Пир или голод - Мэрфи Уоррен - Страница 16

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая

Вюрмлингер снова надел очки и посмотрел на доктора Кромболда теперь уже по-лягушачьи огромными глазами.

– Было ли обнаружено в его руке что-нибудь, чем он мог извлечь жало?

– Нет.

– Какой-нибудь беспорядок в одежде?

– Нет. Собственно говоря, его нашли сидящим в кресле.

– У него были короткие или длинные рукава?

– Длинные.

– Странно... Одиночная пчела вряд ли стала бы кусать сквозь одежду.

– Но ведь такое возможно, или я ошибаюсь?

– Почему бы и нет? Допустим, пчела случайно попала в рукав и, не найдя выхода из ловушки, пришла в ярость. А пчелу вы нашли?

– Нет.

– Совсем уж странно! Нет ни жала, ни мертвой пчелы. Пчела погибает после того, как ужалит, потому что загнутое острие жала невозможно вытащить из человеческой плоти. Попытка пчелы высвободить жало приводит в конечном итоге к самоубийству, вроде харакири. Поэтому вы непременно должны были обнаружить где-нибудь поблизости от тела доктора мертвую пчелу.

– Я велел пропылесосить кабинет доктора Нозоки, однако никакой пчелы обнаружить не удалось.

– Странно... в высшей степени странно... – бормотал Вюрмлингер, и все его лицо мелко подергивалось.

– Может быть, она улетела и умерла где-то в другом месте? – предположил доктор Кромболд.

Вюрмлингер энергично замотал головой в знак категорического несогласия с таким предположением.

– Потеряв жало, пчела почти моментально погибает. Она уже не может взлететь и едва ползает. Далеко ей не уйти...

– Увы, пчелы не было, – беспомощно вздохнул доктор Кромболд.

– Увы, пчела не была найдена, – поправил его Вюрмлингер.

– Совершенно верно, – произнес, откашлявшись, доктор Кромболд. Ему было не по себе от этого педантичного энтомолога. – Хотите взглянуть на тела других жертв?

– Нет, я бы предпочел взглянуть на содержимое их желудков.

– Прошу сюда, доктор Вюрмлингер.

В лаборатории доктор Кромболд показал Вюрмлингеру несколько сосудов с черновато-зеленой органической массой. Это было наполовину переваренное содержимое желудков Перри Ното, его жены Хедер и их шеф-повара Реми.

Действия Вюрмлингера были настолько неторопливы и методичны, что на ум доктору Кромболду невольно пришло сравнение с ночным такси, медленно едущим по городским улицам в поисках припозднившегося пассажира. Вюрмлингер медленно и методично рассматривал под микроскопом каждый фрагмент насекомого.

Не выдержав, Кромболд сказал:

– Я подожду вас в кабинете.

И вышел из лаборатории, оставив Вюрмлингера копаться в дерьме, что он делал с наслаждением навозного жука. В ответ на слова Кромболда энтомолог лишь рассеянно кивнул головой.

Не успел Кромболд войти в свой кабинет, как к нему ворвалась чрезмерно энергичная блондинка.

– Это вы тот коронер, который умер?

– Конечно, нет. Умер доктор Нозоки, а я – доктор Кромболд, Гидеон Кромболд. А вас как зовут?

– Тамара Тэрил, телеканал «Фокс», – скороговоркой выпалила блондинка и крикнула через плечо: – Джо, иди сюда!

– Меня зовут Фред, – спокойно поправил ее человек с переносной видеокамерой вместо лица. Во всяком случае, именно так показалось доктору Кромболду поначалу.

– Доктор Вюрмлингер уже здесь? – требовательным тоном спросила Тамми.

– Да, но сейчас он занят.

Тамми достала микрофон.

– Тогда для начала поговорим с вами. Расскажите мне все, что вам известно.

– Не могли бы вы уточнить, что именно я должен вам рассказать?

– У меня слишком мало времени на раскачку. Просто скажите, что думаете, а потом мы в студии отредактируем.

Доктор Кромболд недоуменно захлопал глазами.

– Я имею в виду пчел-убийц, – нетерпеливо пояснила журналистка. – Мне известно, что они уже и здесь появились.

– Чепуха! – возмутился Кромболд. – Доктор Нозоки умер от анафилактического шока, вызванного укусом обыкновенной пчелы. Что же касается остальных...

– Вот-вот, расскажите мне, отчего умерли остальные, – закивала головой Тамми.

