Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II - Мейер-Стабли Бертран - Страница 40
- Предыдущая
- 40/93
- Следующая
В 1066 году Вильгельм I превратился в «собственника», во «владельца» страны, которую он завоевал, но с течением времени, а точнее столетий, разница между богатством монарха и состояниями некоторых из его подданных стерлась, исчезла. Королевская власть уменьшилась настолько, что в XVII веке королевское семейство, казалось, было разорено. Иаков I и Карл I Стюарт были вынуждены вступить в переговоры о своих прерогативах в обмен на деньги, и плодом подобных переговоров стало учреждение в 1769 году цивильного листа. После Реставрации английские монархи оказались, в экономическом плане, на равных с крупными землевладельцами, а позднее — с крупными промышленными магнатами, оказывавшимися иногда куда богаче монархов. Подобное положение дел сыграло свою роль в пользу национального единства и в пользу верности Короне, ибо теперь нельзя было завидовать богатству королевской семьи. Монархия стала некой составляющей высшего социального слоя.
Даже после Первой мировой войны существовали еще такие персонажи, как лорд Дерби или герцог Девонширский, которые могли сказать, что они богаче короля. Букингемский дворец, конечно же самый большой из дворцов, был все же лишь одной из лондонских резиденций монарха. По образу жизни многие герцоги и недавно составившие себе состояние миллиардеры соперничали с королевским семейством. Но две войны и налоговая система разорили всех владельцев роскошных дворцов, а также «отсекли» сельские землевладения, в то время как королевский цивильный лист по-прежнему не облагался налогами и землевладения монарха остались в неприкосновенности. Освобождение от налогов на наследство также способствовало увеличению состояния монарха.
Королевское семейство всегда проявляло заботу о том, чтобы жить без особых излишеств, следуя правилам и традициям, установленным Георгом V и королевой Марией; эта семья бережливо, порой даже скуповато считает свои шиллинги, в то время как другие берутся управлять ее миллионами фунтов. В таком отношении к деньгам не следует усматривать образчик легендарной скупости богатейших из богатейших, нет, следует видеть в этом стремление показать, что королевская семья разделяет заботы своих самых обездоленных подданных. Постоянно втайне извлекая солидный доход из всего имущества и всех владений, Корона одновременно старается никогда не создавать впечатления, что она расточительна, и ей это удается. Руководство «фирмы», как однажды Филипп окрестил королевскую власть и семью, знает свое дело. «Контора» функционирует исправно, заправляют ею умело и ловко. В Букингемском дворце финансовая власть осуществляется боевым ударным триумвиратом, в который входят: сэр Роберт Джанврен — начальник канцелярии королевы, лорд Лус — гофмейстер королевского двора и сэр Майкл Лит — королевский казначей. Бывший дипломат, бывший министр и опытнейший бухгалтер служат этому «закрытому обществу», как служат родине.
Бесполезно ждать от них откровенных признаний. Сэр Майкл Лит постоянно чеканит одну и ту же формулу: «Монархия ничего не стоит государству и практически финансирует себя сама». Порой он даже утверждает, что в какой-то мере королевская власть субсидирует государственную казну, потому что королева перекладывает на свою личную казну затраты, которые должны были бы оплачиваться государством. Это весьма спорный аргумент, к которому прибегают для того, чтобы заставить забыть, в какую сумму оценивается состояние государыни. Отвечая на вопросы парламентской комиссии, в ходе заседания которой было сказано, что королева несомненно является самой богатой женщиной в мире, так как ее ежегодные доходы превышают 80 миллионов евро, королевский казначей заявил: «Ее Величество настоятельно желает уточнить, что эти сведения вымышлены и чрезвычайно преувеличены».
Но по ценам современного рынка одной только коллекции произведений искусства, принадлежащей королеве, вполне было бы достаточно для того, чтобы послужить оправданием или подтверждением слухов о том, что Ее Величество является самой богатой женщиной в мире. Как избежать превосходных степеней и восторженных восклицаний, когда говоришь об этом? В коллекции более четырнадцати тысяч рисунков и пять тысяч картин, и все принадлежат кисти старых мастеров: Рубенса, Рембрандта, Вермеера, Гольбейна, Тинторетто, Ван Дейка, Микеланджело, Гейнсборо… Небольшая, очень небольшая часть этих сокровищ выставлена в чудесном музее, расположенном по соседству с Букингемским дворцом и созданном в 1962 году.
