Тайна музейного экспоната - Биргер Алексей Борисович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/29
• Следующая

— И вообще, не стоит наживать лишние неприятности, если можно их избежать, — сказал Игорь.

— Угу… — Сашок задумался и почесал в затылке. — Ну, не хотите, так не силком вас тащить… Хотя… — он просиял. — Сейчас все решим! Еще тот концерт будет! Ждите меня!

Он похлопал себя по пузу, что-то проверяя.

— Лопатник на месте, — сказал он. — Сейчас сделаем. Чтобы я, да не услышал живую Анджелову… — и, захлопнув дверь своего купе, он устремился по коридору и через две секунды исчез в следующем вагоне.

— Интересно, куда это он? — растерянно спросила Анджелова.

— Кажется, я догадываюсь, — сказал Самсонов. — Но не буду опережать события.

— Что ж, подождем, — сказал Алексей. — А пока, братцы-кролики, кого мне там вести на кормежку? Агриппина, Михаил, за мной, шагом марш!

— Сейчас, — сказала Груня. — Только соберу здесь все и рисунок аккуратно уложу в альбом, чтоб не помялся…

— Уложишь? — Самсонов удивился и, кажется, немного расстроился. — То есть унесешь?

— Ну да, — сказала Груня. — Ведь я…

— Да, конечно, — кивнул Самсонов. — Мы договаривались, что я тебе надпишу рисунок и он останется у тебя, с моим автографом. Но он мне так нравится, что…

— Хорошо, пусть он остается у вас, — согласилась Груня. — Но тогда утром мы сделаем еще один, ладно?

Витька, воспользовавшись суматохой, быстро подтолкнул Полину, чтобы она двигалась в купе. До этого Полина была настолько прикрыта спинами Алексея и самого Витьки, что ни Самсонов, ни Анджелова, ни ее муж не обращали на нее особого внимания и не замечали, что девочки похожи как две капли воды. Но сейчас это могли заметить в любой момент — достаточно было мимолетного взгляда, — а Витьке хотелось пока держать это в тайне.

Поля поняла его и быстро ретировалась в «девчоночье» купе. Витька заглянул к ней минут через пять, когда Алексей увел Мишку и Груню в вагон-ресторан, Игорь остался беседовать с Самсоновым, а Ольга Анджелова с мужем удалились к себе, внутренне настраиваться на концерт, если он все-таки состоится, как объяснила певица. Кажется, она безоговорочно поверила в возможности Сашка все организовать и уладить все проблемы.

— Почему ты не хочешь, чтобы знали, что мы с Груней двойняшки? — спросила Поля.

Витька закрыл за собой дверь и заговорил, понизив голос:

— Так, на всякий случай. Из чистой предосторожности, понимаешь? Вдруг это нам еще пригодится, чтобы разыграть какой-нибудь хитрый трюк? Ты ведь посмотри, что получается. Раз Сашок начал свой маскарад еще в поезде, а не по прибытии на место, значит, уже здесь ему нельзя быть самим собой. Так?

— Хочешь сказать, где-то рядом с нами едет преступник, за которым Сашок следит? — у Поли от волнения перехватило дыхание.

— Вот именно. И не «где-то рядом», а в нашем вагоне. Иначе бы Сашок сел в другой вагон. Ему ж надо неотлучно держать преступника под присмотром. Так?

— Так, — согласилась девочка.

— И еще одно. Сашок замаскировался не кем-нибудь, а «новым русским». Выходит, именно «новому русскому» легче всего войти в доверие к преступнику… Или, во всяком случае, следить за ним, не возбуждая никаких подозрений. Потому что для преступника такой оболваненный «браток» — это что-то свое, привычное… Так?

— В общем так, — опять согласилась Поля. — Но ведь может быть, что Сашок играет уже сейчас не потому, что преступник в поезде, а чтобы получше войти в роль к моменту прибытия на место.

— Сомневаюсь, — ответил Витька. — Если бы это было так, Сашок не отрывался бы на всю катушку! Не играл бы так колоритно, привлекая к себе всеобщее внимание. И потом, Крокодил Гена не сделал бы нам такой строгий знак ни за что не узнавать Сашка. Если бы совсем рядом не было преступника, то уж с нами Сашок мог бы ненадолго становиться самим собой. Но он ни на секунду не выходит из роли! Теперь — два других вопроса. Первый — что здесь делает этот преступник, какие преступления он совершил и почему его нельзя было арестовать сразу. И второй вопрос — кто этот преступник? На первый вопрос ответ, по-моему, ясен.

