Наследница Дестроера - Мэрфи Уоррен - Страница 37

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая

— Но как? — пробормотал Римо. — Я хочу сказать, здравствуй! Как ты тут оказалась?

— Прежде чем ты женишься на этой женщине, — ледяным тоном произнесла Джильда, — я хочу, чтобы ты взглянул на свое дитя. После этого, если хочешь, можешь жениться.

Римо поглядел вниз — на него смотрели встревоженные карие глазенки. Ребенок крепко держался за его коленку.

Римо ошеломленно поднял глаза.

— Мой ребенок?!

— Наш, — сурово ответила Джильда Лаклуунская.

Римо повернулся к своей нареченной.

— Ма Ли, я...

Но ее уже не было. Белые ленты, связывавшие их руки, теперь свободно висели у него на запястье. Дверь домика Ма Ли захлопнулась за облаком красного шелка.

Мастер Синанджу шагнул к Римо и поднял на руки малыша. Потом повернулся к публике, держа ребенка над головой.

— Не надо горевать, люди! Хотя свадьбы сегодня не будет, поприветствуйте наследника моего приемного сына от женщины-воина по имени Джильда Лаклуунская!

Раздались приветственные возгласы, но быстро стихли.

— Белый! — пронесся шепоток. — Он белый. Неужели корейцы больше не будут править нашей деревней?

Римо повернулся к Чиуну.

— Это твоих рук дело! — сказал он. — Ты сообщил Джильде о готовящейся свадьбе!

Чиун обошел Римо, так чтобы публика видела малыша, широко открытыми, непонимающими глазенками взирающего на толпу народа.

— Потом! — прошипел он. — Сейчас самый критический момент! Селение может признать в твоем сыне своего!

— Как мне теперь оправдываться перед Ма Ли?! — в сердцах воскликнул Римо.

— Она найдет себе другого. Ма Ли молода, сердце у нее отходчивое. Лучше помолчи! — Чиун опять повернулся к толпе. — Вы говорите, что ребенок белый! — воскликнул он. — Да, пока он белый. Но через год его кожа станет темнее, а через пять вы не отличите его от наших деревенских ребятишек! Через двадцать он будет настоящий Синанджу — телом, разумом и душой.

— Но у него круглые глаза, — сказал какой-то мальчишка.

— Это пройдет, — пообещал Чиун. — Главное, что в нем уже горит солнечный источник! После Мастера Чиуна будет Мастер Римо. А после Мастера Римо будет Мастер... Как его зовут? — скривив губы, спросил он Джильду.

— Фрея, дочь Римо, — ответила та.

— Фрея, дочь... — Чиун осекся.

Все загоготали. Селяне тыкали пальцами в девочку и в открытую потешались над выряженным в лохмотья Римо.

Римо посмотрел на Фрею, потом перевел взгляд на Джильду и снова на Фрею. Одними губами он произнес: “Дочь?” Джильда кивнула.

Мастер Синанджу резким движением протянул ребенка матери и в гневе набросился на толпу:

— Прочь! Все прочь отсюда! Это не для ваших ушей!

Селяне нехотя стали расходиться, замедляя шаг от обуревавшего их любопытства. Но когда от Мастера Синанджу последовало еще одно грозное предупреждение, они обратились в бегство. Мастер был вне себя от ярости, и все понимали, что лучше удалиться.

Дождавшись, когда топот последней пары сандалий стихнет, Чиун обернулся к Римо и Джильде.

— Ты меня обвел вокруг пальца! — обрушился на него Римо.

— И меня тоже! — прибавила Джильда. — В письме ничего не было о свадьбе. Вы же мне написали, что срочно требуется мое присутствие — и больше ничего.

Чиун только отмахнулся.

— Это все мелочи! Слышать ничего не хочу! Вы что, не понимаете, что здесь произошло?

— Понимаем, — с горечью ответил Римо. — Ты сломал мою жизнь.

— Твою жизнь?! Твою жизнь! А как же я? Я опозорен. Ты опозорен. Мы все опозорены.

— А мне чего стыдиться? — изумилась Джильда, гладя девочку по голове; та была напугана скрипучим голосом злого старика и уткнулась матери в плечо.

— Как чего? Вот этого! — ответил Чиун, снимая с девочки меховой капюшон, закрывавший золотые волосы.

Римо с Джильдой непонимающе уставились на Чиуна. Видя их недоумение, Чиун топнул ногой и сформулировал свое недовольство более конкретно:

— Дитя женского пола! Какой позор! Первенец моего приемного сына, будущего Мастера Синанджу, — недостойная девчонка!

