Папа большой, я маленький - Хирацука Такэдзи - Страница 8

• Предыдущая
• 8/16
• Следующая

— А как её звали?

— Звали?

— Как её имя?

— Её имя… Ах да! Её зовут Одна-Одинёшенька.

— Ну вот! Опять Одна-Одинёшенька.

— Да, в стране Что-хочу-то-и-делаю всех зовут этим именем.

— И художника?

— И его.

— Мне не нравится, что они все Одни-Одинёшеньки.

— Ничего не поделаешь.

— А чем занимается жена художника?

— Просто сидит молча.

— Почему?

— Не знаю. На лугу в стране Что-хочу-то-и-делаю кое-где молча сидят такие вот одинокие люди.

— Зачем?

— Да как тебе сказать… — Папа задумался, подперев рукой подбородок. — А, вспомнил! Когда они были школьниками, они не прибирались, как все, в классе. Возьмёт такой ребёнок лепесток цветка, который упал около вазы на книжном шкафу, распрямит его на ладони и смотрит, смотрит, поднимет другой, распрямит и смотрит…

— Да, папа, в нашем классе есть такая девочка.

— Ну вот, видишь!

— Но это несчастная девочка. Она болела, когда была маленькой, и теперь голова её не в порядке. Учитель сказал, чтобы мы её не трогали. Пусть она делает что хочет, сказал он. Поэтому, когда она подбирает лепестки цветов и рассматривает их, мы оставляем её в покое.

— Да, жаль её. В стране Что-хочу-то-и-делаю есть и такие.

Тут печально пробили часы-кукушка. Я и папа помолчали.

— Что я наделал! — закричал вдруг папа.

— Что ты наделал? — испугался я.

— Приёмник забыл включить. Из-за этой страны Что-хочу-то-и-делаю пропустил бейсбольный матч.

Папа поспешно включил приёмник.

Послышался шум стадиона и голос спортивного комментатора:

«…Нападает команда М. Защищается команда П. Команда М. побеждает со счётом четыре — три. Конец девятой смены. Игроки остались на двух-трёх базах. Нападающий бежит к главной базе… Над многотысячным стадионом, освещённым яркими прожекторами, в ночном небе висят звёзды — словно наблюдают за ожесточённым сражением. Стадион взволнованно гудит… Удар! Мяч исчезает в ночном небе…»

Завыла сирена. Бейсбольный матч окончился.

— Вот это да! — восхитились мы с папой.

— Здорово! Правда, папа?

— Да, мяч перелетел за поле. Красиво, наверно, было — бейсбольный мяч исчезает в ночном небе. Давай-ка, малыш, помчимся за ним в нашем волшебном возке.

— Давай!

— Ну да, возьмём и помчимся за бейсбольным мячом.

— Опять поехали в свою странную страну? — Мама вошла в комнату и выключила свет.

— Мама, зачем ты погасила свет? — спросил я.

— А в темноте интереснее играть.

— Вот здорово! Мы помчимся за мячом в темноте.

Папа обхватил меня руками, и мне показалось, что мы взмыли куда-то ввысь. Я зажмурился и стал думать о бейсбольном мяче, летящем по ночному небу. И я увидел, как он летит, оставляя за собой белый след.

— Ну как, малыш, видишь мяч? Он летит по небу, усыпанному звёздами.

— А куда он летит?

— Не знаю. В стране Что-хочу-то-и-делаю даже мяч поступает, как ему вздумается. Спроси у него.

— Ладно, спрошу. А ты будешь мячом?

— Буду.

— Мяч, а мяч! Куда ты летишь?

— На самую макушку неба. Стукну по стеклянной крыше и разобью её.

— Какой озорной мяч! — возмутилась мама. — Его нужно немедленно сбросить с неба.

— Сейчас сброшу, — крикнул я. — Ага! Упал. Теперь закатится куда-нибудь — не найдёшь.

— Что хочет, то и делает. Своенравный! — сказала мама.

— Они с рождения такие, мячи, — заметил папа.

— Почему?

— А у них пупок как у людей.

— Что ты, папа! Пупок только у резиновых мячей. У бейсбольных никакого пупка нет.

— И у бейсбольных есть. И покрепче, чем у резиновых.

— Вы лучше подумайте, куда девался мяч, — сказала мама.

— Да, папа, куда же укатился наш мяч?

— Не знаю, малыш.

— Опять папа хитрит. Не хочет рассказывать дальше, — усмехнулась мама.

