Объединяй и завоевывай - Мэрфи Уоррен - Страница 52

• Предыдущая
• 52/59
• Следующая

— Ты кто? — удивился Сарагоса.

— Я тот, кого покинули, — прорыдал в ответ несчастный.

— Понятно. Ты — «индио».

— Моя великая мать покинула меня, — проблеял тот.

Бедняга имел такой жалкий вид, что Сарагоса решил не обращать на него внимания. Взглянув через плечо, он проследил за движением снаряженных телекамерами вертолетов и принял наиболее эффектную позу. Затем, вскинув автомат, открыл стрельбу по закованной в железные пластины чудовищной глыбе.

Отскакивая от брони, защелкали пули. С таким же успехом он мог бы расстреливать Коатлик леденцами. Ничего не произошло. Монстр, разумеется, не упал. А Сарагоса так надеялся! Подобное зрелище потрясло бы всю многомиллионную аудиторию телекомпании «Ацтека».

— Солдадос! Подходите сюда. Надо стрелять всем вместе, чтобы повергнуть этого бегемота на землю! — крикнул команданте, с сожалением расставаясь с мыслью о том, чтобы войти в историю в качестве «Сарагосы — победителя великанов».

Солдаты, похоже, не очень торопились отдавать на волю случая свои мягкие — из плоти и крови — тела. Однако хочешь не хочешь — приказ надо выполнять. Они окружили чудовище и застыли в мрачном молчании.

— Откроем сосредоточенный огонь прямо ей в сердце, так что она опрокинется на спину и уже никогда больше не поднимется, — объяснил Сарагоса солдатам свой замысел.

Федералы выстроились в шеренгу, начали стрелять. Пули ложились очень кучно и кое-какой эффект все-таки произвели. Кусок брони на груди статуи отделился от монолита и, высекая при падении искры, грохнулся на асфальт.

— Вива Сарагоса! Да здравствует Сарагоса! — завопил команданте в надежде, что солдаты подхватят победный клич и он долетит до микрофонов на вертолетах.

Долетел его вопль до микрофона или нет — так и осталось тайной, поскольку, найдя уязвимое место на груди каменной богини, пули вызвали своего рода цепную реакцию, которая выглядела столь величественно, что о кличах и криках тут же пришлось забыть.

Богиня стала разваливаться на куски, вернее, тяжелые броневые плиты.

Обломки сыпались дождем, поэтому солдатам пришлось отойти на безопасное расстояние. Вот тут-то им и открылась суть происходящего: броня отслаивалась отнюдь не под воздействием пуль!

Тело разрушалось, поскольку Коатлик сама разламывала свое убежище — словно змея во время линьки.

Она отбрасывала все тяжелое и ненужное, чтобы теперь уже налегке возобновить путешествие.

— Диспарен! — приказал Сарагоса.

И его солдаты снова открыли огонь по коричневой, уже без металлических вкраплений каменной громаде. Но, увы, пули только высекали искры из камня.

Федералы, суеверно крестясь, торопливо попятились к своим бронетранспортерам.

— Да, это Коатлик, — прошептал Сарагоса.

И тут среди всего личного состава возобладал здравый смысл. Солдаты попрыгали в броневики, мгновенно завели двигатели и с лязгом покатили к спасительному Юкатану.

Вполне вероятно, что затяжной дождь, зависший в воздухе черной пеленой, помешал камерам заснять что-либо путное. Впрочем, не важно. Эфраин Сарагоса получил весьма наглядный урок. Слава — ничто, пустой звук. Главное — это жизнь! Кроме того, в круг его обязанностей схватки с ходячими каменными болванами отнюдь не входили.

Так-то вот.

— Я вот тут подумал... — начал было Уинстон Смит, перекрывая шум мотора и обращаясь к Ассумпте.

— Си?

— Так вот. Я подумал и решил, что мы с тобой ведем полную опасных приключений жизнь, и опасность подстерегает нас на каждом шагу. Она столь же привычна для нас, как бобы и рис. В любой момент нас могут ухлопать, как мух.

— Что ж, ты недалек от истины, — согласилась Ассумпта.

— Как только мы присоединимся к Верапасу, ничего уже нельзя будет гарантировать. Уже завтра — да что там завтра, — сегодня вечером над нами нависнет смертельная угроза. Даже сейчас наши шансы выжить примерно пятьдесят на пятьдесят.

— Это верно, чилито мио.

Уинстон моргнул.

— Что-что?