– Но я еще не все сказал вам о докторе Нозоки!

– Это же телевидение! Нельзя зацикливаться на чем-то одном, иначе люди потеряют интерес к передаче.

– Знаете, – проговорил доктор Кромболд, снимая трубку телефона, – мне кажется, вам обоим лучше покинуть это здание. Я не давал согласия на телевизионное интервью.

– Слишком поздно! Вы уже сняты на пленку и теперь, чтобы не выглядеть по-идиотски, вам остается только плыть по течению.

Подпрыгнув в кресле, доктор Кромболд ткнул пальцем в объектив камеры, бесстрастно фиксировавшей его побагровевшее от гнева лицо, и завопил:

– А ну выключите эту штуку!!!

В голосе его звенела неприкрытая ярость. Но Кромболд и не подозревал, к каким печальным последствиям приведет его неожиданный выпад. Оператор испуганно вскрикнул, и камера со стуком упала на пожелтевший линолеум. Защитная крышка объектива тут же лопнула.

– Какого черта! Что вы делаете, неуклюжий!... – У Тамми чуть не вырвалось ужасное ругательство.

Оператор повалился навзничь, дергаясь в конвульсиях и тяжело дыша. Дыхание его становилось все более затрудненным, лицо побагровело от удушья.

– Что случилось? – недоуменно воскликнула журналистка.

– П-п-п-пчела! – еле выдавил оператор.

И тотчас из-под его руки, сжимавшей горло, выползло большое, мохнатое, черно-желтое насекомое и, зловеще жужжа, взмыло в воздух.

– Пчела-убийца! – завизжала Тамми, хватая стул в руки. – Это пчела-убийца! Черт побери, я не смогу снять ее на пленку!

– Перестаньте, – воскликнул доктор Кромболд. – Успокойтесь, прошу вас. Она ужалила вашего оператора и сейчас умрет в страшных мучениях.

– Я не хочу, чтобы она ужалила и меня! – продолжала визжать девушка.

– Стойте спокойно, не привлекайте к себе ее внимания, – посоветовал хозяин кабинета, выходя из-за стола. – Она сейчас умрет. К тому же она уже не сможет вас ужалить, жало осталось в коже оператора.

– А сама-то пчела об этом знает? – иронично спросила Тамми, пытаясь отогнать насекомое при помощи стула.

Пчела никак не хотела умирать. Она кружила и кружила над журналисткой, но та не подпускала ее близко, все время размахивая стулом.

Наконец, пчела уселась на верхний ящик каталога и уставилась на Тамми и Кромболда своими многофасеточными глазками.

– Дайте-ка мне скрученную газету, – прошипела девушка, все еще не выпуская из рук стула. Тамми знала, что стулья – лучшая защита против ножа, а пчела сейчас представлялась ей именно таким ножом, только с крыльями.

– Зачем? – удивился Кромболд. – Она и так умирает.

– Вы уверены?

– Пчелы жалят только один раз, а потом неизбежно умирают. Так сказал доктор Вюрмлингер.

– Да? Он ведь знаток пчел, верно?

Тамми медленно и очень осторожно опустила стул.

Склонившись над оператором, она энергично стала трясти его за плечо.

– Поднимайся, лентяй!

Но оператор и не думал вставать. Глаза его были крепко закрыты.

– Кажется, ему плохо, – пробормотала Тамми.

Доктор Кромболд тут же подскочил к парню.

Опытные руки коснулись горла несчастного, пощупали пульс, приоткрыли оба глаза и остановились у рта, пытаясь ощутить теплое дыхание, которого уже не было.

– Он умер, – констатировал доктор.

– Я так и знала! Я так и знала, что его ужалила пчела-убийца! – завопила Тамми и, схватив упавшую камеру, нацелила ее на пчелу.

– Улыбнись всей Америке, маленькое чудовище! Теперь-то я сниму тебя на видеопленку!

На пчелу упал яркий свет камеры. Она тут же взлетела в воздух и бросилась на Тамми.

Пронзительно завопив от ужаса, девушка запустила в насекомое камерой, молясь про себя, чтобы аппарат выдержал второй удар.

Пчела и видеокамера столкнулись в воздухе. Камера еще раз упала на пол, а пчела снова атаковала Тамми, на сей раз уже сверху. Ловко увернувшись от проклятой твари, журналистка схватила газету и свернула ее в тугой твердый рулончик.

– Погоди, я сейчас тебя проучу, маленькая бестия! – взвизгнула Тамми.

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая