Грех во спасение - Мельникова Ирина Александровна - Страница 63

• Предыдущая
• 63/108
• Следующая

Маша открыла было рот, но Митя попросил ее отвернуться, пока он переодевается, и она покорно подчинилась. Повернувшись лицом к дверям, она слышала, как Митя тихо шуршит одеждой, потом скрипнули пружины, и ей позволили оглянуться. Подобрав юбки свадебного платья, Маша подошла к кровати, взяла в руки ночную сорочку. Митя лежал у стенки, повернувшись к новобрачной спиной. Маша вздохнула, сняла с головы свадебный венок и фату и отбросила на маленький столик в двух шагах от кровати, где стояли (Прасковья Тихоновна ничего не забыла) большой глиняный кувшин с квасом и стеклянный бокал с бурой жидкостью, пахнущей мятой и медом. Она еще раз оглянулась на Митю. Он по-прежнему лежал без движения, уткнувшись носом в стену, укрывшись по самый подбородок одеялом. Маша закинула руки за спину, чтобы расстегнуть многочисленные пуговички, и поняла, что сделать этого без чьей-либо помощи не может.

Она опустила руки и опять растерянно оглянулась на Митю. Что делать? Не сидеть же всю ночь на краю постели.

– Митя, – прошептала она осторожно, – ты спишь?

– Сплю, – ответил он недовольно, – и тебе то же самое советую!

– Но я не могу расстегнуть платье, у меня руки до некоторых пуговиц не достают.

– О господи, – Митя обернулся к ней, смерил сердитым взглядом и приказал: – Повернись!

Она почувствовала его быстрые пальцы на своей спине, и через секунду Митя пробурчал:

– Готово! – Помедлил секунду и спросил: – Корсет тоже помочь расшнуровать?

– Да, если не трудно! – прошептала Маша и вздрогнула. Его пальцы скользнули, вероятно нечаянно, по ее коже, и она тут же покрылась мурашками. Митя молча помог ей справиться с корсетом и вновь отвернулся к стене.

Испуганно посматривая на него, она быстро сбросила платье, освободилась от корсета и остального белья, торопливо натянула сорочку, разобрала прическу и заплела волосы в одну косу. Митя по-прежнему лежал неподвижно, и Маше показалось, что он уже сладко посапывает во сне. Она чуть было не заплакала от отчаяния, не представляя, как привлечь его внимание.

Осторожно присев на край постели, она слегка потянула на себя одеяло и легла рядом с Митей. Кровать была действительно узковатой, ее бедро тут же прижалось к мужским ягодицам, и она ощутила, как вздрогнул Митя. И, несмотря на смущение, она немного успокоилась. И совсем он не спит, а лишь притворяется. Маша немного поерзала, устраиваясь удобнее, затем намеренно прижалась к Мите бедром, потом, словно ненароком, прильнула плечом к его спине и тут же почувствовала, как он весь напрягся и попытался еще сильнее втиснуться в стену. Но Маша не позволила ему отдалиться, тем более что сетка кровати выступила в роли союзницы, и она еще теснее прижалась к Мите. И он не выдержал, повернул к ней голову и проворчал:

– Ты перестанешь когда-нибудь вертеться?

– Но я не виновата, – оправдалась Маша, – сетка очень неудобная, и я постоянно скатываюсь на тебя.

Митя вздохнул, помолчал некоторое время и предложил:

– Ты тоже ложись на бок, ко мне спиной, и свечи задуй. Я спать хочу.

Маша мысленно перекрестилась и вновь села на постели. Митя по-прежнему лежал неподвижно, закутавшись в одеяло, словно в панцирь, за которым решил укрыться от вражеского нападения.

– Митя, – рука Маши осторожно проникла под одеяло и замерла на его плече, – повернись ко мне. Мне нужно с тобой поговорить.

– Ты в своем уме? – Похоже, Митя рассердился не на шутку, но все-таки повернулся. – Что еще за разговоры поздней ночью? – Он старательно отводил глаза в сторону, и Маша так и не смогла поймать его взгляд. – Давай завтра поутру поговорим.

– Нет, сейчас. – Она скользнула под одеяло, обняла его за шею и как можно плотнее прижалась к его телу.

Митя попытался оттолкнуть Машу, но, стоило его руке очутиться на горячем, прикрытом лишь тонкой тканью девичьем бедре, все его благие помыслы улетучились, и он со стоном привлек ее к себе и прижался губами к приоткрытому, ждущему поцелуев рту. Их языки встретились, Маша, вскрикнув, выгнулась ему навстречу и в то мгновение, когда он на долю секунды оторвался от нее, прошептала:

– Возьми меня, Митя! Прошу тебя!