— Да нет! Я как раз собираюсь искать мяч. Вот надену волшебные очки… — И папа соединил кончики пальцев, приставил «очки» к глазам и стал глядеть. — Ага! Вижу, вижу! Лежит в траве на лугу. А кругом так красиво! Трава, влажная от росы, блестит в лунном свете. Когда мяч стремительно летел по звёздному небу, было великолепно, но и теперь, когда он лежит в траве под луной, тоже чудесно.

— Но здесь его никто не найдёт.

— А он говорит: «Одному лучше. По крайней мере отдохнёшь, а то всё падаешь в пыль на глазах у всех».

— Разве мячи разговаривают?

— Этот говорит. Гляди-ка! У него друзья появились.

— Какие друзья?

— Букашки, которые живут в траве, муравьи, кузнечики, сверчки… Шевелят длинными усами — видно, беседуют с мячом.

— О чём?

— Так, о пустяках: «Как здесь приятно, не правда ли?» — и прочее.

— Что-то мне скучно стало, папа, расскажи что-нибудь поинтереснее.

— Ладно. Вот погляжу в волшебные очки…

И папа опять посмотрел в «очки».

— Ой! Как забавно! Вокруг мяча собрались муравьи. Галдят наперебой. Один муравей забрался на мяч. Такой толстопузый. Речь держит.

— Ну это уж слишком, папа! — сказал я. — Чтобы муравьи речи произносили…

— В стране Что-хочу-то-и-делаю, малыш, муравьи частенько произносят всякие речи. Особенно когда найдут что-нибудь съедобное.

— Но, папа, бейсбольный мяч невозможно съесть.

— Муравьи из страны Что-хочу-то-и-делаю что угодно сожрут. Не спеша сгрызут и переварят в животе. Ты лучше послушай речь муравья.

И, откашлявшись, папа заговорил:

— Господа! Мы нашли великий мандзю[3]. Видите, он завёрнут в кожу. Несомненно, это мандзю. Пати-пати-пати!..

— Папа! А что значит «Пати-пати»?

— Это муравьи хлопают в ладоши в знак согласия.

— Странные какие-то! Согласны с тем, что мяч — это мандзю, — сказал я.

— Ну что ты придираешься! Ведь это происходит в странной стране.

— И всё-таки… — бросила мама.

— Как бы там ни было, муравьи постановили, что мяч — это мандзю, и тут уж ничего не поделаешь. Такая уж у них привычка. Произнесёт кто-нибудь речь ответственным голосом, все сразу согласятся и одобрят. Стоит только одному согласиться, тут же другой присоединяется, потом третий, а потом и все остальные.

— И никто не возражает?

— Возражай не возражай, нужно подчиняться.

— И назовут бейсбольный мяч булкой?

— Бывает, и пулю шоколадкой назовут.

— Эти муравьи из страны Что-хочу-то-и-делаю, наверно, дураки, — сказал я.

— Да нет! Раз речи произносят, дураками их не назовёшь. Просто они хоть и в толпе, но каждый сам по себе.

— Как! Они тоже Одни-Одинёшеньки?

— Да. В стране Что-хочу-то-и-делаю всех Муравьёв зовут этим именем.

— И они согласны называться так, даже когда собираются вместе? — усмехнулась мама.

— Выходит так, — ответил папа.

Учитель сказал мне:

— Завтра я зайду к тебе домой.

Вернувшись из школы, я сообщил об этом маме.

— Так, так. Посещение на дому.

— А для чего это?

— Учитель хочет посмотреть, как ты живёшь.

— A-а! Экскурсия по обществоведению! — догадался я.

Мама засмеялась.

И чего тут смешного? Когда ходят и смотрят разные места, это называется у нас в школе «экскурсия по обществоведению».

На другой день пришёл учитель, и мама сказала ему, как я назвал его посещение. Они с мамой почему-то засмеялись.

— Сегодня суббота. Муж придёт рано. Побудьте у нас, — сказала мама.

Тут пришёл папа.

— О! Господин учитель пожаловал. — Папа поклонился учителю. — Вот хорошо! Побеседуем не спеша.

— Извините, я не могу.

— Почему же?

— Отец из деревни приезжает.

— Вот как! А далеко ваша деревня?

— В Миядзаки…

— Это на Кюсю?[4]

— Да, там.

— Далековато…

• Предыдущая
• 8/16
• Следующая