Повседневная жизнь Букингемского дворца при Елизавете II - Мейер-Стабли Бертран - Страница 33

• Предыдущая
• 33/93
• Следующая

В далеком детстве Елизавета, впервые увидев это забавное существо на четырех лапах, весьма далекое от того, чтобы называться поджарым (30 сантиметров в длину и 10 килограммов веса), мгновенно отдала ему свою любовь. Эти собачки породы корги, «одетые» в рыжую, желтоватую (цвета песка), коричневато-черную и просто коричневую шерсть, иногда кое-где с белыми пятнами, к которым терпимо относятся даже самые придирчивые знатоки собачьих родословных, стали идеальными друзьями маленькой принцессы, буквально очарованной их плутоватыми мордочками, их веселой вороватостью, их живостью, резвостью и тем, что они легко поддавались воспитанию и обучению.

В 1933 году Елизавете было всего семь лет от роду, и именно тогда, играя с собачкой породы уэльский корги у виконта Уэймота, она в них и влюбилась. Тельма Грей, знаменитая заводчица, имела честь «поставить» ко двору первую королевскую собачку породы корги по кличке Розавель Голден Игл (Розавель Золотой Орел), получившую в повседневной жизни кличку Дуки. В трехлетием возрасте Дуки «женился» на собачке по кличке Розавель Леди Джейн и обзавелся детьми, двое из которых, Крекер и Кэрол, стали верными друзьями Георга VI и его жены во время войны. В 1944 году принцесса Елизавета получила в подарок свою первую собачку породы корги — Сьюзен. Именно потомки Сьюзен (сейчас это уже девятое поколение) оживляют своим лаем коридоры дворца.

У королевы-матери также есть корги: Джорди и Блэки (Чернушка), а принцесса Анна унаследовала Аполлона: этот молодой пятилетний песик, сеявший раздоры и смуту в собачьем сообществе Букингемского дворца, был «сослан» на воспитание к принцессе, где сейчас и раздумывает о своей участи среди лошадей и пастушьих собак, в шесть раз больше его ростом. У Анны также живет Лора, которой уже семь лет. Все они с великим почтением относятся к своей царственной хозяйке. Они повсюду следуют за ней, скачут и вьются вокруг ее ног или спят рядом с ней, когда она сидит в кресле или на диване.

Часто можно слышать, будто принц Чарльз не любит собачек своей матушки. Это неправда. Один из его приближенных вспоминает: «Однажды утром Чарльз мне сказал: «Это ужасно! Они сейчас похоронят Хитер (Вереск)!» Хитер, собачонка на трех лапках, у которой одно ухо было наполовину оторвано, имела обыкновение ввязываться в жестокие драки, в которых всегда терпела поражение. Она провела свою последнюю битву и теперь спит вечным сном в земле на газоне, в месте, которое можно увидеть из окон дворца. В парке нет настоящего кладбища для собак, но когда прогуливаешься по аллеям, то и дело натыкаешься на небольшие могильные камни с выбитыми на них кличками. Вначале эти могилы выстраивали в ряд вдоль одной из стен, но теперь королева предпочитает, чтобы они были разбросаны по парку».

Хотя королева Виктория любила своих собачек до такой степени, что приказала надеть им ошейники из начищенного до блеска серебра, чтобы кто-либо из сторожей охотничьих угодий не выстрелил в одну из них по ошибке в парке в Балморале, в ту пору в кругу придворных не было единого мнения относительно собак, как нет сегодня единства на сей счет и в Букингемском дворце. Действительно, у некоторых из этих созданий прослеживается отвратительная склонность бросаться на полицейских и телохранителей членов королевского семейства. Нет, они никому не нанесли серьезных увечий, никого по-настоящему не покусали, но специалист по психологии животных сказал, что собаки породы корги унаследовали от своих предков агрессивность. Лекарствами им, как и представителям рода человеческого, могут служить валиум или другие препараты для подавления дурных инстинктов. Сама принцесса Мария Кристина Кентская признает: «Я не говорю, что никто из членов королевской семьи никогда не испытывал желания дать им тайком хорошего пинка, в особенности когда они кусали нас за лодыжки». По поводу корги следует вспомнить шутливое замечание очень «британского», очень «англичанистого» писателя Джерома К. Джерома: «Фокстерьеры рождаются на свет, имея в крови дозу первородного греха, в четыре раза превосходящую ту, что имеют другие собаки».

