Белая вода - Мэрфи Уоррен - Страница 50

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая

Слыша столь интересный обмен мнениями, Анвар Анвар-Садат не мог удержаться и не подсмотреть. Он повернул голову.

Лейтенант Сэнди Хекман вышла в охранный патруль. Теперь ее называли героиней битвы при Сэйбл-айленд бэнкс. Ходили слухи о повышении.

Сейчас она была в водах печально знаменитого Носа к западу Грэнд-банки, пытаясь защитить американских рыбаков, пока они выгребали треску из канадских вод.

Остановить их сейчас вряд ли удалось бы.

Раньше это было бы просто. Показать свою силу и арестовать их суда. Но эти рыбаки попробовали вкус битвы. Они разгромили канадскую береговую охрану, и от этого не отмахнешься. Они хотели ловить рыбу, и поэтому из Кейп-Кода приказали — пусть ловят. Говоря языком политики, это было средством оказания давления на Оттаву с целью вынудить ее к капитуляции.

Сэнди было наплевать на Оттаву. Когда заварушка кончится, рыбы в Северной Атлантике станет еще меньше, и процесс восстановления запасов отодвинется в следующее столетие.

А еще беда — американские рыбаки отгоняли предупредительными выстрелами американские же катера береговой охраны.

Держась на почтительном расстоянии, глядя на экран эхолота — поскольку ничем более конструктивным заняться не светило, Сэнди вдруг увидела знакомую отметку подводного металлического предмета.

Он шел за косяком какой-то плоской рыбы, похожей на тиляпию. Когда-то эта рыба была попутным уловом, но сейчас ее переквалифицировали в съедобную.

— Рулевой, держитесь за этим контактом!

— Есть, сэр!

«Каюга» повернула на юго-запад.

Задиристый нос Сэнди почти уткнулся в зеленоватый экран.

— Это вроде бы опять такая же чертова торпеда. Хочу посмотреть, что она делает и куда направляется.

Катер летел по гребням крутых волн, как рвущийся в драку белый терьер.

Пока мастер Синанджу спрашивал у светловолосой женщины в наряде фурии, узнает ли она Римо, тот молча стоял, скрестив руки на груди.

— Не узнаю, — ответила женщина, продолжая наступать. Она взмахнула рукой, и плеть со свистом вылетела вперед.

Римо видел ее приближение. Для его натренированных глаз это был даже не размытый след, а просто вяло разворачивалась змея из блестящей черной кожи. Она попыталась захватить прядь его волос. Римо отвел голову, и волосы остались на месте.

Плеть вернулась, теперь нацеленная поперек его груди. Римо шагнул вперед, встретил черное щупальце на полпути и перехватил рукой. Он повернулся, и плеть, продолжая в его руках свое движение, вылетела из кулака владелицы.

Госпожа Кали в изумлении шагнула назад, глядя на его пустые руки и бледные черты, потом лицо ее ниже шелкового домино стало пунцовым.

— Ты дерзнул!

— А мы всегда дерзаем, — небрежно ответил Римо.

— Я Госпожа Кали!

— Я уже дрожу.

— Ослушник! Я испепелю тебя презрением!

Кали бросилась вперед. Римо протянул руку и взял ее за горло. Ее лицо налилось кровью, постепенно приобретая фиолетовый оттенок. Скрюченные пальцы с черными ногтями метнулись к лицу Римо. Он держал ее на расстоянии вытянутой руки.

— Что скажешь теперь, папочка? — спросил он Чиуна, пока Кали пыталась дотянуться когтями до его лица.

Чиун нахмурился.

— Сила ее — всего лишь сила обычного человек, — спокойно заметил он. — И рук у нее всего лишь две.

— Верно. Это значит, что она не Кали.

— Нет, я Кали! — выпалила женщина, снова пытаясь выцарапать ему глаза.

— Заткнись, — сказал Римо. — Мы говорим о другой Кали.

— Это я! Я — Черная Кали. Я Мать всего сущего, всего того, что пожирает и пожираемо.

Чиун снова нахмурился.

— Она говорит словами Кали.

— Да нет же. Это дорогая проститутка, вот и все.

Чиун медленно обошел вокруг бьющегося в бессильной злобе тела, обтянутого блестящей черной кожей.

— Ты не узнаешь моего сына Римо? — снова спросил он.

Блондинка бросила на мастера Синанджу взгляд, полный ненависти.

