Сибирская амазонка - Мельникова Ирина Александровна - Страница 74
- Предыдущая
- 74/86
- Следующая
– А почему ж тогда Евпраксия и Ефремий не убили себя? Или они не боялись пыток?
– Представь себе, не боялись! Я ведь сказал, с детства их приучают переносить самую дикую боль. Правда, в момент захвата им просто не удалось покончить с собой.
Алексей вздохнул.
– Теперь я, кажется, понимаю, почему мальчишка сиганул в порог. Видно, он уже кое-что знал, кое-чему был обучен.
– Какой мальчишка? – удивился Константин.
Алексей коротко рассказал ему о событиях, свидетелями которых оказались они с Иваном. Сначала у подвесного моста, потом на усадьбе у атамана.
– Наверняка ты прав, – согласился с ним Константин. – Но какова сила духа?! Скажи, ты смог бы в десять лет покончить с собой?
– Понятия не имею, – Алексей пожал плечами. – Знаешь, как-то повода не было. Но мне жалко ребятишек! Судьба им безжалостная уготована.
– Не говори, – согласился Константин, – только у меня есть сведения, что самых одаренных детей они под прикрытием солидных фамилий и влиятельных людей, которые тайно сочувствуют и помогают старообрядцам, направляют учиться в гимназии и в университеты. И не только в российские.
– Но с какой целью? Что им это дает? Неужели хранение древних книг требует университетского образования, знания языков, наконец? – изумился Алексей.
– Возможно, эти люди являются своеобразными разведчиками, которые разъезжают по всему свету, разыскивают древнерусские святыни и пытаются вернуть их на родину, собрать в одном месте, там, где спрятана, к примеру, «Одигитрия».
– Господи, как это сложно! Казалось, простое дело: обворовали купца-коллекционера, а на него сколько накрутилось! Чем дальше в лес, тем больше дров!
– Вернее, чем дальше в лес, тем больше ратников! – засмеялся Константин.
– Как ты думаешь, за нами скоро придут? – спросил тихо Алексей.
– Судя по тому, как разозлилась Евпраксия, через четверть часа или чуть больше. Она не любит откладывать дело в долгий ящик.
– Выходит, она здесь всем заправляет?
– Нет, не она. После того, как Ефремия отправили на свинцовые рудники, где он благополучно загнулся от чахотки, у них появился новый старец. Думаю, ты изрядно удивишься, когда встретишься с ним.
– Удивлюсь... – начал было Алексей и поперхнулся.
В дверях опять лязгнул засов, и в дверном проеме появился дюжий ратник. За ним еще два. Они отстегнули ошейники, которые удерживали узников у столба. И так как ноги у них и впрямь отказались служить, весьма бесцеремонно потащили их к выходу, поддев под связанные за спиной руки.
Повязки на глаза им не вернули. И хотя головы узникам пригнули к земле и очень быстро проволокли по двору, Алексей успел заметить, что скит окружен высоким частоколом из стволов ошкуренных и заостренных вверху деревьев. По всему двору сновали фигуры в черном. Их было не больше двадцати человек, и по скорости, с которой они передвигались, стало понятно, что ратники чем-то обеспокоены. И вряд ли причиной этого являлись два узника, которых не слишком учтиво втолкнули в одну из десятка изб, расположенных по периметру двора. Ратники не обратили на них никакого внимания. Они подтаскивали и укладывали вдоль частокола мешки с песком, камни, словом, вели себя так, будто готовились к осаде...
Но все ж увидел Алексей очень мало, чтобы эти догадки смогли породить хоть какую-нибудь надежду на освобождение. Слишком маловероятно, что так скоро подоспела помощь...
В этот момент узников втолкнули в дверь, и они едва не растянулись на полу. Но зато их перестали хватать за шиворот и пригибать голову книзу. Им позволили выпрямиться, однако два дюжих ратника с надвинутыми на глаза капюшонами продолжали держать обоих пленников за связанные руки.
Алексей открыл было рот, чтобы спросить, куда и с какой целью их привели. Но его конвойный весьма грубо дернул его за веревку, и Алексей едва устоял на ногах.
