Дрянь такая! - Мельникова Ирина Александровна - Страница 23

• Предыдущая
• 23/67
• Следующая

– Саша погиб в Чечне, еще на первой войне, – сказала я тихо. – У него остались жена и двое сыновей. Помнишь Лизу Барышеву из параллельного класса?

– Лизу? – поразился Клим. – Пигалица такая? Серая мышка в очках? Он разве женился на ней?

– Представь себе, сразу после Рязанского училища. Лиза окончила пединститут и сейчас преподает математику в нашей школе.

– Боже мой! – Клим покачал головой. – А я ничего не знал. Кто-нибудь из наших в городе остался?

– Мало кто. Изредка видимся. Разговаривать особо не о чем. Так, общие фразы о семье, о детях.

– Ты не захотела выйти за меня. Теперь у нас тоже могли быть дети.

– Только не смеши меня! – оборвала я его. – Уж замуж невтерпеж! Как же! Что у тебя было за душой, кроме красивой формы? Я знаю, ты плавал на Севере, прилично зарабатывал. Но мозги... Где были твои мозги? Ты повел себя по-хамски, вместо того чтобы набраться терпения. Возможно, у нас бы и получилось, если бы ты сразу не потащил меня в постель. Ты уничтожил все хорошее, что было у меня к тебе!

– Прости! Я – олух, последний осел! Но пойми, у меня заканчивался отпуск, и я испугался, что ничего не успею. Со мной ехать ты отказалась, а до следующего отпуска еще целый год. Я боялся тебя потерять.

– Дурак, какой же ты дурак. – Я абсолютно неожиданно для себя заплакала. – Ты думал: обесчестишь девушку, она впадет в панику, а ты осчастливишь ее предложением руки и сердца! Грех мой решил прикрыть? Только не на ту напал! Я сама умею справляться со своими проблемами.

– Я это понял. – Клим смотрел прямо перед собой, где в серой предутренней дымке проступили первые дома поселка. Охранник вышел из дежурки, поднял шлагбаум, проводил нас ленивым взглядом и, зевнув, вернулся обратно. Сердце мое обмерло. Все! Уже сегодня в поселке будут знать, что я возвращалась домой под утро, в чужой машине, с чужим мужиком... Я тряхнула головой, и тотчас в затылке и в шее отозвалось тягучей болью. Хватит! Сколько можно жить, оглядываясь на чужое мнение? Свою жизнь я выстрою сама! Надо будет – сломаю и возведу снова с самого первого кирпичика. И наплевать! Пусть говорят, шепчутся, злословят. Я сама решаю свои проблемы! И сама принимаю решения!

Клим искоса посмотрел на меня, ничего не сказал, включил передачу, и спустя несколько минут, показавшихся мне тысячелетием, «Мерседес» остановился у нашего дома. Я выпрямилась и посмотрела в окно, понимая, что мне вот-вот придется что-то говорить.

– Аня, мы приехали. – Клим протянул руку и отстегнул привязной ремень. – Что с тобой? – спросил он и положил ладонь на мое плечо. Ладонь показалась мне тяжелой, как свинец.

Я следила за ним, не отрывая взгляда. Вот он обошел автомобиль спереди и открыл мне дверцу. Как это любезно с его стороны.

– Аня, выходи из машины. Римма Витальевна и дети ждут тебя.

Клим был прав, нечего отсиживаться в машине, когда все в доме наверняка не спали этой ночью. Я выбралась наружу. Дом был так далеко, а Клим – наоборот – слишком близко. Его темные глаза в упор смотрели на меня.

– Мамочка! – словно со дна пропасти, раздался голос Тани. Она стояла на крыльце рядом с Мишей, закутанная в куртку брата. Тут же пребывал Редбой. Этот разбойник, оказывается, тоже ждал меня. Солнце только-только поднялось над горизонтом, на траве выступила роса, и было довольно прохладно. Таня рванулась ко мне, но Миша ее удержал и что-то тихо сказал при этом. Редбой радостно гавкнул, но тоже остался на крыльце. Я сфокусировала взгляд на лицах детей и улыбнулась.

– Танюша! Миша! – Я помахала им рукой. – Все хорошо, ребята. Идите в дом.

Неизвестно откуда налетевший ветерок был свеж и приятен, и мне на мгновение стало легче.

– Аня, ты хорошо себя чувствуешь? – спросил Клим и поддержал меня под локоть. Похоже, он собрался проводить меня до крыльца. Я не сопротивлялась. Не хватало мне на глазах у детей затеять с ним ссору.

– Мама! – опять позвала меня Таня. – Что у тебя на шее?

