Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II - Мейер-Стабли Бертран - Страница 64

• Предыдущая
• 64/93
• Следующая

Вот что написал о принце Филиппе Джон Пирсон: «Когда он чувствует, что пресса преследует и травит его, то теряет терпение и даже нарушает принятые в королевском семействе правила, выказывая свою враждебность и даже злобу. Подобное поведение понятно, но не вполне разумно для человека публичного, чья популярность в большой степени зависит от прессы; лучше бы он вдохновлялся примером своей тещи, чья неизменная улыбка и любезность сделали ее любимицей фотографов».

С этой точки зрения королева-мать действительно всегда представала перед широкой публикой в самом выигрышном свете, но у принца нет никаких шансов достичь подобных результатов, тем более если он и дальше станет устраивать инциденты вроде того знаменитого скандала, что разгорелся на цветочной выставке в Челси в 1959 году, когда два особо ретивых и настойчивых фотографа оказались бог весть почему мокрыми с головы до ног. Все дело было в том, что автоматическое поливальное устройство заработало совершенно внезапно. Так чья же рука открыла кран? Все подозрения пали на принца, и капитан Колвилл никого не убедил в обратном, опубликовав одно из самых торжественных и самых неправдоподобных опровержений, когда-либо составленных королевским двором (кстати, эта шутка, вполне сравнимая с выходкой школьника, превратилась в дело государственной важности). Вот что в нем говорилось: «В действительности герцог Эдинбургский не нажимал на кнопку, приводящую в действие автоматическую систему полива на цветочной выставке в Челси. На нее нажал кто-то другой».

Вероятно, в подобных случаях лучше прибегнуть к стилю принцессы Анны, спросившей как-то у одного фотографа: «Сколько стоит мое фото?» «Ну, в бикини — от тысячи до шестнадцати тысяч евро», — ответил журналист. «Хорошо, вы сделаете такое фото, а деньги поделим пополам».

Хотя королевская власть и лишена настоящих властных полномочий, она продолжает оказывать воздействие на всех и вся, и английская королевская семья в полной мере этим пользуется. В ней находят все атрибуты, свойственные самым великим монархам прошлого: огромное состояние, блеск, почтение, верность традициям и особый, отмеченный печатью роскоши и помпезности образ жизни в великолепной обстановке. Кроме того, следует заметить, что это «здание» в основном покоится на женских плечах Вот почему не стоит удивляться тому, что многие лихорадочно ищут способ почерпнуть любые, даже самые незначительные сведения о их жизни. Описывать сей феномен как попытку «опошления» или «превращения в обычное явление» было бы ошибкой. И следует признать, что в этом деле официальные портреты создали своеобразный контрапункт.

Придворные портреты, в особенности портреты Битона и Сноудона, действительно сыграли решающую роль в создании того, что современные историки назвали «изобретением традиций». Они представляли и до сих пор представляют собой некую визуальную среду обитания, они не только формируют наше видение британской монархии, но также создают тот образ, который монархия хотела и хочет иметь, образ более человечный, однако же нисколько не наносящий ущерба ее величию. Казаться ближе и доступнее своим подданным и одновременно сохранять определенную дистанцию — такова цель британской монархии, а для этого необходимы величие и торжественность, пусть даже и в минимальных количествах, ибо без них бледнеет и исчезает почтительность.

Быть принцем или принцессой и провести детство в Букингемском дворце… означает ли это, что ты существуешь в волшебной сказке? Не является ли некая форма одиночества платой за такую жизнь? И цену приходится платить немалую… гувернантка Елизаветы и Маргарет оставила очень интересную и красноречивую книгу об обеих своих воспитанницах.

Девочек воспитывали одинаково и одевали как сестер-близнецов, их от всего охраняли и оберегали.

По словам мисс Кроуфорд, Елизавета, казалось, никогда не испытывала необходимости в друзьях, потому что «шайки» ее кузенов ей вполне хватало для проведения каникул, а в будние дни — компании ее кормилицы, гувернантки и сестры. Далее мисс Кроуфорд тяжко вздыхает: «Мы как будто жили в башне из слоновой кости, вдали от реального мира. Когда я об этом вспоминаю, мне кажется, что там, во дворце, всегда была весна».