— И что? — снова не понял Римо.

— Да, что? — поддакнула Джильда.

От досады Чиун стал рвать на себе остатки волос.

— Как это — что? Еще спрашиваете! Она ни на что не годится! Мастера Синанджу всегда были только мужского пола.

— А я не давала своего согласия на обучение моего ребенка технике Синанджу! — отрезала Джильда.

— Твоего согласия и не требуется! — рявкнул Чиун. — Тебя это вообще не касается. Это касается только Римо, ребенка и меня.

— Но я ее мать!

— Ее уже отняли от груди?

— Естественно! Ей почти четыре года.

— Следовательно, твоя миссия окончена. Римо ее отец, а я — дед. В духовном смысле, конечно. Относительно будущего этого ребенка все решения принимаем мы. Впрочем, теперь это не имеет значения. Всем известно, что женщины обучению не поддаются. Их организм не приспособлен для постижения техники Синанджу. Они годятся только для того, чтобы готовить еду и плодить детей. Так-то вот!

— А ты забыл, старик, что именно я представляла свой народ на твоем Суде Мастера? То испытание вынесли только мы с Римо. Хоть я и женщина, но я — воин!

— Воин — еще не значит ассасин! — возмутился Чиун. — После этого мои люди потеряют к нам всякое уважение. Это твоя вина, Римо. Ты наградил эту женщину не тем семенем. Ты должен был влить в нее добротное мужское семя, а не второсортное женское!

— Подумать только, я — отец! — Римо все не мог прийти в себя. Он вытянул руку и погладил девочку по волосам — они были мягкие как шелк.

— Ты как будто удивлен? — проворчал Чиун. — Когда вы с этой женщиной расстались после Суда Мастера, ты же знал, что она понесла от тебя!

— Я ведь просила тебя ничего ему не говорить! — упрекнула Джильда. — Ты обещал, что это дитя останется нашей тайной, Чиун!

— Он должен был знать. Ребенок от рождения наделен духом Синанджу. Во всяком случае, я на это надеялся. Почему ты не сказала мне, что это девочка?

— Это ребенок Римо, а все остальное неважно.

Это очередное проявление недоразвитости белой расы повергло Чиуна в отчаяние. Он поднял руки.

— Я сдаюсь! Я конченый человек. Горе мне, я опозорен! И никто меня не может понять!

Но ни Римо, ни Джильда его уже не слушали. Римо гладил детскую головку, а Джильда пристально следила за ним. Напряжение в ее лице сменилось выражением материнской гордости.

— Привет, — тихонько заговорил Римо с малышкой. — Ты меня не знаешь, но я твой папа.

Малышка Фрея подняла на него глаза.

— Папочка! — засмеялась она и протянула к нему ручку. — Я по тебе скучала.

— Можно? — спросил Римо. Джильда кивнула.

Римо взял девочку на руки. Она оказалась тяжеленькой. Фрея была очень похожа на Джильду, только мордашка у нее была круглее, а глаза — карие, как у Римо, но не так глубоко посажены.

— Как ты могла по мне скучать? — спросил Римо. — Ты ведь меня никогда не видела!

Фрея обняла его за шею.

— Но ты же мой папа! Все маленькие девочки скучают по своим папам. Правда же?

— О-о... — протянул Римо, крепче обнимая ребенка.

— Фу ты! — фыркнул Чиун и с презрением отвернулся.

— Папочка, ты, может, пошел бы прогуляться или еще куда? — предложил Римо. — Нам с Джильдой есть что обсудить.

— Если меня будут спрашивать, — процедил Чиун, — я удаляюсь свести счеты с жизнью. Хотя кому до этого дело?

Он сердито зашагал по прибрежной тропе, и при каждом шаге цилиндр у него на голове подпрыгивал.

Джильда взяла девочку у Римо и поставила на землю.

— Поиграй, детка, — сказала она.

— Почему ты мне ничего о ней не сказала? — спросил Римо, глядя, как девочка принялась играть со свадебными флажками.

— Ты знаешь почему.

— Я хочу это услышать от тебя.

— После Суда Мастера, когда я узнала, что беременна, то поняла, что мне нет места в твоей жизни. Как и тебе — в моей. Я не принадлежу к Синанджу и я не могла остаться с тобой в Америке. У тебя опасная работа, у тебя много врагов, в особенности один, очень опасный враг. Я не могла подвергать опасности жизнь ребенка. Для меня оставался единственный выход — сохранить все в тайне, иначе мы были бы поставлены перед труднейшим выбором.

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая