выполнив свое обещание и убрав тело Уиллингэма с остальными представителями народа актатль из специального зала музея, Римо нашел способ заткнуть рот Валери.

И хотя она по-прежнему считала его маньяком-убийцей, он все же сумел внушить ей мысль, что настал момент, когда должен быть назван преемник Уиллингэма, а кто может быть лучшей кандидатурой, чем молодая помощница директора, которая столько сделала для сохранения музейной коллекции.

И вот Римо связался со специальной передвижной группой из Гинвич-виллидж, которая специализировалась на ночной работе, вывозя людей и их вещи из квартир между двенадцатью ночи и пятью часами утра, когда домовладельцы спят, а Валери обзвонила нью-йоркские телестудии, газеты, телеграфные агентства и влиятельные политические журналы.

На следующий день ровно в час, когда представители прессы прибыли на заваленную камнями площадку, где произошла дуэль между Хамильтоном и Бэрром, их взорам предстала Валери Гарднер, опершаяся на гигантский восьмифутовый валун с вырезанными на нем кругами и какими то примитивными птицами. Валери проинформировала их, что валун был украден из музея и возвращен лишь за «солидный выкуп», который она заплатила из собственных средств, поскольку не могла связаться с директором, мистером Уиллингэмом, чтобы получить его согласие.

Пока Валери объясняла, что это бог «примитивного мексиканского племени под названием актатль, полностью исчезнувшего с приходом Кортеса с конкистадорами», в лицо камню дул сильный северный ветер.

• Предыдущая
• 29/30
• Следующая