Белая вода - Мэрфи Уоррен - Страница 2

• Предыдущая
• 2/56
• Следующая

— Треска.

— Так много?

Роберто взволнованно кивнул и показал на другую точку:

— Видишь вон те яркие точки в самом начале? Это самые матерые, разведчики. А все остальные держатся плотной массой внутри этого круга. Так они все время видят друг друга — на случай опасности.

— Интересно. — В голосе парня отчетливо слышалось уважение. Потом он спросил: — Что будем делать?

— Пойдем за ними. Может быть, этот косяк выведет нас к месту, где его можно будет взять, не нарушая закон.

— А такое место есть?

— Это наш последний выход в море. Есть места разрешенные, а есть — не очень. Будем надеяться, что удача улыбнется нам в нашей последней рыбной ловле.

Они направили судно за идущим по дну косяком, ориентируясь только на эхолот. Время от времени стайки трески поднимались на поверхность метать икру. Ближе к полудню, когда зимнее солнце рассеяло дымку, стало видно, как треска выскакивала из воды по всей поверхности вокруг судна. Это было захватывающее зрелище.

— Хотелось бы мне, чтобы Эстебан это видел, — сказал Роберто с сожалением.

Эстебан был его младшим сыном. Этому школьнику вряд ли суждено быть рыбаком или владеть судном, кроме разве прогулочного. Он играл шорт-стопа в команде «Инсмаутские панцири» и часто говорил о профессиональной бейсбольной карьере, но это была мальчишеская мечта, не более того.

Роберто снова сбивал лед, когда Мануэль, сменивший брата у эхолота, позвал:

— Отец, там что-то странное.

Вернувшись к прибору, Роберто увидел, что косяк трески разбегается. Он кивнул головой.

— Они рыщут по дну в поисках пищи. Вероятно, мойвы. — С этими словами он повернулся к рулевой рубке: — Карлос, где мы сейчас находимся?

Тот посмотрел на карту:

— Подходим к Носу.

Роберто поморщился; обветренное загорелое лицо цвета говядины дернулось. Носом называлась восточная часть промыслового района Грэнд-банки, которую Канада объявила своей. В строгом смысле слова Нос не входил в двухсотмильную зону Канады, но канадцы уже выгнали оттуда испанцев, а еще раньше французов, как будто эти воды принадлежали Канаде по закону И свободно гуляющую треску они объявили канадской. Будто у рыб может быть гражданство. Они существуют, чтобы их ловили. Вот и все.

Подняв к глазам бинокль, Роберто оглядел небо в поисках самолетов или вертолетов канадской береговой охраны. Ничего такого не было и не намечалось.

— Так держать! — скомандовал Роберто, связав свой жребий с косяком трески, как когда-то его предки.

Траулер натужно пыхтел, рассекая обледеневшим носом трехметровые волны, словно упрямый бульдог, вцепившийся в кость.

Конечно, косяк не шел прямо. Он вертелся то вправо, то влево. При каждом повороте Роберто тут же менял курс «Санто Фадо».

Косяк неумолимо вел их к Носу.

— Мне это не нравится, — сказал Карлос.

— Малый ход, — отозвался Роберто, которому это тоже не нравилось.

Они уже не были в разрешенных водах. Здесь могли оштрафовать просто по подозрению в попытке забросить сеть, если они пересекли невидимую черту двухсотмильной зоны Канады.

И все же искушение было очень велико. Это их последний выход в море, и богатейший косяк под стареющим корпусом траулера был куда как соблазнителен.

Траулер сбавил ход. Огромное блюдце косяка, обозначенное зелеными огоньками на экране, поплыло вперед, как гигантское живое существо. Показался его задний край.

В этот момент Карлос вытаращил глаза и издал какой-то странный гортанный звук.

— Что случилось? — поинтересовался Роберто.

Вместо ответа Карлос ткнул пальцем в большое продолговатое пятно, плывущее прямо за косяком.

Роберто смотрел, не веря своим глазам.

— Никогда такого не видел, — выдохнул он.

— Что там, отец? — спросил Мануэль из рулевой рубки.

— Это не треска. Слишком длинная.

— Как ты думаешь, сколько она в длину? — полюбопытствовал Мануэль.

— Размером с человека, — ответил Роберто. — И весом с человека. — Голос его дрогнул. — Патриарх, — едва слышно прошептал он, затаив дыхание и не осмеливаясь поверить своим словам.

