Сибирская амазонка - Мельникова Ирина Александровна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая

– Шурку я до хаты услал, чтоб мамка не сердилась. А я, как выстрел услыхал, до вас помчался. Неужто, думал, постреляли вас?

– Одной пулей? – усмехнулся Алексей.

– Да что там пулей, – махнул рукой мальчишка, – оне стрелой в кольцо попадают. Верно, не они в вас стреляли, – кивнул он в сторону леса, – кто-то другой. Оне пули редко тратят.

– Ну, спасибо, успокоил! – усмехнулся Алексей и без всякого перехода спросил: – Сашка, скажи, что за мальчика в вашей бане прятали?

– То я не знаю, – казачонок насупился и едва слышно произнес: – Батя прибьет, если прознает что! – Он поднял умоляющий взгляд на Алексея. – Не пытайте меня за-ради бога! Не могу я вам сказать!

– Сашка... – опять начал было Алексей.

Но мальчишка не дал ему договорить. Он приложил ладонь к уху и радостно возвестил:

– Дядька Иван возвращается...

И правда, через несколько мгновений из травы показалась голова Ивана.

– Ну что? – бросился к нему Алексей.

Тот с досадой махнул рукой:

– Угонишься за ними, как же. Стрельнули, и наутек!

– Вот приятель наш, – Алексей посмотрел на Сашку, – заявляет, что ратники обычно пули берегут. Им проще из лука пристрелить! И шума меньше!

Иван пожал плечами и с сомнением посмотрел на Алексея, потом перевел взгляд на Сашку.

– Кому ж еще понадобилось в нас стрелять? Этим басурманам? – кивнул в сторону лагеря Иван. – Но их винтовочки ни с чем не спутаешь. Тут же жахнули из берданы! Пулю нашел? – посмотрел он на Алексея.

Алексей молча протянул ему то, что четверть часа назад чуть не размозжило ему голову.

– Н-да! – протянул Иван задумчиво. – Крепко мы кого-то, Алешка, разозлили, очень крепко! – Он повернулся к Сашке. – Ты давай-ка, братец, беги в станицу! Скажи бате, что дядька Иван велел на эту поляну выдвигаться. Только пусть со своими казачками поторопится, а то солнце скоро за полдень перевалит, а они все чухаются. Все равно ж теперь от облавы не отвертятся.

Сашка с готовностью кивнул в ответ и, мелькая пятками, быстро взбежал на ближний увал и скрылся за ним.

Сыщики проводили его взглядом.

– А тебе не кажется, что атаман намеренно тянет время? – спросил Алексей.

Иван не ответил. Он как раз нашел удобное место среди камней. Огромные валуны защищали сверху и со спины, но зато хорошо был виден увал, где только что скрылся Сашка и откуда должны появиться казаки во главе с Шаньшиным. Иван опустился на траву, Алексей пристроился рядом.

Вокруг было тихо. Все живое пыталось укрыться от жары в глубине таежной чащи. Маралы и косули поднимались в горах до самых снежников, где не свирепствовал гнус, а альпийские луга манили сочным разнотравьем. Лишь жадные пауты и деловитые стрекозы бороздили воздух в поисках добычи, да журчала вода в ручье, но все более и более лениво, ленивее даже шелеста ветра, который вскоре совсем затих, притаился, видно, в густых кронах столетних кедров, окруживших тесной стеной поляну, на которой заняли позицию Алексей и Иван.

Алексей прислушался. Со стороны станицы тоже не доносилось ни звука: ни ржания лошадей, ни разговоров верховых... И он решил повторить свой вопрос. Но не успел. Теперь уже Иван слегка приподнялся со своего места и с досадой, сквозь зубы произнес:

– Ну, Никита! Ну, дает! Точно наскребет себе на шею неприятностей! – Он приподнялся на колени и вытянул шею, тщетно пытаясь рассмотреть среди деревьев хоть какое-то движение.

И в это мгновение над камнями огромной стрекозой скользнула стрела и вонзилась в ствол кедра-подростка, прикрывавшего их схоронку от постороннего взгляда. Иван с размаху опустился задом на камни, охнул сердито, а Алексей протянул руку, вырвал стрелу и с недоумением уставился на нее. Она была совершенно черной, даже оперение ее явно было заимствовано у вороны или галки, в подобных тонкостях Алексей не разбирался.