Константин посоветовал ему не суетиться. И тогда Поляков внимательно оглядел комнату, в которой они очутились. В ней оказалось всего два небольших окна, и она была совершенно пуста, если не считать темных ликов на образах, которые полностью, почти до самого пола, закрывали переднюю стену. Возле каждого образа теплились свечи, и поэтому в комнате было относительно светло.
Прошло несколько минут. Стражники молчали. Наконец справа открылась низкая дверь, которую они сначала не заметили. Пригнувшись, из нее вышел высокий человек, судя по походке, мужчина, в черной бахотне с красной окантовкой на капюшоне. Подобно всем ратникам, он носил на левом указательном пальце широкое кольцо со старинными письменами, только оно было золотым, что, несомненно, подтверждало слова Константина: перед ними либо сам старец, либо кто-то из высшей иерархии ратников.
Тем временем человек прошел на середину комнаты и остановился на расстоянии четырех-пяти шагов от пленников. Капюшон его также был надвинут на глаза, но, в отличие от остальных ратников, носивших окладистые, на грудь, бороды, на подбородке у вошедшего курчавилась редкая светлая бородка, которая казалась недавно отпущенной.
Алексей напрягся, но все еще не верил своим глазам. Подобную бородку он видел совсем недавно дважды, самое большое трижды, и все же совершенно невероятно было представить, что ее владелец стоял сейчас перед ними в обычном для ратников одеянии.
Он повернул голову. Константин бросил на него быстрый, откровенно насмешливый взгляд. И в этот момент человек с бородкой откинул с головы капюшон. Сейчас он был без очков, но Алексей тут же узнал его, испытав при этом немалое потрясение.
– Г-г-голдовский? – произнес он, заикаясь от неожиданности. – Иннокентий Владимирович? Но как же так?
– Прошу прощения, Алексей Дмитриевич, что ввел вас в заблуждение, – весьма учтиво произнес Голдовский. – Но Иннокентий – мое мирское имя, здесь меня знают как старца Василия.
– Старца? – воскликнул Алексей и вновь посмотрел на Константина, словно искал у него помощи.
Тот усмехнулся:
– Что я тебе говорил? Разве явление старца в подобном обличье для тебя не сюрприз?
– Постойте, – Алексей помотал головой, словно застоявшаяся лошадь, но это, как ни странно, помогло ему собрать свои мысли в кучку. – Выходит, убили совсем не вас, Иннокентий Владимирович, а кого-то другого? Но с какой целью вы затеяли этот маскарад?
– Чтобы выиграть время, – ответил старец. Речь его была грамотной и не изобиловала старославянской лексикой, как у той же Евпраксии. Сложив руки на груди, он прошелся взад-вперед по комнате и остановился напротив Алексея. И тому показалось, что старец намеренно не обращает внимания на Константина. – Мы давно следили за Чурбановым. Нам удалось узнать, что книги, похищенные у Измарагды Арсеньевой и Версавии Коломейцевой, попали в коллекцию купца, хотя он не слишком любил рассказывать о своих новых приобретениях. Однако нам удалось подкупить повара любовницы Чурбанова и через него устроить на кухню купца своего человека.
– Но ведь вы не признаете деньги, как вы сумели подкупить повара? – удивился Алексей.
– Ради святого дела не возбраняется грешить, – сухо ответил старец. – И не твоя забота, никонианин, как мы свои грехи отмолим. А хочешь слушать, слушай, иначе никто тебе ничего не расскажет. И кто тебе сказал, что подкупить можно только деньгами?
– Я слушаю, – смирился Алексей.
– Через этого человека мы узнали, какие книги были похищены у стариц. Кроме того, сам Чурбанов пригласил меня осмотреть самую ценную из древних книг «Житие Александра Невского». Об этом тебе уже известно, никонианин.
– Я понимаю, – кивнул головой Алексей, – вы все узнали, тщательно готовились, но почему так бездарно прошляпили эти книги? Почему позволили себя опередить?
– Выходит, так господу угодно было. – Старец обернулся и перекрестился двумя перстами на темные образа, слабо освещенные жидкими огоньками свечей. – Бог молитву людскую повсюду слышит и козявочку маленькую под листком видит и бережет – и ухо его святое везде, и рука его благая повсюду. Как то ему пожелается, так тому и быти!
- Предыдущая
- 74/86
- Следующая