Мужские объятия ослабли, Митя приподнялся на локте и насмешливо улыбнулся:

– С какой это стати ты вздумала соблазнить меня? Или решилась на refus complet[42] своему ненаглядному барону?

– Ничего я не решилась! – разозлилась Маша. – Не хочешь, не надо!

Она резко отвернулась от него, уткнулась носом в подушку, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать от разочарования. Ну, как этот болван не поймет, что она лучше себе язык вырвет, чем объяснит ему откровенно, почему осмелилась на подобный поступок – предложить себя мужчине, с которым у них на веки вечные заключено соглашение о перемирии и невмешательстве в личные дела друг друга.

– Постой, – Митя рывком развернул ее к себе, отчего пружины на кровати испуганно взвизгнули, – объясни, чего ты от меня хочешь? Наверно, есть какие-то причины, заставившие тебя пойти на это. Ведь не влюбилась же ты в меня, в самом деле?

– Неужели тебе трудно сделать это без всяких вопросов? – Маша умоляюще посмотрела на него. – Почему ты мучаешь меня?

Митя откинулся головой на подушку и рассмеялся:

– Какая ты все-таки еще дурочка, Марьюшка. Без вопросов это делают лишь в публичном доме, но когда-то очень давно даже предположение, что я тебя смогу посчитать за уличную девку, стоило мне приличной оплеухи. Неужто не помнишь, когда и по какому поводу приложилась к моей физиономии? – Он взял ее ладонь в свои руки, провел по ней кончиком указательного пальца и прошептал: – Хотя как пожелаешь, я могу обойтись и без вопросов, но я хочу быть честным до конца, и прежде всего перед моим прежним другом, а ныне твоим женихом. Как ты будешь объяснять своему будущему мужу, почему вдруг лишилась невинности?

Маша сжалась в комок под одеялом, закрыла лицо руками и разрыдалась:

– Я бы никогда не отважилась на такое, но, если ты откажешься, уже завтра Прасковья Тихоновна заподозрит неладное...

Митя отнял ее ладони от лица, вытер мокрые от слез девичьи щеки полотенцем, висевшим до этого на козырьке кровати, и улыбнулся:

– Ты ведь известная выдумщица, Мария! Неужели ничего не сумела придумать, чтобы изобразить это злополучное пятно на простынях?

– Я думала, – прошептала Маша, – но Прасковья Тихоновна не отходила от меня ни на шаг. И я ничего не успела приготовить.

– Но ты хотя бы понимаешь, что потом ничего уже не изменишь и твой будущий муж...

– Сегодня ты мой муж, и, если не желаешь, чтобы наш план провалился, сделай, как я прошу.

Митя некоторое время с чрезвычайной задумчивостью смотрел на нее и затем тихо спросил:

– Вероятно, ты считаешь, что это можно сделать по заказу?

Маша покраснела и, встретив его насмешливый взгляд, окончательно растерялась:

– Не знаю, но, если ты не хочешь, я не вправе тебя принуждать.

– А если я признаюсь, что хочу, – он внезапно привлек ее к себе, – хочу с того самого момента, как мы переступили порог церкви, а еще вернее, когда я увидел тебя на крыльце этого дома?!

– Митя, ты не должен так говорить. – Маша попыталась освободиться из его объятий. – Учти, я совсем не горю желанием заниматься этим, и если бы не Прасковья Тихоновна...

– Все понятно, – перебил ее Митя. – Ты делаешь это из лучших побуждений, ты согласна стать женщиной с нелюбимым человеком во имя священной цели и по велению долга. И тебе хочется по возможности скорее завершить этот не слишком приятный для тебя процесс?

– Да, – прошептала Маша и уткнулась лицом в его плечо, – скажи, что я должна для этого сделать?

– Прежде всего раздеться, – усмехнулся Митя. – Прости, но в постели я привык иметь дело с обнаженными женщинами, и учти, если уж мне не суждено сегодня выспаться, я хотел бы, в отличие от тебя, получить в эту ночь удовольствие.

Маша покорно взялась за края рубашки, стянула ее через голову и тут же юркнула под одеяло, заметив его напряженный взгляд и выступившие на лбу капельки пота.

• Предыдущая
• 63/108
• Следующая