Выбери любимый жанр

Дрянь такая! - Мельникова Ирина Александровна - Страница 67

Предыдущая
67/67

Изменить размер шрифта:

И тогда я рассмеялась. Как я себя сейчас ненавидела за тот смех.

– Ой, не могу! – хохотала я. – Сначала ты заменил Сережу в постели, а теперь и в представительстве.

Я понимала, что мой смех больше смахивает на истерику, и все-таки не могла остановиться.

Я видела, как блеснули его глаза и желваки заходили на скулах. И если бы он сейчас закричал на меня, стукнул кулаком, все было бы кончено. Раз и навсегда! Бесповоротно!

Но он вдруг встал и подошел ко мне. Он стоял, а я сидела и испуганно взирала на него снизу вверх. Он сжал мое лицо ладонями и слегка встряхнул.

– Аня! – сказал он. – Успокойся! И прости меня! Сейчас не время это говорить. Мне сорок четыре. Я старше тебя лет на пятнадцать...

– На десять. Ты мне просто льстишь, Суворов, – упавшим голосом сказала я, потому что почувствовала, какое за этим последует продолжение.

– Все равно много! – сказал он. – Всякое бывало в моей жизни. Я видел и пережил такое, что и врагу не пожелаешь! – Он вдруг быстро отнял руки от моего лица и вернулся на прежнее место. Впервые я видела, что Суворов не в себе, и сердце мое отчего-то замерло. А он воевал с зажигалкой, но так и не смог закурить и с досадой отшвырнул ее, и она свалилась со стола. Я продолжала молча за ним наблюдать.

– Аня, не смотри на меня так, – наконец взмолился Суворов и провел ладонями по лицу, словно смахнул что-то. – Прости, но я тебе соврал...

Сердце у меня свалилось куда-то под стул, на котором я сидела. Сейчас он скажет, что женат...

Но вопреки своим страхам услышала другое:

– Я не смог объяснить свое состояние, потому что на самом деле не знал, что это такое. А вернее, раньше просто не догадывался, что так бывает. А, черт! – он махнул рукой. – Совсем запутался! Одним словом, я понял, что не могу без тебя, и испугался. И уговаривал скорее не тебя, а в первую очередь себя. Думал, все это у нее под влиянием стрессов. Перебесится баба и снова вернется в свое уютное и теплое гнездышко.

– Я – не баба, Суворов! Заруби это себе на носу!

– Да понял я! Понял! Просто так мне было легче. Пойми, каково это – на пятом десятке лет осознать, что влюбился в женщину, притом в жену своего сослуживца... Поверь, Аня, это очень горько, очень тяжело! Жить и знать, что впереди никакой перспективы, что любимая женщина потеряна для тебя навсегда... Я почти проклинал тот момент, когда вызвался тебе помочь... Но тогда я не знал, что ты жена Родионова.

– А когда узнал?

– Тогда уже было поздно! – Суворов неловко улыбнулся. – Прости, неприлично объясняться в любви вдове. Я не хотел тебе говорить...

– Но так сложились обстоятельства... – вздохнула я. – И я тебя прощаю! И, честно, ничего не могу сказать тебе в ответ. Ты – славный, порядочный... Ты – классный мужик, Суворов! И я никогда не забуду, сколько раз за прошлую неделю ты спас меня. И ночь в машине тоже не забуду. Но душа Сережи бродит где-то здесь, я это чувствую. И ему неприятно, что его жена выясняет отношения с другим мужчиной. Я не знаю, как сложится моя жизнь в дальнейшем, но я все простила Сереже. И пока его душа не успокоится, не обретет свое пристанище, я тебе ничем не смогу ответить.

– Ты права! Ты абсолютно права! – Суворов поднялся из-за стола. – Прощай, Аня! Надеюсь, я не был тебе противен. Ты – молодая, красивая женщина. Ты еще встретишь свое счастье! Зачем тебе старый, потертый жизнью вояка! – и быстро вышел из комнаты.

Возможно, мне надо было побежать за ним, остановить, сказать какие-то слова, чтобы не сидеть сейчас у окна и не терзать себя воспоминаниями. А еще гадать: приедет попрощаться, не приедет...

Я посмотрела на часы. Пятый час утра... Уже не появится. Я знала, первый рейс на Таймырск в семь часов. Нет, не поедет Суворов в такую рань к женщине, которая, по сути, от него отказалась...

– Аня! – произнес кто-то тихо за моей спиной.

И я резко повернулась. Суворов стоял под моим окном. А я так задумалась, что не расслышала его шагов.

Я продолжала сидеть на стуле, потому что ноги враз отказали, а еще очень сильно дрожали в коленках, и, вытаращив, как последняя дура, глаза, не знала, что сказать.

– Т-ты? – Я с трудом выдавила первое слово, остальные пошли легче. И все-таки я не нашла ничего лучшего, чем спросить: – Как ты прошел в ворота?

– Я? – Он полез в карман и достал брелок, с помощью которого наши ворота автоматически открываются, и положил его на подоконник. – Вот! Передай Римме Витальевне.

– Она знала, что ты приедешь? – Я была поражена до глубины души.

Он отвел взгляд и пожал плечами. И тут я увидела в окне лицо Риммы. Приподняв занавеску, она, улыбаясь, наблюдала за нами. Рядом маячил доктор. И я показала им кулак.

– Аня! Не сердись! – Впервые я видела, чтобы кто-то смотрел на меня таким взглядом, от которого заходится сердце и забываешь дышать. – Я заехал попрощаться! Но я скоро вернусь!

– Возвращайся! – сказала я. – Обязательно возвращайся!

Он с облегчением вздохнул и тоже едва заметно улыбнулся.

– Надеюсь, тебе понадобится дворник? – он кивнул на цветники. – Я еще успею их полить.

– Нет уж, – сказала я. – Поезжай! Раньше уедешь, раньше вернешься!

– Я позвоню, – крикнул Суворов уже на бегу и помахал мне рукой.

И я подумала, что он-то уж точно мне позвонит.

Суворов скрылся за воротами, и тотчас заурчал мотор машины. Римма и доктор снова задернули занавеску на своем окне. А я несколько раз подняла руки вверх, затем энергично развела их в стороны и направилась в спальню.

Через десять минут я в легких шортах и в майке бежала по дороге в сторону леса мимо домов спящего еще поселка. Впереди меня, весело задрав хвост, мчался Редбой. Иногда он оглядывался и коротко взлаивал, словно подбадривал. Свежий воздух холодил кожу, и дышалось мне, как никогда, легко и свободно. Над лесом всходило солнце, и я точно знала, что это не последнее утро в моей жизни.