Корги, как совершенно ясно из всего вышесказанного, никогда не сопровождали королеву во время ее путешествий за границу; к тому же требования карантина распространяются на ее собак точно так же, как и на собак ее подданных. Когда королева в отъезде, за ними в Виндзоре присматривает мисс Фенвик носящая звание «кинолога королевы»; не стоит и говорить о том, что Елизавета доверяет ей всецело.

Находясь в мрачноватом, тяжелом, приземистом здании в Сандрингеме, построенном в XVIII веке, Елизавета любит предаваться двум своим пристрастиям: общению с лошадьми и собаками. Она часто, по многу раз в году, уезжает в Сандрингем на уик-энд. Один из ее гостей вспоминает: «Она более всего ценит возможность побыть на свежем воздухе со своими собаками. Возможность прыгнуть в «лендровер» или выйти из него в сопровождении мокрых лабрадоров или спущенных с поводков корги, побродить в резиновых сапогах по вспаханному полю — вот удача, вот с пользой проведенная вторая половина дня». Если бы Елизавета не была королевой, она, без сомнения, посвятила бы свою жизнь коневодству и собаководству.

В год своего серебряного юбилея королева преодолела расстояние в 90 тысяч километров. Но любит ли Елизавета путешествовать?

На первый взгляд так и тянет сказать «нет». По характеру королева скорее домоседка. Один из ее биографов написал: «Никакая гора не кажется ей более «величественной», чем гора Лохнагар, никакой климат ей не подходит в большей степени, чем климат Балморала, никакая страна не подходит ей так, как подходит Шотландия, если речь идет о том, чтобы выгулять одиннадцать собачек породы корги…» Но у королевы есть способность приспосабливаться, и эта способность у нее настолько развита, что ей удалось с течением времени находить определенное очарование в некоторых сторонах официальных «перемещений» по миру.

Ее дети, напротив, очень любят путешествовать, но вне рамок официальных визитов. Так как Виндзоры повсюду проживают в очень хороших условиях, то можно сказать, что они немного пресыщены; но они и сейчас высоко ценят возможность переместиться куда-нибудь на Антильские острова посреди зимы. Во время частых визитов они без колебаний прибегают к псевдонимам или даже к маскировке. Принц Уэльский однажды воспользовался псевдонимом «Чарли Честер», когда ему надо было куда-то лететь самолетом; но следует заметить, что на это имя он может претендовать с полным правом, потому что носит титул графа Честера. После женитьбы они с Дианой под именем «мистер и миссис Харди» отправились на остров Эльютера на Багамах; это было во время первой беременности принцессы Уэльской.

Когда герцог и герцогиня Йоркские пожелали нанести визит своему другу миллиардеру Роберту Сангстеру, знаменитому владельцу великолепных рысаков, участвующих в скачках, в его резиденцию на Барбадосе, они выбрали для себя имя «мистер и миссис Кебридж». Когда Эндрю еще только ухаживал за будущей герцогиней Йоркской, она на некоторое время превратилась в мисс Ануэлл. Принц Эдуард, младший сын королевы, приказал называть себя мистером Бишопом (Бишоп — по-английски епископ. — Ю. Р.), когда находился на отдыхе у друзей в Австрии. Принцесса Маргарет иногда превращается просто в мисс Браун, а герцогиня Кентская — в миссис Грин.

Но путешествовать под псевдонимом вовсе не означает путешествовать без багажа. В ноябре 1989 года в конце кратковременного пребывания в США Сара, герцогиня Йоркская, посетившая Хьюстон и Нью-Йорк, как оказалось, «весила» довольно много: ей пришлось заплатить 4013 евро за лишний вес багажа. Она везла с собой 53 чемодана и коробки — результат всего лишь нескольких дней шопинга (беготни по магазинам). «Члены королевской семьи всегда платят за лишний вес багажа, как любой пассажир, — прокомментировал это известие Букингемский дворец, — с точностью до нескольких долларов…» По свидетельству обслуживающего персонала, герцогиня Йоркская в этой сфере одержала, вероятно, победу над актрисой Джоан Коллинз.

• Предыдущая
• 33/93
• Следующая