Александра – наказание господне - Мельникова Ирина Александровна - Страница 106
- Предыдущая
- 106/111
- Следующая
37.
Саша сидела на коленях у Кирилла и доедала уже четвертую булочку, запивая ее холодным молоком. Любимый ласково гладил ее по спине, а иногда утыкался в ее плечо лбом, от души хохоча. Смеялся он над ее рассказом о том, какие испытания пришлось им с Серафимой пережить, прежде чем девушки нашли общий язык с его сыновьями...
Сегодня они говорили о многом. Кирилл, и сомневаясь в ее согласии, завел разговор о предстоящей свадьбе. Для него это было давно решенным делом. Но Саше хотелось услышать вначале другое, то, о чем она мечтала все эти годы, – признание в любви. Она была уверена, что князь увлечен ею, но любовь ли это? А его самого Саша не смела спросить об этом.
Из своего небольшого жизненного опыта она знала, что желание мужчины обладать женщиной быстротечно, и только любовь, это взаимное влечение двух сердец, таинственное, неподвластное порой законам разума, способна сделать человека счастливым...
Саша с тоской посмотрела на пятую булочку, но потом решительно отодвинула ее в сторону. Нет, эту ей уже не одолеть! Кирилл, улыбнувшись, поцеловал девушку в обнаженное плечо.
– Возвращаемся в постель, дорогая?
Саша, сладко потянувшись, попросила:
– Отнеси меня, а то я еле стою на ногах!
Кирилл поднял ее на руки, но, будто не выдержав непосильной тяжести, поставил на пол, притянув к себе:
– Кажется, до постели я не дотяну!
Саша не успела ничего сказать. Странный багровый свет залил комнату, по коридору послышались торопливые шаги, в дверь сильно поручали, и запыхавшийся Прохор прокричал:
– Ваша светлость! Конюшни горят!
– О Господи! – простонал Кирилл. – Только этого мне не хватало!
Все высыпали на двор. Горела самая большая конюшня, в которой находились племенные животные. Растерянный Авдей ничего толком не мог объяснить, кроме того, что огонь вспыхнул внезапно и сразу с нескольких сторон. Лошади перед этим волновались, но потом успокоились. И старый пес Кусай, живший при конюшне, побрехал немного да и замолк. Авдей сам выходил наружу, вокруг было спокойно и вдруг такое несчастье!
Конюхи уже вывели всех животных, но, когда настала очередь Алтан-Шейха, жеребец точно обезумел, разметав двух молодых мужиков, стал носиться по узкому проходу между стойлами. А пожар тем временем разгорался, и, несмотря на то что крестьяне и слуги пытались забрасывать пожар снегом, заливали водой, пламя вскоре перекинулось на крышу.
– Вот же упрямая скотина, погибнет не за понюшку табаку! – сокрушался Авдей, наблюдая за тщетными попытками конюхов обуздать ошалевшего жеребца. – А ну, погодь! – закричал он вдруг пронзительно и, вылив на себя ведро воды, бросился в пламя. Молодые его помощники выбежали наружу и принялись кататься по снегу, чтобы загасить занявшиеся огнем армяки.
Саша поискала глазами Кирилла, но в темной, снующей вокруг массе людей не сумела его найти и вновь обратила свой взгляд на вход в конюшню. Алтан-Шейх был уже у самых дверей Авдей, придерживая его за уздечку, что-то ласково приговаривая, медленно выводил его наружу. И когда им оставалось чуть меньше сажени до спасения, неожиданно обрушилась одна из балок с грохотом, фонтаном искр и ливнем раскаленных углей. Алтан-Шейх поднялся на дыбы, дико заржал и опять умчался в глубь конюшни, а Авдей повалился на пол и исчез в дыму и пламени. Несколько мужиков бросились в огонь и выволокли почти бездыханного конюха, положили его на почерневший от копоти снег. К раненому подбежала невесть откуда взявшаяся Серафима.
– Ну, все, пропал теперь конь! – вздохнул кто-то за Сашиной спиной. Она, не раздумывая более, приказала бабе, пробегающей мимо с ведром воды:
– А ну-ка, вылей на меня!
Та, недолго думая, выплеснула на нее воду, и Саша, не обращая внимания на предостерегающие крики, бросилась к конюшне. В последнее мгновение она услышала отчаянный вопль Серафимы. Прикрыв лицо мокрой тряпкой, Саша ринулась в огонь.
Кирилл, почувствовав неладное, оглянулся. Огромная толпа застыла в ужасе. Все смотрели в сторону конюшни. Он поискал глазами тоненькую женскую фигурку в мужском костюме. Вдруг толпа радостно загалдела, закричала – из-под огненного занавеса вынырнул всадник на рыжем жеребце. Конь выскочил на проезжую дорогу и остановился, тяжело поводя боками, весь в пене, с безумными от пережитого ужаса глазами. Толпа тут же окружила спасителя и спасенного.
Князь, растолкав возбужденных людей, протиснулся к лошади и помог Саше сойти на землю. Попытался стереть ладонью копоть с ее лица и, обняв девушку за плечи, повел прочь от конюшни. Она уже полыхала гигантским костром, мужики поливали водой ближайшие к ней постройки.
Кирилл молчал. Только теперь до него дошло, что он чуть не потерял Сашу! Минуту назад рухнула крыша, стоило ей немного замешкаться, и даже чудо не смогло бы спасти его синеглазое сокровище. Он прижал ее к груди и, не обращая внимания на множество зевак, принялся целовать в припухшие губы, чумазые щеки, успевая в промежутке между поцелуями шептать, задыхаясь от пережитого страха:
– Шальная, сумасбродная девица! Если хотя бы раз еще посмеешь такое сотворить, я запру тебя в доме на двадцать замков и, клянусь, не выпущу до самой свадьбы!
– Прости меня, пожалуйста, но я не могла стоять и наблюдать, как погибает Алтан-Шейх.
– Но как тебе удалось его вывести?
– Он только меня заметил, сам подбежал, и я увидела слезы у него на глазах... – Саша всхлипнула и снова прижалась к любимому – Только сейчас я поняла, что могло случиться, если бы он не послушался меня! – Она осторожно коснулась пальцами щеки Кирилла и вскрикнула от боли. Ее ладонь покрывал огромный волдырь от ожога.
– Что же ты молчишь? – Кирилл, увидев, во что превратилась ладонь девушки, скривился, как от собственной боли. – Сейчас же отправляйся в дом и пусть Серафима перевяжет тебе руку. И не смей больше выходить из дома, пока я не вернусь!
Легкая на помине Серафима выбежала из толпы и бросилась к князю:
– Ваша светлость! Там барин вас зовет. Они только что со своими мужиками на пожар приехали, говорят, каких-то трех бродяг в лесу поймали. Может, они-то и подожгли конюшню!
- Предыдущая
- 106/111
- Следующая