Чтобы понять характер Елизаветы, надо помнить, вернее, надо постоянно держать в памяти такое понятие, как «чувство долга». У нее это понятие — результат строгого воспитания, опиравшегося на традиции столь же старые, сколь и сама монархия. С шести лет к ней была приставлена мисс Кроуфорд, преподававшая ей историю династий, генеалогию королевских семей, а также географию колоний, доминионов и Индии. Королева Мария давала ей первые уроки поведения на официальных церемониях. Так, однажды, во время какого-то мероприятия, Лилибет, сопровождавшая свою бабушку, принялась нетерпеливо дергать ее за рукав, и старая леди спросила, не хочет ли внучка вернуться во дворец поскорее. А Елизавета совершенно невинно ответила: «О нет, бабушка, я не могу уйти, пока все не кончится. Подумайте о тех людях, которые ждут снаружи, чтобы меня увидеть!» Королева Мария, сознавая, что ее внучка рискует ступить на опасный путь и покатиться по наклонной плоскости, если уже сейчас ведет себя как «звезда», предпочла тотчас же отправить ее во дворец через служебный вход.

Множество забавных историй дают возможность уловить некоторые оттенки в характере юной Елизаветы, слывшей примерным ребенком. Девочка очень рано продемонстрировала, что имеет преувеличенное представление о важности своей особы, когда однажды заставила одну из своих подружек встать перед ней на колени в знак почтения. В другой раз гофмейстер королевского двора Георга V встретил девочку в коридоре дворца и почтительно сказал ей: «Здравствуйте, маленькая леди», а в ответ получил следующую реплику Лилибет: «Я — не маленькая леди, я — принцесса Елизавета». А вот еще случай: воспитательница девочек решила повести их на прогулку в Лондон инкогнито, и в конце прогулки они зашли в чайную выпить чаю; девушка-подавальщица не узнала своих именитых клиенток и принялась отчитывать старшую за то, что та не принесла чайник к стойке. Ответ принцессы не заставил себя ждать: «Если вы хотите его получить, приходите и возьмите его сами!»

Маргарет очень страдала оттого, что она — всего лишь вторая. Во время коронации 12 мая 1937 года она даже стала сетовать по поводу того, что корона у нее на головке гораздо меньшего размера, чем у ее сестры.

Елизавета, возмущенная этим, не сдержалась и бросила: «Маргарет всегда хочет иметь то, что есть у меня…» Одна протокольная деталь задела Маргарет в конце этого исторического дня: «Почему в аббатстве громко молились за Лилибет, а не за меня?» Но не будем все же особенно преувеличивать… Слова будущей Елизаветы I, которая якобы призналась в период правления своей сестры Марии: «Я знаю, что значит быть второй», не были произнесены Маргарет.

Переезд в Букингемский дворец смутил маленькую принцессу. «Как? — спросила Маргарет свою наставницу. — Вы хотите сказать, что мы будем здесь жить всегда?» Но как только она поселилась во дворце, ее жизнь как бы сама наладилась, причем очень гармонично: один за другим следовали уроки танцев, костюмированные праздники, уроки плавания («Вперед! Давай, Маргарет!» — кричит ей Елизавета, когда она осваивает движения плавания брассом, лежа на одной из скамеек парка) и прогулки с группой хорошеньких, как бутончики нарциссов, дочек членов обслуживающего персонала. Однако подобные контакты не должны заставить нас думать, что Маргарет имела право подружиться или просто сблизиться с любой девочкой… Вот что пишет по сему поводу ее наставница: «Маленькие принцессы бывали буквально очарованы и загипнотизированы другими детьми, словно те были созданиями из другого мира. Они робко улыбались тем, которые им особенно нравились. Они бы очень хотели с ними поговорить и поиграть, но им это не разрешалось». Да, детство у принцесс было счастливое, только немного одинокое.

• Предыдущая
• 64/93
• Следующая