Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина Александровна - Страница 55

• Предыдущая
• 55/70
• Следующая

Ужинали тоже без Наташи. Все в доме старались говорить шепотом, не стучать пятками, не греметь посудой, чтобы не потревожить покой барыни. И не только оттого, что боялись наказания. Сегодняшний визит барона показал, насколько хрупко и ненадежно спокойствие, воцарившееся в доме после смерти графа. По сути, графиня была беззащитна перед обстоятельствами. До поры до времени ей удавалось быть от них независимой, но как легко оказалось сломать те бастионы, которые она выстроила вокруг себя и своей семьи.

И не было ни одного человека в этом мире, на чье плечо она могла бы сейчас опереться, попросить защиты. Не нашлось рядом того, кто был бы не только порядочным, но и верным, надежным другом, готовым прийти на помощь в любой час, в любую минуту...

Ксения подозревала, что Данила знал гораздо больше: какой слуга устоит перед искушением и не подслушает тайный разговор. Но он молчал, боялся, видно, что барыня непременно про то узнает и отправит его на дальние хутора пасти свиней, а то и вовсе велит забрить лоб.[19] Такие случаи в «Антике» уже не раз бывали, и Данила не хотел раскрывать свои секреты, рискуя поплатиться теплым местечком.

Но и Ксения тоже не лезла к нему с вопросами. Она верила, что Наташа непременно откроется ей. Ведь горе легче делить пополам, чем взваливать его на одни плечи.

Ночью она не могла долго заснуть и поднимала голову на каждый стук или звук шагов. В эту ночь Корнила велел удвоить количество сторожей и выставил несколько лакеев дежурить в доме. Спущенные с цепей собаки, лязганье запоров, перекличка сторожей – все это вызывало мрачные предчувствия, ощущение надвигающейся беды.

И беда не заставила себя ждать.

Под утро Ксения забылась в тяжелом, тревожном сне. И проснулась от громких звуков колокола. Она вскочила с постели, подбежала к окну. Все небо было освещено заревом, но далеким, где-то там за озером. «Завидово горит!» – бросилось ей в голову, и в одной ночной рубахе, босиком, Ксения ринулась к выходу из спальни. И на самом пороге столкнулась с Наташей. Сестра была одета в привычный костюм для верховой езды. Бледное лицо, губы сжаты в тонкую полоску.

– Что, что такое, Наташа? Пожар? Что горит?

– Скотные дворы в Матурихе, – лицо графини болезненно скривилось. – Только что прискакал человек из Завидова. Там первыми заметили пожар. Князь прислал записку, что его пожарная команда уже в деревне и он позволяет нашим пожарным сократить путь по его угодьям.

Ксения быстро перекрестилась.

– Господи, что случилось? Перепились они там, что ли?

– Не знаю, – ответила сухо Наташа, – Корнилу и мужиков я уже отправила. Сейчас еду сама, на месте посмотрю, что стряслось. – Она положила руку на плечо сестры и сжала его. – Об одном тебя прошу, до моего приезда не покидайте усадьбу, не позволяй Павлику оставаться без присмотра. Вернусь, все тебе объясню.

– Я с тобой, ты не должна ехать одна ночью через лес, – сказала Ксения быстро.

– Нет, ты останешься здесь, – уже более строго произнесла сестра. – Я еду не одна. Взяла двух егерей и Данилу с Евсеем для охраны. Да и лишние руки на пожаре всегда пригодятся.

Ксения молча отступила в глубь спальни. Сестра неожиданно улыбнулась:

– Не бойся, глупышка! В нашей жизни всякое случалось, переживем и эти напасти.

Графиня вышла из ее комнаты, а Ксения опять подошла к окну. Черные фигуры всадников маячили у парадного крыльца. Открылись двери, выпустив полоску света. Наташа сбежала по ступеням вниз и вскочила в седло. Теперь она ничем не отличалась от своих спутников. Тот же темный силуэт на фоне слегка посеревшего неба. Зацокали копыта, заржали кони, предчувствуя бешеный десятиверстный стипль-чез до Матурихи. Всадники с места пустили лошадей в галоп, и почти в мгновение ока их поглотил предрассветный туман, зависший над землей мутной неряшливой пеленой.

– Вам лучше на это не смотреть, – ворвался в ее сознание чей-то голос. Крепкая рука взяла ее под локоть и увлекла в сторону. Графиня послушно отошла к сторожке, возле которой толпились грязные, все в копоти и саже мужики. Она никого не узнала. Вероятно, это были люди князя, которые первыми примчались на пожар. Но в равной степени они могли принадлежать ей, хотя смахивали сейчас на арапов, поблескивая зубами и глазными белками.