Начало этой коллекции положил Генрих VIII, заказав множество картин Гольбейну. Взошедший на престол в 1625 году Карл I был достаточно умен, чтобы купить полотна Тициана и Рафаэля. Пейзажи Рубенса были приобретены его преемниками, а Георг III воспылал страстью к панорамам Венеции, написанным Каналетто (королева сейчас обладает сорока полотнами Каналетто, и это самое крупное собрание живописи этого художника в мире). Георг III купил также тридцать четыре картины кисти Гейнсборо; мимоходом заметим, что в Национальной галерее в Лондоне хранятся всего двадцать картин этого мастера, а в галерее Тейта — четырнадцать. В эпоху правления Георга IV во дворец «вторгаются» Ван Дейк, Рембрандт и Вермеер. Королева Виктория еще раз проявила свой конформизм, заказывая портреты Винтерхальтеру, одновременно приобретая и картины английских художников, превосходно отразивших в своем творчестве чувствительность, столь свойственную их времени: Констебля (пейзажи), Тёрнера (восходы солнца), Гейнсборо (жанровые сценки), Хогарта (насмешливые зарисовки общественной жизни), а также полотна Рейнолдса. Елизавета добавила к ним работы современного художника Джона Пайпера.
Но в этой коллекции есть еще девятьсот рисунков Леонардо да Винчи, бесчисленное множество набросков, сделанных рукой Микеланджело, а также известнейшие полотна, возбуждающие зависть самых крупных, самых прославленных музеев мира: «Ферма в Лакене» Рубенса, «Избиение невинных младенцев» Брейгеля, «Поклонение волхвов» Бассано и «Пять юных сыновей Карла I» Ван Дейка.
Добавим к этим сокровищам пещеры Али-Бабы еще множество скульптур, статуэток из керамики и фарфора, прочих драгоценных вещиц (например, знаменитая коллекция шкатулок работы Фаберже), предметов мебели и антиквариата (лорд Ротшильд подарил Георгу V великолепный кабинет (шкафчик с отделениями для хранения ценных предметов. — Ю. Р.), созданный венецианскими мастерами и датируемый 1665 годом). Один внимательный наблюдатель не побоялся отметить, что королевская семья владеет таким несметным количеством старинной мебели, драгоценных вещиц, оружия, гобеленов и ценных ковров, что чердаки и подвалы Букингемского дворца их уже не вмещают; а ведь подарки и новые приобретения продолжают поступать… Сотни комнат и залов Букингемского дворца уже набиты битком, а комнаты других дворцов заставлены, загромождены чрезвычайно. Виндзорский замок выглядит наименее загроможденным из семи дворцов, а ведь опись находящихся в нем предметов мебели уже составляет семьдесят пять толстых томов… Когда американка Корнелия, графиня Крейвен, подарила Елизавете семь замечательных картин в знак признательности за то, что, сочетавшись браком с графом, она вступила в круг английской аристократии, один из официальных представителей дворца сказал с недовольным видом: «Бог мой! Куда же мы денем эти чертовы картины?»
Для хранителя картин королевы эта коллекция является отражением «рассудительности и гордости британских монархов, их вкуса и их интуиции, их чувств дружбы и ненависти, чувства величия и почти маниакального чувства собирательства и накопительства». Главный приз в данной области должен по праву принадлежать королеве Марии, бабушке Елизаветы II, у которой была душа настоящего коллекционера и у которой имелась богатейшая коллекция статуэток из нефрита, китайских безделушек, ценных миниатюр. У нее была довольно странная манера «обогащать» свою сокровищницу. Ее часто приглашали в самые богатые дворцы и замки, и у нее была привычка, если ей понравился какой-то предмет, встать перед ним и сказать тихо-тихо: «Я ласкаю его взглядом…» Если владелец вещицы не понимал намека, тогда государыня, покидая дом, говорила: «Могу я вернуться и попрощаться с этой милой безделушкой?» Наконец, если надо было еще и еще настаивать на своем, королева предлагала купить вещицу, о которой шла речь. Немногие могли устоять перед такой способностью убеждать. Однако некий владелец одного небольшого предмета обстановки однажды все же последнее слово оставил за собой, так ответив на настоятельную просьбу королевы: «Я ужасно огорчен, но не могу благопристойно попросить вас принять сей сундучок; это — подделка».
- Предыдущая
- 40/93
- Следующая
