Луна и радуга - Рафси Дик - Страница 4

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая

Люди, которые пришли с Тувату, построили свои хижины в Джалга-Гиндидбу. Здесь были: буллебул — пятнистый скат, нгулма — треска, галтарр — желтая треска, гарнгуур — чайка, лулнгурри — белый журавль, вонгабел — дикая пчела, ящерица, валлаби, черепаха, дюгонь, акула и много-много других племен.

Тувату построил свою хижину в центре лагеря. Она была самая большая. Строили ее так: воткнули сто кругу длинные прутья, наклонили к центру и связали. Затем эту раму покрыли травой бинди, песком, потом еще раз травой и так крыли до тех пор, пока она не стала водонепроницаемой.

С Тувату пришла его сестра Бултугу — треска с маленькой дочкой по имени Гиндидбу — трясогузка.

Однажды вечером разразилась буря, загремел гром, засверкала молния и полил сильный дождь. У Бултугу не было своего жилища. Она подошла к хижине брата и закричала:

— Брат, возьми в свою хижину мою дочь, твою племянницу.

Но Тувату крепко спал. Бултугу слышала, как ом храпит. Тогда она крикнула еще громче:

— Брат, возьми к себе мою девочку, льет сильный дождь, она может простудиться и заболеть.

Тувату же очень устал, хотел спать и не желал ее слушать.

Дождь лил все сильнее, Бултугу кинулась разжигать костер, чтобы как-то согреть ребенка; она собрала хворост, разожгла большой костер и села возле него.

Дождь усилился, и Бултугу снова отправилась к хижине брата и снова стала молить его:

— Брат, проснись, возьми моего ребенка, там в уголке для девочки места хватит.

Тувату, наконец, проснулся, застонал, заохал и ответил:

— Не-е-т, это место для моих больших колен.

Закрыв коленями угол, он снова крепко уснул.

Бултугу снова позвала его:

— Брат, посади мою дочку в уголок, она дрожи г от холода.

Но Тувату открыл глаза и спокойно сказал:

— Не-е-т, этот уголок для моих больших локтей.

Он перевернулся и протянул руки в угол. Однако, когда Тувату переворачивался, другой угол освободился.

Бултугу пошла взглянуть на ребенка, Вернувшись, она сказала Тувату:

— Брат, мой ребенок заболел. Возьми девочку к себе, у тебя есть свободное место.

Но Тувату, заохав, сказал:

— Не-е-т, это место для моих больших ушей.

— Тогда положи моего ребенка на другое место, — взмолилась сестра.

— Не-е-т, то место для моих больших рогов, — возразил брат сестре.

— Ну, положи ее вон туда, — снова попросила Бултугу.

— Не-е-т, там место для моей спины, — отвечал брат.

Так он и переваливался с боку на бок, придумывая всякие отговорки; то ему нужно было место для его больших рук, то для больших ног.

Бултугу вернулась к девочке и увидела, что она совсем разболелась. Села Бултугу и горько заплакала. Вскоре ребенок умер.

Бултугу затаила злобу на брата и решила ему отомстить. Она собрала куски коры, связала их и сделала большой факел. Потом сунула его в огонь, а когда факел вспыхнул, бросилась к хижине Тувату и подожгла ее со всех сторон.

Бултугу слышала, как брат кричал и проклинал ее. Он выполз из огня обожженный, страдающий от боли и крикнул:

— Бири, гири, гири, гири.

Это была песнь проклятия сестре:

— Вагата, ярра, джалбута ярра, нганья вар бирри («Женщина, от тебя дурно пахнет»).

Он полз и продолжал петь свою песнь:

— Бортби, бортби, бортби, бортби.

Уползая, Тувату оставлял на земле борозды и снова пел:

— Гарнгул биула, гарнгул биула, гарнгул биула.

А потом запели все люди:

— Римунг улави, римунг улави, биндунг улави, ре-мунг улави, биндунг улави («Куда ты идешь, ты весь обгорел!?»)

Тувату продолжал ползти, оставляя за собой борозды, которые заполнялись водой. Он расплескивал воду, она превращалась а пену, а он все пел:

— Ла нирри, нирри ла нирри нирри, ла нирри нирри.

