Нянька для олигарха - Мельникова Ирина Александровна - Страница 20

• Предыдущая
• 20/63
• Следующая

– Мне это по барабану! – отмахнулся Андрей. – И давно вы с ним разбежались?

– Давно, Андрюшенька, давно! Я уже и забыла, что была когда-то замужем.

– А дочка его?

– Что ты привязался? – разозлилась Надежда. – Это никакой роли не играет. У нас уже двадцать лет ничего общего. И лет пятнадцать как минимум я его только по телевизору и в газетах вижу.

– Что ж, совсем не общались?

– Представь себе! Не созванивались, не переписывались. Ничто нас не связывает. У него жена, любовницы, внебрачные дети... Не было у него нужды меня вспоминать.

– И все-таки дочь его?

– Я понимаю, Андрюша, тебя. Думаешь, не станет ли воздействовать на меня Карасев через Женьку? Да, она его дочь, только Карасев об этом не знает. Женьку я одна воспитала.

– Она о нем знает?

– Андрей, – произнесла Надежда угрожающе, – я покончу с твоими делами прежде, чем она приедет на каникулы. Поэтому с этой стороны никакой опасности.

– Ее Женя зовут? – быстро спросил Андрей.

Надежда насторожилась.

– Евгения! И что с того?

Андрей улыбнулся.

– А меня мать тоже хотела Женькой назвать, да бабка уговорила – Андреем. Боялись они, что мамулю из буфета выгонят, если узнают, что с курсантом гуляла. Училище политруков готовило. – Он ухмыльнулся и поднял кулак в характерном приветствии «Рот Фронта». – Руссо комиссаро! Облико морале! Так что мы с твоей Евгенией почти тезки!

– Моя Евгения здесь ни при чем! – сказала строго Надежда. – И больше эту тему не поднимай!

– Все! Не хочешь, не надо! Забудем! – Андрей преувеличенно покорно кивнул и все же не сдержался, подмигнул: – Фотографию покажешь?

– Андрей, – Надежда покачала головой. – Какой ты олигарх? У тебя же девчонки еще на уме. Мы здесь зачем собрались? Фотографии моей дочери разглядывать? Давай работать! Я хочу перед сном к озеру прогуляться, иначе не засну. – Она посмотрела в окно. – Смотри, уже темнеет.

– Я тебя провожу и сам прогуляюсь. Дом твой покажу. Тут недалеко, метров триста через лесок.

– Дом? – удивилась Надежда. – Зачем мне дом? Мне комнаты хватит. И провожать меня не надо. Я одна хочу пройтись.

– Тебе не угодишь, – обиделся Андрей. – Я как лучше хотел. Думал, местность незнакомая, заблудишься вдруг.

– Я, Андрюша, выросла в тайге, и заблудиться мне сложно...

– А ничего, если я вас провожу? – раздалось вдруг от порога, и они как по команде уставились на мужчину, который, похоже, наблюдал за ними. – Что же ты, сын, со столь замечательной дамой меня не знакомишь?

И это был Меньшиков-старший собственной персоной. Надежда почувствовала, что в комнате стало вдруг нестерпимо жарко, а кровь прилила к щекам. Надежда ждала эту встречу, и все-таки она стала для нее неожиданностью.

– Она не дама, – буркнул сын, – она бывший начальник уголовного розыска. Надежда Дмитриевна Карасева.

Брови Евгения несколько приподнялись и вновь опустились.

– Надежда? Славное имя! – и повернулся к Андрею. – Надежды нам сейчас как раз не хватает.

А у нее сердце свалилось куда-то вниз, и кончики пальцев заледенели. Меньшиков ее не узнал!!! Пока она размышляла, хорошо это или плохо, он снова посмотрел на нее:

– Ну, так как? Позволите себя проводить?

Надежда окинула его быстрым взглядом. Меньшиков выглядел сейчас иначе, чем утром. Светлые брюки, белая футболка – в этой семье большие любители рядиться в белые одежды... Черные, с заметной сединой волосы коротко подстрижены... Тщательно выбрит, ухожен... Совсем не похоже, что прошлой ночью он чуть не свалился с балкона, а утром, небритый, в мятом костюме, отвесил затрещину главе мощной компании, почти олигарху... Тут Надежда на мгновение представила рядом с ним Татьяну, как он обнимает ее, целует, и ей стало тошно. Ей показалось, что ее вывернет наизнанку прямо на его дорогие светлые туфли, наглаженные брюки...

