Бамбуковый дракон - Мэрфи Уоррен - Страница 46

• Предыдущая
• 46/55
• Следующая

Затем — прогулка по темному лесу к древнему, судя по всему, неизвестному людям городу, где пленители провели Одри мимо сверкающего фонтана (уран?) и представили публике, словно вышедшей из глубин каменного века. Спутники Одри стояли на коленях, связанные, а трехглазый гигант выкрикивал невнятные слова, обращаясь к толпе оживших ночных кошмаров.

Ну и что прикажете делать?

Кричать и бороться, словно от этого зависит твоя жизнь — а ведь, в сущности, так оно и было.

Одри дала волю своему раздражению и гневу, брыкаясь, крича, плюясь и царапаясь. Она начала было кусаться, но тут же бросила эту затею — туземцы были с ног до головы вымазаны грязью, происхождение которой было ведомо одному Богу. И все же ее сопротивление принесло определенные плоды. Ее ногти до крови разодрали щеку господина Безноса, вдобавок Одри удалось лягнуть его между ног, отчего туземец повалился на колени и тяжело задышал. Потом на нее набросились пигмеи, намереваясь заколоть ее, но Одри вцепилась в копье и хорошенько дернула; первый карлик врезался в своего похожего на обрубок приятеля, и они оба распластались на земле.

Теперь у Одри было оружие, и она собралась пустить его в ход, но не успела. Кто-то хватил ее сзади дубинкой по голове, отчего в глазах женщины померк свет, а ноги стали ватными. В ту же секунду к ней потянулись грязные пальцы и, отняв у Одри копье, скрутили ее по рукам и ногам.

Теперь пиши пропало, подумала она. Был один шанс, но я его упустила.

Волоча Одри по каменному полу, туземцы приближались к возвышению, где ее ждал трехглазый, проявляя заинтересованность, которую столь трудно скрыть обнаженному мужчине. Впрочем, обладая таким громадным органом, он вряд ли сумел бы скрыть свое вожделение даже под рыцарскими доспехами.

Зрители, в свою очередь, заметили возбуждение главаря, и, покуда пробудившийся великан поднимался во весь рост, публика принялась выводить ритмичную визгливую песнь.

Чьи-то услужливые руки подняли Одри и швырнули ее к ногам долговязого Джона Сильвера, который нацелил свое мясистое орудие прямо в лицо женщине. Нет уж, подумала она. Поищите себе другую Линду Ловелас.

Барабаны, молчавшие с того мгновения, когда в зале появились опоздавшие со своей пленницей, вновь наполнили амфитеатр зловещим гулом. Кто-то принес кусок веревки и, стянув руки женщины за спиной, привязал их к лодыжкам, обездвижив Одри точно так же, как ее бывших товарищей. Вздумай Одри хотя бы дернуться, у нее был выбор, в какую сторону упасть — налево, направо, на спину или лицом вниз.

Трехглазый гигант и его приятель-циклоп начали раскачиваться перед женщиной, исполняя танец более или менее в такт с барабанным боем. Одри сомкнула веки, чтобы не видеть это зрелище, а в ее мозгу тем временем зашевелились мысли, навеянные старой — и весьма меткой, как она теперь понимала, — поговоркой насчет «участи хуже смерти». Не могло быть и речи о том, чтобы «расслабиться и получить удовольствие» с трехглазым уродом либо с теми, кто встанет за ним в очередь, если начнется самое худшее.

Интересно, размышляла она, может ли человек заставить себя умереть усилием воли?

Ход ее тягостных дум прервал новый звук, доносившийся с улицы. Сквозь окружавший ее хор голосов Одри услышала, как в зале закричал сначала один, а потом другой человек, и их завывания перешли в панический вопль. Раздался сухой треск старой древесины, скрежет и хруст, но даже эти звуки не могли отвлечь внимания женщины от громкого неестественного рева, напоминавшего рычание разгневанного фантастического чудовища.

Едва затих всколыхнувший воздух хриплый рев, публику охватило неистовство. Как один человек, туземцы вскочили с каменных скамей и бросились в проходы, пробираясь к ближайшему выходу. То и дело слышались крики, в которых Римо, хотя и не знал местного языка, безошибочно угадывал одно слово, произносимое громко и отчетливо:

— Нагак! Нагак!