— Посмотри внимательнее, визгливая. Его черты известны тебе? Тебе, которая осмеливается называть себя этим ненавистным именем? — продолжал наступать Чиун.

Кали плюнула в мастера Синанджу. Чиун уклонился от плевка грациозным пируэтом.

Протянув руку, он взял ее рукой за голову и неумолимо повернул глаза Госпожи Кали к лицу Римо.

— Всмотрись поглубже, — приказал он. — Что ты видишь?

— Я вижу мертвеца! — злобно прошипела Кали. — На колени передо мной, или я зубами сдеру кожу с ваших костей!

Чиун встряхнул ее голову.

— Ты не знаешь моего сына?

Взгляд Кали пылал сумасшедшим гневом. Но где-то в глубине ледяных голубых глаз мелькнул иной свет.

— Я знаю...

— Знаешь — что? — спросил Римо.

— Тебя...

— Да, но я тебя не знаю, — возразил он.

— Ты уверен, Римо? — настойчиво спросил Чиун.

— Да. Я... — Тут Римо всмотрелся внимательнее. До него дошло, что он смотрел не на ее лицо, а на шелковую маску и обрамленные ею глаза. Теперь он всмотрелся глубже. — Ее глаза. В них есть что-то знакомое.

Голос Чиуна стал еще резче.

— Ты уверен?

— Да. Эти глаза мне знакомы. Только не могу вспомнить, откуда.

— Твоя суть вспоминает, а не разум. Это Кали. Ты должен убить ее, Римо.

— Давай сперва посмотрим на ее лицо, — предложил тот, отпуская ее шею. Пальцы его взялись за шелковое домино.

Госпожа Кали превратилась в тигрицу. Она дернулась, изогнулась, одна ее рука рванулась за спину.

И тут же появилась снова, волоча длинный шелковый шарф цвета чистого золота.

— Римо! — крикнул Чиун. — У нее в руке удушающий шарф!

Римо, как всегда, оказался слишком медлительным. Такой быстрый, он все же был медлителен. Ум его был занят этим лицом и маской на нем.

А мастер Синанджу, всегда бдительный, стряхнул яшмовый чехол со своего ногтя, и всадил этот блестящий ноготь в незащищенную шею Госпожи Кали. Ноготь ушел в тело до самого пальца и вышел обратно раньше, чем можно было заметить движение руки.

Госпожа Кали вздрогнула, как дерево от удара топора, из яростно раскрытого рта вырвался выдох. Глаза расширились.

Она произнесла тихое, невероятное слово:

— Римо?

Потом глаза ее закатились под лоб, и она рухнула у ног своих врагов.

У Римо в руке осталось шелковое домино. Целое застывшее мгновение он стоял неподвижно, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Глаза его, темные, как дыры черепа, заволокла боль.

— Что случилось? Я же к ней не притронулся.

— Это я, — сказал Чиун, держа в руке длинный золотистый шарф. — Смотри! Она чуть было не набросила на тебя эту коварную петлю.

— Чиун.

— Что?

— Скажи, что это не ты...

— Это я.

— Ты убил ее, — выдавил из себя Римо, акцентируя каждое слово.

— Это была блудница и демон в женском обличье.

Римо сглотнул слюну. Только в тот раз довелось.

Чиуну видеть такое выражение на его костлявом белом лице. С этими глубокими глазами и высокими скулами лицо было как череп, обтянутый кожей не толще бумаги.

— Она...

— В чем дело, Римо?

— Она... — Римо еще раз сглотнул. И опустился на колени.

Госпожа Кали свалилась на пол бесформенной грудой. Одна бледная рука откинулась в сторону, голова легла на нее, и золотые волосы рассыпались по лицу, как перья сломанного крыла.

Осторожным движением Римо поднял ее волосы и отвел их с лица.

Чиун, сузив глаза, посмотрел вниз.

Черты повернутого в профиль лица застыли. Они были точеными и твердыми. В открытом глазу еще читалось изумление. Черные губы раскрылись, обнажив зубы, белые, как смерть.

Римо смотрел на ее профиль целую минуту, и минута эта была самой длинной за всю вечность.

С искаженным болью лицом он поднял глаза. Поднял глаза на мастера Синанджу. Горькие слезы пролились из них.

И голос его был хриплым карканьем.

— Чиун. Ты убил ее. Ты убил Джильду. Ты убил мать моей маленькой девочки.

• Предыдущая
• 50/56
• Следующая