– Познакомься, Надежда, это – мой зам по безопасности и по совместительству отец, Евгений Федорович Меньшиков, – весьма сухо сказал Андрей и, не поднимая взгляда от столешницы, спросил: – Куда подевался? Тебя не волнует, что меня чуть не угрохали? Я тебя предупреждал, родственные чувства не повлияют на твое увольнение! Если узнаю, что опять в кабаке тоску заливал... У тебя было последнее предупреждение. Помнишь?

– Я все помню, – улыбка сползла с лица Меньшикова, – но попрошу при посторонних мне не указывать. Проколы бывают у всех...

– Прежде всего запомни, – Андрей поднял глаза на отца, – Надежда здесь не посторонняя, с сегодняшнего дня она – мой референт. И она будет заниматься теми вопросами, до которых у тебя никак не доходили руки. Охрана среагировала на киллеров позже, чем эта женщина, – кивнул он на Надежду. – Если бы она не подсуетилась, валяться бы мне сейчас с дырками в голове, на радость врагам и горе-родителям! Ты в милиции был? В прокуратуре?

– Был! – спокойно ответил Меньшиков и, не особо спеша, проследовал к третьему креслу в углу кабинета как раз напротив телевизора. Взял в руки пульт, который лежал на подлокотнике, и включил телевизор. – Смотри! Журналюги уже пронюхали. Рвались взять у тебя интервью, я к ним Стаса выпустил. Он им толково все объяснил, дескать, сейчас ты на важном совещании, жив, здоров, не кашляешь.

На экране мелькнули руки с микрофонами по направлению к молодому человеку, крепышу в светлом костюме с ясными голубыми глазами и сердитой складочкой на лбу. Молодой человек отвечал на вопросы журналистов, и, видимо, был тем самым Стасом, которого ей завтра собирались представить.

Но послушать, о чем пресс-секретарь беседует с журналистами, ей не дали.

– Выключи! – приказал Андрей. – И без того знаю, какие вопросы зададут и как Стас ответит. Мне интересно, что по этому поводу думает Овсиенко? – И, взглянув на Надежду, пояснил: – Генерал, начальник милиции.

– Овсиенко думает, что преступление будет раскрыто, прокурор советует не беспокоиться и потерпеть неделю. Якобы киллеры заговорили...

– Знаю я их отмазки! – раздраженно бросил Андрей. – Через неделю другое запоют! А мне надо знать точно: это Стечкин подсуетился или кто-то еще! Он, кстати, в городе?

– Да, остановился в «Белогорье». Номер люкс четырехкомнатный. Поселился в нем с молоденькой любовницей, всем представляет ее своим... референтом, – последнее слово Евгений произнес с едва заметной язвительной интонацией.

Но Андрей, кажется, ее не заметил и продолжал допытываться:

– Чем занимается?

– Да ничем! В музее побывали вместе с референтом, на озеро съездили, на яхте покатались, на гидроциклах... С ними продюсер какой-то американский. Вчера подъехал. По слухам, Стечкин купил кинокомпанию и собирается вложить деньги в съемки фильма. Вроде как выбирали натуру для съемок.

– Ну, ему в самый раз сейчас фильмы снимать, – хмыкнул Андрей и снова требовательно посмотрел на отца. – Что еще? Не темни! Я тебя знаю, самое приятное на конец оставляешь!

– Карасев утром прилетел, а с ним зам его, Гроздев, тоже бывший генерал, только из ФСБ, а также Овчинников, бывший зам Карасева, и его водила Хасанов.

– Но Овчинников после отставки Карасева остался на своем месте, – подала голос Надежда. – Неделю назад я читала в «Щите и мече» интервью с ним. Когда он успел уйти в отставку?

– По нашим сведениям, ни в какую отставку он не уходил, – ответил Меньшиков. – Но сейчас он в отпуске, и Карасев возит его с собой для внушительности. Два месяца назад случился скандал, когда эта команда пыталась незаконно войти на одну из наших бумажных фабрик. Карасев вел себя очень агрессивно, потрясал удостоверением, представлялся действующим генерал-лейтенантом милиции, начальником главка, пытался давить на местную милицию, прокурора замордовали... Но начальник УВД не сломался и, когда Карасев принялся откровенно наезжать на него, пригласил бойцов СОБРа и в их присутствии приказал предъявить документы. И когда Карасев предъявил только пенсионное удостоверение, его взяли под белы руки и вывели из кабинета начальника. С той поры он поумнел и возит за собой Овчинникова, как охранную грамоту.

• Предыдущая
• 20/63
• Следующая