– Ничего страшного, – отозвался вместо меня Клим. – Твоя мама чуть-чуть ушиблась.

Я поднялась на крыльцо, и дети с двух сторон обняли меня за талию. Я думала, Клим вежливо попрощается с нами и отправится восвояси. Но он продолжал идти следом. Мне не хотелось, чтобы он присутствовал при моем объяснении с Риммой, поэтому я повернулась, чтобы поблагодарить и попрощаться с ним, но шея вновь напомнила о себе. Я не сдержалась и охнула.

– Мама... – пробормотала Таня, едва не плача.

Я глубоко вздохнула. Мне совсем не хотелось казаться слабой. Особенно на глазах у дочери.

Со мной все будет в порядке. Все в порядке... В порядке...

Таня сглотнула слезы и заглянула мне в глаза.

– Мамочка, тебе очень больно?

– Нет, что ты! – ответила я бодро и улыбнулась. – Сущие пустяки. Высплюсь, и все пройдет.

– Правда? Может, я лучше буду ухаживать за тобой?

На глазах у меня выступили слезы, но я проморгалась.

– Спасибо, милая, но сейчас я немного поговорю с тетей Риммой, а потом приму таблетки и лягу спать. Честно. А вы с Мишей тоже поспите. Еще совсем рано.

– Она всю ночь не спала, – баском доложил Миша. – Мы пытались до тебя дозвониться, но телефон не отвечал. Мама всполошилась, хотела звонить в милицию. Но я уговорил ее подождать.

– Я утопила телефон, – повинилась я, – когда машина свалилась в арык.

– Подожди, – подал сзади голос Клим. – Я нашел его на полу машины. И совсем забыл про него. – Он подал мне трубку. – В целости и сохранности.

– Спасибо, – сказала я, – очень мило с твоей стороны. – Я многозначительно посмотрела на Ворошилова. Но он не понял намека. И продолжал идти следом.

Римма встретила нас в прихожей.

– Господи, Анюта! – она всплеснула руками. – Как такое случилось?

– Ничего страшного, если не считать, что я разбила Сережину машину.

– Там на день работы, – раздался из-за моей спины голос Клима. – Я поговорил с мастерами. Все будет о'кей! – Он выступил вперед. – Римма Витальевна, вы еще не в курсе – мы с Аней старинные приятели, бывшие одноклассники.

– О, Клим Артемьевич, – Римма пожала ему руку, – как мы вам благодарны за Анечку. Может, попьем чайку?

– Нет-нет, – Клим вежливо поклонился. – Мне пора ехать. Если позволите, я заеду вечером. Аня, – он посмотрел на меня, – ты не возражаешь?

– Что ты, я буду очень рада, – я изобразила на лице радушие. – Заезжай, как будет время.

– Но вы говорили, что у вас вечером самолет? – удивилась Римма.

– Я перенес отъезд на неделю. У меня появились здесь кое-какие дела. – Клим очень галантно поклонился. – До вечера. – И посмотрел на меня. – Если возникнут проблемы, сразу звони мне. У Риммы Витальевны есть номер моего телефона.

– Хорошо, хорошо, – я едва сдержалась, чтобы не послать его к черту. И на этот раз он это понял, потому что его лицо скривила не слишком любезная улыбка.

«Проваливай уже!» – мысленно приказала я ему. Будь он даже ангел во плоти, я бы и то с удовольствием вытолкала его в шею.

Но выталкивать Клима не пришлось. Он поцеловал Римме руку, Мише и Тане кивнул: «Пока!», на меня же посмотрел с тем мрачным выражением лица, которое раньше не предвещало ничего хорошего. Но прошли те времена, когда мое сердце трепетало при виде его как заячий хвост. Пусть бы он теперь попробовал оттаскать меня за косы, уверяю, мало бы ему не показалось!

Клим без всяких последствий покинул наш дом, и Римма самым строгим голосом приказала:

– Михаил! Татьяна! Оба в постель! Нам надо поговорить. – И когда ребята, что-то бурча и оглядываясь, поднялись по лестнице на второй этаж, обратилась ко мне: – Я понимаю твое состояние, поэтому выкладывай быстрее, что ты узнала.

Я говорила долго и довольно бессвязно, теряла мысль, иногда хлюпала носом, но все же добралась до конца своих похождений.

– Эта шкатулка у меня под кроватью, – завершила я свой рассказ. – Если хочешь, я сейчас принесу.

– Это позже. И без шкатулки понятно, что дело – швах! Если эта девица родила, то одно из двух: он питает к ней серьезные чувства или она решила срубить бабки!

• Предыдущая
• 23/67
• Следующая