— Мой маленький зелененький перчик чили, — потупилась Ассумпта.

— Да, так что я хотел сказать? Ага. Почему бы нам по причине всего вышеизложенного не посадить на землю эту сбивалку для яиц и не заняться любовью прямо сейчас? И тогда — что бы ни случилось с нами потом — мы могли бы по крайней мере сказать, что узнали настоящую любовь, прежде чем проститься с жизнью.

— У нас мало горючего...

— Да-да, конечно, но не хотелось бы, чтобы нехватка горючего как-то повлияла на твое решение.

— Сначала заправимся, а уж потом предадимся любви, как настоящие герильерос.

— Здорово, — сказал Уинстон. — По-моему, в-о-о-н та полянка выглядит на редкость привлекательно.

Вертолет стал снижаться над избранным Уинстоном прибежищем любви. За секунду до посадки, однако, машина едва не взмыла — казалось, вмиг вылились все остатки топлива и корпус стал легче. «Да, надо будет основательно покопаться в моторе», — подумал Смит.

Заглушив двигатель, парень повернулся к Ассумпте.

— Вот мы и приземлились.

На фоне прозрачного козырька кабины точеное лицо девушки смотрелось как античная камея. И Уинстон нагнулся к ней, чтобы поцеловать. Их руки одновременно ударились о рукоятки управления. Ассумпта расхохоталась, а потом прижала губы ко рту Смита. Он тотчас задался вопросом: просовывать девушке в рот язык или подождать? Первые поцелуи всегда какие-то хаотичные и не поддаются логическому объяснению...

Где-то снаружи послышался громкий стук, и звук этот властно вмешался в их молчаливую прелюдию любви. Уинстон, впрочем, не обращал внимания.

Звук повторился. На сей раз уже куда громче.

Ассумпта в страхе отпрянула от любимого.

— Что это?

Тот оглянулся и увидел чью-то физиономию, расплющившуюся о прозрачный плексиглас кабины.

— Ложись! — крикнул парень и потянулся к своему верному «хелфайру».

Прежде чем он успел вскинуть оружие, дверца кабины распахнулась и впустила внутрь поток холодного черного дождя. Вместе с ливневыми струями в кабину проникла могучая безжалостная рука.

Смита выбросило из кабины. Он упал на спину, вслед за тем кто-то втоптал в грязь его автомат. Вспыхнув от ярости, он поднял глаза на нападавшего.

И встретил взгляд своего предполагаемого отца. Не сказать, что взгляд этот излучал нежность.

— Вы что, с неба упали? — прорычал Уинстон.

— Волшебники обычно тайн не раскрывают, — хмыкнул Римо.

— Отличный марш-бросок! И время рассчитали по минутам!

— Оставь, чилито. Теперь для тебя настал вечный комендантский час. И знай — мы слышали каждое твое слово.

— Как же вам удалось?

Римо ухватил парня за воротник и рывком поставил на ноги. Смит заметил рядом и старого корейца, взгляд которого тоже не сулил ничего хорошего.

— Отпустите его, вы, янки из ЦРУ! — закричала Ассумпта. — Он мне все про вас рассказал. Но помните, вам никогда не победить господина Верапаса!

— В настоящий момент у нас проблема посерьезнее.

— И какая же? — прорычал Уинстон.

— Монстр. Срочно требуется твоя помощь, поскольку нам надо до него добраться.

— Монстр? Да вы что, в игрушки со мной играете?! Огнетушитель не сражается с чудовищами. Попросите об этом лучше Раймонда Бера.

— Поскольку он умер, выбор пал на тебя.

После этой фразы Уинстон почему-то оказался в кресле пилота. Прямо как малое дитя, которого строгий воспитатель усадил на высокий детский стульчик.

Кореец тоже залез в кабину и, скрестив ноги, уселся на крышку своего живописного сундука.

Уинстон взглянул на Римо, все еще мокнущего под дождем.

— А вы как же?

— Давай взлетай! Я уж как-нибудь пристроюсь на шасси.

— Так вот, значит, как вы меня достали!

— Прошел слух, что ты несколько медлителен.

— Я не согласен.

И все же Смит снова взлетел. Сидящий у него за спиной старик указывал ему, куда лететь, тыкая в нужном направлении пальцем с длиннющим остро заточенным ногтем. Временами Уинстон ощущал прикосновение жуткого ногтя к пояснице и испытывал не слишком приятное чувство, будто его кололи кончиком раскаленной добела иглы.

• Предыдущая
• 52/59
• Следующая