– А вот тебе привет уже от ратников! – расплылся в радостной улыбке Иван. – Вот это по-ихнему! А то жаканом башку продырявить! Кто-то сильно лопухнулся, когда нас в первый раз решил напугать! Только мы те жаканы в известном месте видали, а вот эта штука построже будет! – Он взял из рук Алексея стрелу и тщательно оглядел ее, даже оперение подергал, как будто это было столь важно, отвалится оно или нет. Оказывается, не напрасно подергал. Оперение отвалилось, а Иван удовлетворенно хмыкнул: – Стрела-то не боевая, Алеша, да и наконечник у нее против нас слабоват. Разве что поцарапает... Сдается мне, ее для того и выпустили, чтобы нас предупредить. Черная? Что значит черная? Наверняка смертью угрожают, мерзавцы. – Он повернулся в сторону чащи и весело прокричал: – А все равно не уйдем!

И тут же вторая стрела просвистела над его ухом и вонзилось в то самое место, откуда они только что выдернули первую. Она была почти точной копией своей предшественницы, только наконечник у нее был боевой, кованый.

– Ишь, не понравилось! – проворчал Иван и улегся животом на камни, выставив перед собой револьвер. Дождался, когда Алексей займет позицию рядом, и опять прокричал в сторону леса: – Чего прячетесь? Выходи на честный бой! Посмотрим, кто кого!

И тогда третья стрела вонзилась аккурат на вершок выше второй. Она тоже была черной, и лишь оперение у нее было алым, словно его только что окунули в теплую еще кровь...

Иван разложил все три стрелы перед собой на камне и озадаченно хмыкнул:

– Приветливые, однако, ребята! Вполне ведь могли в спину ударить, нет, честь по чести предупреждают, дескать, не суйте свой нос куда не следует. Вежливые, поганцы!

– Вернее всего, не желают связываться с полицией. Местных они давно уже в узде держат, – не согласился с ним Алексей, – и прекрасно понимают, стоит им укокошить двух полицейских, из города такую пропасть народа нагонят... Вот и пытаются решить дела почти полюбовно. Авось выгорит нас напугать.

– Авось! – скривился Иван. – Еще зачтется им это «авось» и все синяки, – он хлопнул себя по ягодице, – что на заднице проявятся. Я бы мог отступить, но этими стрелами они меня окончательно рассердили. И Голдовского я отыщу, живым или мертвым, но отыщу!

– Мы отыщем, – поправил его Алексей.

И Иван повторил, как эхо:

– Мы отыщем! – Он поднялся во весь рост, демонстративно переломил все три стрелы о колено и отбросил в сторону, как мусор.

– С ума сошел! – прошипел на него Алексей. – Это ж улики!

– Улики чего? – усмехнулся Иван. – Того, как мы чуть в штаны не наделали от страха? Но лично я никого и ничего не боюсь! Пусть меня боятся! А что касается этого барахла, – кивнул он в сторону обломков, – думаю, за этой ордой не заржавеет. Накидают их нам, как дров из поленницы.

Алексей глянул на часы. Прошло уже полчаса, как исчез Сашка, а казаки не появлялись. Иван вопросительно посмотрел на него, и Алексей развел руками.

– Ладно, бог с ними, с ратниками, будет время, и до них доберемся, – пробурчал Иван. – А сейчас давай возвращаться в станицу. Надо выяснять, почему казачки не горят желанием отыскать Голдовского. Возможно, знают что-то. Вот это что-то и нужно у них вытянуть, даже если придется тащить клещами... – Он спрятал револьвер в специальный карман тужурки, натянул картуз потуже на голову и приказал: – Давай бегом, а то, похоже, они обрадовались, что мы в тайге застряли. Наверняка Никишка все свои грехи подчистил, пока мы здесь прохлаждались. – И помотал головой, как замученная слепнями лошадь. – Но каков стервец оказался, а? – Потом не дожидаясь ответа, первым устремился к увалу.

По правде, Алексей изрядно понервничал, пока они выбирались из леса. Конечно, он старался не показать вида и всячески сдерживал себя, чтобы не оглядываться на каждый шорох. Но, как назло, то и дело валились вокруг сухие шишки, с шумом взлетали из кустов рябчики, с треском ломались под ногами сучки, отчего он всякий раз невольно вздрагивал и виновато посматривал на Ивана. Вавилов же пробирался сквозь лес столь же быстро и деловито, словно шел давно знакомым городским проходным двором, где все изведано чуть ли не на ощупь, вплоть до количества веток на чахлом кусте сирени у входа в дворницкую. Казалось, он ни на что не обращал внимания, но стоило Алексею застыть на мгновение у коровьей лепешки, тут же остановился и заспешил к приятелю.

• Предыдущая
• 36/86
• Следующая