Люди при виде графини и ее спутника расступились. На земле лежало что-то, прикрытое попоной и похожее по очертаниям на небольшой пенек с торчащими вверх корнями. Сильно пахло горелым мясом. Графиня едва сдержалась, чтобы не зажать рот ладонями.

– Кто? – спросила она и подняла глаза на человека, продолжавшего поддерживать ее под локоть. И совсем не удивилась, что им оказался князь. Просто никто из пребывавших здесь людей не посмел бы столь уверенно приказать ей покинуть пепелище.

– Это один из сторожей, – сказал он сухо. – Мои люди нашли его под обрушившимся телятником. Тело сильно пострадало от огня, трудно опознать, кто такой. Двоих вообще не удалось отыскать, а с четвертым мой лекарь возится, но вряд ли спасет. Он из огня-то выполз, но обгорел сильно, и голову ему проломили, похоже, кистенем.

– Значит, поджог? – Голос графини дрогнул, а взгляд вновь переместился туда, где от трех новых телятников остались кучи пепла и головешек да трупы телят, которых она закупила по весне, в надежде разводить их на мясо. Спасти удалось десятка три, не больше, и то некоторых из них пришлось тут же прирезать, потому что они сильно обгорели. А более сотни задохнулись в дыму или сгорели заживо...

Над пожарищем веяли страшные запахи. Измученные борьбой с огнем люди толпились возле бочек с водой, пили отдающую ржавчиной воду, пытались отмыть въевшуюся в кожу сажу. Подавленные несчастьем, разговаривали мало, подобного бедствия в здешних местах не видывали давно. Угнетало и то, что беда пришла не от удара молнии или от баловства с огнем. Телятники подожгли, прежде расправившись с собаками, а после со сторожами. Располагались они за околицей, и никто в деревне не слышал ни собачьего бреха, ни криков сторожей. Неизвестные злоумышленники все рассчитали и явно не собирались похищать телят, а желали уничтожить сами телятники со всем поголовьем.

Вспыхнули они одновременно, и если б не деревенский дурачок Яшка, который проживал на местном кладбище, расположенном на полпути от деревни до телятников, то не удалось бы спасти и коровники. Они, в отличие от телятников, были сложены из камня, а не из бруса, но крыши были крыты камышом. Хватило бы одной залетной искры, чтобы они полыхнули, как стога сена. На счастье, Яшка умел быстро бегать, а ветер дул в противоположную от коровников сторону. И все же, когда деревня поднялась на звуки пожарного колокола, в который неистово колотил Яшка, все три телятника полыхали как свечки.

Не помогло и то, что через полчаса прибыли две пожарные команды из Завидова с самим князем и его приятелем во главе. Изместьевские поспели уже на пепелище, а когда подъехала графиня, то ее люди подсчитывали потери, которые едва не повергли Наталью в обморок.

– Поверьте, Наталья Кирилловна, – произнес над ее ухом князь, – я это дело так не оставлю. Клянусь, сегодня же сообщу обо всем исправнику и сам займусь расследованием.

– Спасибо, – сказала она тихо, – я вам благодарна... Но я ума не приложу, кто посмел решиться на такое злодейство? – Прижав пальцы к вискам, она всхлипнула. – Это дикость, варварство! Если мне решили досадить, зачем же убивать сторожей и эти невинные создания? – Она кивнула в сторону сваленных в кучу трупов телят. – Какой грех, тяжелейший грех!

В этот момент к ним приблизился староста Матурихи и замер в отдалении, не решаясь заявить о себе. В руках он мял войлочный колпак, который был прожжен в нескольких местах, так же как и армяк, и портки, грязные до невозможности. Борода у него была тоже порядком подпалена.

– Чего тебе, Андрон? – окликнул его князь, и Наталья удивилась тому, что князь знает ее старосту по имени. Хотя неудивительно. На пожаре он появился гораздо раньше ее и наверняка первым делом нашел старосту. Ей уже доложили, что Андрон сделал все возможное, чтобы отстоять телятники. Графиня не могла избавиться от чувства вины. Как всегда бывает в таких случаях, ей казалось, что окажись она здесь на час раньше, то столь страшной трагедии не случилось бы.

• Предыдущая
• 55/70
• Следующая