Тувату полз, а огонь распространялся и сжигал все, что находилось между Тимбер-Пойнт и устьем реки Минья-Дарга. И только когда на помощь пришло море, огонь отступил, а место, где похоронена трясогузка Лалга-Гиндидбу, и по сей день находится под водой.

Тувату продолжал свой путь, и там, где он прошел, образовалась река. Вокруг громоздились камни, и каждый шаг давался ему с трудом. Тогда он свернул влево и принялся рыть большую яму. Там Тувату и устроился на ночлег. Теперь это место называется Билтудгун. Дорога, которой он пришел сюда, была слишком каменистой, поэтому он повернул обратно, дошел до излучины реки Виррингу и остановился отдохнуть. Затем Тувату отправился дальше, к Дулджитгун. Ему было плохо, его тошнило, и по дороге он изрыгал то крабов, то лещей, то голубых рыб. Так он дошел до Гулнуд, но и здесь Тувату не стало лучше, он повернул обратно и добрался до другой излучины.

Тело его обгорело, покрылось волдырями, несколько ребер выпало. На том месте, где они упали, выросли деревья, из стволов которых теперь делают бумеранги. Тувату истекал кровью, и она превращалась в красную oxpv, которую и поныне можно увидеть на солончаке.

Продолжая петь, Тувату направился на Дадбингбер и далее, к месту совершения обряда звезды, где после него осталось несколько ребер и появились медоносные пчелы. Он пошел к Телгудга, однако дорога была настолько тяжелой, что Тувату предпочел повернуть к Губаргару; он истекал кровью, и она превращалась в болотных черепах и водяные лилии. Тувату двигался с трудом, слабел с каждым мигом, но продолжал ползти к Дирритуйа.

Передохнув, он двинулся в сторону Бендиго. К тому времени брат Бултугу совсем изнемог, волдыри от ожогов полопались, он весь горел. Его снова тошнило, и за собой он оставлял ящериц, валлаби, красноствольные деревья. Так дошел он до Бургаргун, где Тувату встретили люди его племени, люди-Радуги. Они увидели, как он идет к ним, и запели:

— Кто этот несчастный старик, что направляется к нам? Отчего он так болен и худ?

Тувату поведал людям-Радугам свою историю. Они пожалели его, принесли большие камни, разбили их, острыми осколками поранили себя и стали плакать над ним. И сейчас там лежит эта груда камней.

Тувату решил остановиться здесь, отдохнуть и набраться сил. Отдохнув, Тувату забеспокоился о сестре Бултугу. Он сказал людям-Радугам, что ему нужно вернуться в свою страну, отправился в обратный путь той же дорогой и наконец добрался до Бугарган. Здесь Тувату почувствовал себя совсем плохо и прилег отдохнуть под пальмой. Там, на песчаной гряде, Тувату и умер. На этом месте забил большой родник, а тело Тувату ушло под воду. Теперь по тем местам, где прошел Тувату, течет река Минья-Дарга. Нам же он оставил пишу и псе, что нас окружает. Его дух обитает и в море, и в каждом колодце, и в каждом водоеме. Падающая звезда, проносящаяся по ночному небу, — это глаз Тувату. Во время обряда инициации мы в танцах и песнях рассказываем всю историю Тувату, а юношам объясняем все обычаи и обязанности, уделяя особое внимание необходимости заботиться о детях своих сестер.

Белым людям трудно разобраться в наших нормах брака и родства, а ведь они совсем несложны. Прежде всего надо знать, какие братья и сестры считаются у нас родными, а какие — двоюродными. Определяется это следующим образом.

Брат моего отйа не является моим дядей: его я тоже зову отцом. Его дети для меня такие же братья и сестры, как и мои родные. А вот сестру отца я зову тетей, а ее детей — двоюродными братьями и сестрами.

Сестру моей матери я называю матерью, а ее детей — братьями и сестрами. Брат моей матери приходится мне дядей; это он отвечает за мою подготовку к инициации и воспитание. Его дети доводятся мне двоюродными братьями и сестрами. Мне можно жениться на двоюродной сестре по материнской или отцовской линии, но, как правило, предпочтение отдается материнской.

Помимо родных братьев отца, согласно этому же закону о племенном родстве, есть люди, которых отец называет братьями и которые для меня — отцы, хотя кровное родство здесь весьма отдаленное. Детей этих отцов по племени я называю братьями и сестрами.

• Предыдущая
• 4/41
• Следующая