Не тратя ни секунды на колебания и размышления, Римо молнией выскочил из люка, пересек возвышение и столкнулся с трехглазым в тот самый миг, когда гигант повернулся к нему лицом, выставив свой чудовищный скипетр наподобие пушки.

Воспользовавшись удобным случаем, Римо схватил трехглазого за член и резко вывернул, отчего его рослый противник натужно покраснел и заверещал, взяв, вероятно, самую высокую ноту в своей жизни. Сокрушительный удар прекратил арию и закрыл навсегда все три глаза великана. Не успел вождь упасть, Римо прошел мимо него, направляясь к пленникам, чтобы освободить их.

Несколько туземцев заметили гибель своего предводителя, и, невзирая на панику и звуки, доносившиеся снаружи, троим из них хватило храбрости вскочить на возвышение и попытаться свершить скорый суд. Угодив в вихрь разрушения, приносимого кулаками и ногами, они отдали Богу души, не успев сообразить, что с ними случилось. Тела смельчаков лежали, распростершись на возвышении, а их покрытые засохшей грязью соплеменники улепетывали со всей возможной скоростью.

— Нагак! Нагак!

Жуткий рев, вызвавший суматоху, становился все ближе и громче. Римо никак не мог установить, откуда доносится рычание, — казалось, он слышит необычайно чистую стереофоническую запись голоса Кинг-Конга, — но все же понимал, что к храму приближается огромное и злобное существо, наводящее ужас на всех, кто попадался ему на пути. Римо подумал, не барабанный ли бой, умолкший к этой минуте, привлек внимание зверя, и было ли его появление частью ритуала туземных сборищ.

Судя по реакции публики, вторжение чудовища в город не было заурядным событием — слишком уж беспорядочным оказалось бегство аборигенов. Они могли поклоняться Нагаку, но совершенно не были готовы к его появлению во плоти в самый разгар церемонии.

С улицы доносились испуганные безумные вопли. То один, то другой голос внезапно умолкал, словно писк цыпленка, угодившего под тесак повара. На фоне криков раздавалось низкое трубное рычание Нагака, эхом отдававшееся под сводами амфитеатра. Создание из преисподней приближалось к распахнутым дверям.

При виде Римо профессор Стокуэлл изумленно открыл рот.

— Доктор Уорд! Откуда вы?

— Отложим расспросы на потом, — ответил Римо. — Вы способны шевелить ногами?

— Прошу прощения...

Римо наклонился и сорвал веревки, которыми был связан профессор.

— Бежать можете, словно за вами гонятся черти?

— Постараюсь.

— Тогда приготовьтесь. У нас мало времени.

— Понимаю.

Римо подошел к Сибу Сандакану, который сидел рядом, и освободил его. Пайк Чалмерс бросил на Римо злобный взгляд — упрямство и гордость боролись в его душе с инстинктом самосохранения, и все же англичанин не стал сопротивляться, когда Римо приблизился к нему со спины и порвал веревки на куски, будто хлипкие нитки.

Последней он освободил Одри Морленд. Распустив узлы, которыми были стянуты лодыжки женщины, Римо поколебался мгновение, развязал ей руки и помог подняться на ноги. На ее лице застыло ошеломленное выражение, и, когда Римо взял женщину за руку и повел в сторону ведущего на сцену люка, Одри даже не подумала проявить строптивость.

— Сюда, — сказал Римо остальным.

— К черту! — рявкнул Чалмерс. — Проклятым желтопузым придется кое за что ответить. Они лишили меня оружия и добычи, и я не уйду отсюда, пока не получу их назад!

С этими словами охотник спрыгнул с возвышения и ринулся к выходу, сбив с ног нескольких пигмеев, преграждавших ему путь. Он уже был на полпути к дверям, когда на порог упала неясная громадная тень, загораживая собой ночное небо.

— Господи, что это такое? — спросила Одри.

Из зала послышались крики туземцев:

— Нагак! Нагак!

Некоторые из них повалились на колени, прижавшись к полу лбами, другие бросились врассыпную, спасая свою жизнь.

— Не может быть, — сказал доктор Стокуэлл. — Что это?...

— Не знаю, — отозвался Римо, — но у меня создалось впечатление, что сейчас мы встретимся с кем-то очень большим и очень сердитым.

• Предыдущая
• 46/55
• Следующая