— Что?

Хриплый голос отца слегка дрожал от волнения.

— Он плавает с треской. И сам — тоже треска, но он не разведчик. И он больше разведчика.

— Бурый дельфин?

— Нет, это треска Патриарх. Рыба, которую уже больше ста лет не видели. — Глубоко втянув в себя обжигающий холодный воздух Атлантики, Роберто Резендес решительно произнес слова, которые обрекли на гибель его сыновей и его самого и были последними словами многих рыбаков во вскоре наступившие времена.

— Я должен поймать его. Должен! Поймать такое чудо — мечта моих праотцов! Мы привезем его живьем как доказательство, что треска возвращается к нашим берегам. Может быть, рыбацкое дело еще и не погибнет.

Роберто бросился к штурвалу, приказав на ходу Карлосу следить за экраном эхолота.

— Вы оба направляйте меня на нужный курс. Мы будем преследовать этот косяк до тех пор, пока он не остановится пастись, а потом накроем его сетью.

— Где мы сейчас? — спросил Карлос.

— Не важно. Это чудо! И это важнее, чем одна лодка, или одна семья, или даже то, что какая-то там страна объявила своим кусок холодной и серой воды.

Следуя за косяком, они вошли глубоко в воды Носа. Здесь запрещалась ловля трески рыбакам Новой Шотландии и Ньюфаундленда, для которых это было средством к существованию, а на суда из других вод ограничений не было. Эдиктом канадского Департамента рыбного хозяйства более сорока тысяч человек были выброшены с работы. Сорок тысяч, которые глядели на сохнущие сети, пока другие брали то, что они не могли. Роберто знал их как людей честных и работящих. Он понимал их положение. По нему самому ударил запрет на ловлю возле Джорджес-банки. Тяжелая жизнь.

Покуда они не забросят в воду сеть, наказанием может быть лишь небольшой штраф. А может быть, все и так обойдется. И если море будет чисто, то они успеют дважды забросить сеть. А если повезет, то удастся вытащить и Патриарха. Его он съест сам со своей семьей, как только чиновники убедятся своими недоверчивыми глазами.

Глубоко в водах Носа треска подняла косяк мойвы. Рыбешка пряталась на дне. Почуяв приближение хищника, похожие на пескарей рыбки разлетелись в стороны облаком, треска налетела на них стрелами, и серо-зеленая вода вскипела.

— Самый малый! — крикнул Роберто. — Бросить сеть!

С угрюмой решимостью они занялись тралом. Трал с крупной оранжевой ячеей — так требовали новые правила, чтобы сеть не задерживала рыбью молодь, — полетел за корму. Двухсоткилограммовые дубовые распорные доски со стальной рамой привязали к массивным П-образным сооружениям, называемым виселицами, и тоже бросили в воду.

— Полный вперед! — приказал Роберто.

Траулер вздрогнул и увеличил ход.

С огромных катушек сматывался трос, сеть вздулась колоколом и открылась, подобно огромной всепоглощающей паутине. Трал исчез из виду. Там, внизу, распорные доски разойдутся, открывая вход в сеть для ничего не подозревающей рыбы.

Впереди на воде уже показалась кровь. И кусочки рыбы. Скоро море оживет в кипении и охоте. Закон моря. Крупная рыба ест мелкую, а человек ест и ту, и другую.

Сеть, как ячеистая пасть, приближалась к косяку, когда откуда ни возьмись появилась огромная рыбоперерабатывающая плавбаза.

Она была серая. На фоне серого моря и уныло-серого неба она казалась призраком, олицетворением серой зимы.

Взвыла туманная сирена, заставившая Роберто вскинуть голову.

— Мадре! — едва слышно прошептал он. Схватив бинокль, он прочел название судна. — «Арен сор».

— Квебекцы! — растерянно пробормотал он. Они редко выходили в открытое море, предпочитая ползать в знакомых водах реки Святого Лаврентия. К тому же они не ладят с Оттавой. Может быть, еще все обойдется.

Но почти сразу в УКВ-рации для связи с берегом затрещал повелительный голос с плавбазы.

Они окликали по-французски. Только по-французски. Роберто понял лишь название своего траулера, исковерканное до неузнаваемости.

• Предыдущая
• 2/56
• Следующая