— И какой он, этот ответ? — спросила Поля.

— Отдел Крокодила Гены в основном, насколько мы знаем, специализируется на борьбе с наркотиками. Скорей всего, преступник — наркокурьер, которого нельзя арестовывать, пока он не доведет товара до получателей. «Новый русский» не вызовет у наркокурьера никаких подозрений — даже если будет навязывать наркокурьеру свою компанию, так?

— Так, — кивнула Поля. — Действительно, с этим все ясно. А кто преступник?

— Вот это мне и хочется выяснить. Ну, просто из любопытства. Мы можем почти наверняка сказать, что преступник — кто-то из едущих в нашем вагоне. Давай смотреть. Первое купе — два здоровых лба. Второе купе — сам Сашок. Третье купе — начальник со своим секретарем. Четвертое купе — Самсонов. Пятое купе — Ольга Анджелова с ее мужем. Шестое, седьмое, восьмое купе — мы. Девятое купе — мать с дочерью. Ну, кого бы ты выбрала?

— Здоровых лбов из первого купе, — уверенно сказала Поля. — Они подходят больше всего.

— Я тоже так думаю, — кивнул Витька. — И обрати внимание, они сидят, закрывшись в своем купе и ни на что не реагируя. Только мощный скандальчик, который поднял Сашок, заставил их на секунду высунуться из логова — и ведь сразу же назад спрятались. Если Сашок ведет себя так, чтобы привлечь их внимание и набиться к ним в гости, — тогда все понятно.

— Но если все понятно, то над чем же голову ломать? — недоуменно спросила Поля.

— Да просто хочется убедиться, что мы правы, — сказал Витька. — Никуда не влезая, естественно. Тут такие дела, что нам влезать нельзя, это и ежику очевидно. Но разве тебе самой не интересно узнать наверняка, кто здесь наркокурьер?

— Так мы уже решили, что эти типы из первого купе… — заикнулась Поля.

— Вот это и надо проверить! — возразил Витька. — А если Сашок сам не знает, кто из находящихся в вагоне — наркокурьер? Если ему поручено это выяснить? Тогда мы ему поможем! Но, разумеется, действуя тихо-тихо…

При этих словах — «тихо-тихо» — в дверь их купе раздался тихий стук.

— Да, войдите! — крикнул Витька.

Ребята ждали кого угодно, только не того человека, который вошел. Это был Петр Васильевич Сидоренко, муж Ольги Анджеловой.

— Здравствуйте, ребятки, — робко и как-то растерянно проговорил он.

— Здравствуйте… — ответили хором Витька и Поля. И замолкли, с любопытством ожидая, что будет дальше.

Сидоренко сел на койку и вздохнул.

— Может, и неправильно, что я к вам обращаюсь, — сказал он, — но я подумал, что у вас, ребятишек, глаза острые. Вы всюду снуете, все вам любопытно… Да и не выдадите вы меня. Это у взрослых бывает, что выдают друг друга, а у ребят это как-то не принято… В общем, вот я и подумал… — повторил он и умолк, собираясь с мыслями.

— Кому вас не надо выдавать? — спросил заинтересованный Витька.

— Жене, — вздохнул Петр Васильевич.

— В чем? — не выдержала Поля. — То есть, что вы такого сделали?

Петр Васильевич поглядел на нее, и в его глазах мелькнуло легкое недоумение. Ведь вроде бы эта девочка ушла в ресторан… Неужели так быстро вернулась? Но ему, в его состоянии, было не до того, чтобы думать о постороннем.

— Я съел пирожное, — горестно сообщил он. — Даже два. И, более того, — тут он совсем боязливо оглянулся и понизил голос до шепота: — Перед этим я ел хлеб с салом!

Ребята не выдержали и прыснули.

— Ничего смешного, — обиделся Петр Васильевич. — Жена держит меня на строгой диете, потому что считает, что мужчине моего возраста вредно набирать лишний вес. Если она узнает, что я нарушил диету… — он содрогнулся. — А я не могу не нарушать, мне есть хочется! И даже… — Он задумался на секунду и рубанул решительно, сплеча: — Не есть, а жрать!

Ребята серьезно кивали, изо всех сил стараясь не заржать. Ведь сам Петр Васильевич относился к этой проблеме очень серьезно, почти как к трагедии.

• Предыдущая
• 9/29
• Следующая