Агент сыскной полиции - Мельникова Ирина Александровна - Страница 40
- Предыдущая
- 40/74
- Следующая
– И после того он оставил вас в покое?
– На некоторое время. Но потом Маша погибла, отцу я не смела жаловаться, и он опять принялся за свое. Но только осмотрительнее стал, даже предлагал убежать и обвенчаться.
– Он хотел обвенчаться с вами? – поразился Алексей.
– Да, – кивнула Анастасия Васильевна, – причем говорил, что безумно любит меня, но отец ни за что не отдаст меня в жены суразу.
– А вы этого хотели?
Анастасия Васильевна с отвращением передернула плечами:
– Что вы! Ни в коем разе! Прохор был очень красивым парнем, но взгляд у него... – Она на мгновение задумалась. – Взгляд у него был очень тяжелый, нечеловеческий какой-то, даже отец его не выносил. Ругался бывало: «Отверни, Прошка, морду, а то наизнанку от твоих глазищ выворачивает!» Вы знаете, у отца пес был, настоящий волкодав, не чета моему Цезарю, так он от взгляда Прохора хвост поджимал и все пытался куда-нибудь под сарай забиться. Одна Маша его взгляда не пугалась, да и сам Прохор вроде как ее побаивался. И даже не пытался скрыть, что обрадовался, когда она погибла.
– А после смерти отца он приставал к вам?
Анастасия Васильевна страдальчески сморщилась.
– Приставал, и я чуть было не застрелила его из охотничьего ружья. А потом Сергей Кириллович объявил меня своей невестой, и Прохор после этого исчез, словно испарился.
– Но Прохор знал, что отец вас оставил без средств? Почему ж тогда он предлагал вам обвенчаться? Ведь он был небогат?
– Он был беднее церковной мыши, – рассердилась вдруг Анастасия Васильевна, – но пытался меня уверить, что вскоре разбогатеет. Я знала, что с этой мыслью он всю свою жизнь по утрам просыпался и спать ложился. А так за душой у него и гроша не бывало. Раньше хоть надежда теплилась, что отец ему в наследство какие-то деньги оставит, а после его смерти уже не на что уповать было. Думали, как бы концы с концами свести...
– И Прохор так легко смирился с тем, что вы согласились выйти замуж за другого человека?
– С чего вы взяли, что легко? – нахмурилась Анастасия Васильевна. – Он поклялся убить нас обоих сразу, как только мы обвенчаемся. Затеял драку, пытался ударить Сергея Кирилловича ножом. Человек он был ловкий, сильный. Урядник вместе с сотским едва скрутили его и отправили на телеге в город. Но по дороге он убил стражника и скрылся... – Она виновато улыбнулась. – Я очень испугалась, когда он снова появился в нашем доме...
– Здесь? – переспросил Алексей.
– Нет, этот дом я уже после смерти мужа купила, – пояснила Анастасия Васильевна. – А Прохор появился в нашем доме на руднике. Я после того случая там редко бываю, только по необходимости. И если приезжаю, стараюсь на заимке жить, она в трех верстах от поселка, как раз под Каштулаком...
– Простите, что тревожу вас, задаю не совсем приятные вопросы, – повинился Алексей, – но как случилось, что Прохор убил вашего мужа? Исполнил прежние угрозы?
– Нет, все случайно получилось. Когда я ему отказала, он ужасно рассердился, кинулся на меня, разорвал на мне платье. – Женщина судорожно сглотнула. – Была безобразная сцена... Я кричала... Сергей Кириллович в это время неожиданно вернулся из города. Ворвался в комнату. Выхватил пистолет. Прохор бросился на него. Они катались по полу, когда пистолет выстрелил. И прямо Сергею Кирилловичу в сердце. Он только вскрикнул – и все! – Анастасия Васильевна закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись от рыданий, и сквозь слезы, прерываясь на всхлипывания, она закончила свой рассказ: – Прохора схватили, судили и отправили на каторгу куда-то за Байкал. Больше я ничего о нем не слышала. И вот теперь этот браслет... – Она подняла заплаканные глаза на Алексея, взяла со стола мешочек и протянула ему. – Пожалуйста, заберите его. С ним столько горя связано, я просто кожей это чувствую. – И она опять закрыла лицо руками.
Глава 19
– Насколько я понимаю, ты уверен, что вдова не причастна к убийству Дильмаца? Выходит, браслет был подарком для другой женщины? Просто в магазине по какой-то причине ошиблись и отнесли его не по тому адресу? – обрушился на Алексея с вопросами Тартищев. Но, похоже, они были только поводом еще раз убедиться в невиновности Анастасии Васильевны, потому что, удовлетворенно хмыкнув, он отложил бумаги в сторону, и Алексею показалось, что Федор Михайлович чрезвычайно доволен подобным стечением обстоятельств.
– Да, по-моему, она очень искренне все рассказала, и потом вернула браслет... – Алексей замялся. – Не похоже, чтоб она обманывала. Я к ней весь вечер приглядывался.
– Тэ-экс! – Тартищев постучал пальцами по протоколу допроса Анастасии Синицыной. Как бы гнусно это ни звучало, но Алексею пришлось оформлять свою беседу с вдовой честь по чести, согласно уставу уголовного судопроизводства, так же как и приобщение браслета к уголовному делу. Что ни говори, но он проходил как вещественное доказательство и вполне мог оказаться тем самым лучиком, который поможет им в конце концов высветить убийцу Дильмаца. Но Федор Михайлович был весьма суеверен и не любил загадывать даже на пару шагов вперед. Поэтому ограничился весьма сухой фразой: – Ладно, с заданием ты справился. Теперь я это дело беру в свои руки. – Он окинул Алексея своим коронным взглядом исподлобья. И не выдержал, произнес язвительно: – Неужто не поинтересовалась, не черти ли гопак на роже твоей сплясали?
– Далась вам моя рожа, Федор Михайлович, – недовольно скривился Алексей, – или попрекать будете, пока синяки не сойдут?
– Главное, чтобы новые не появились, – махнул рукой Тартищев и приказал: – Присаживайся. В ногах правды нет.
Он повертел в руках браслет, разобрал его сначала на три части: верхнюю, нижнюю и среднюю, потом расцепил изумруды. Шесть прямоугольных камней, каждый – на серебряном ложе, лежали перед ним на столе. Тартищев глубокомысленно уставился на браслет.
– Даже в лучшие времена никто не дал бы за него более трехсот рублей, а если учесть, что один из камней поддельный, то красная цена ему – сто целковых, и то в базарный день, – произнес он задумчиво и, взяв один камень, повертел его перед глазами, потом навел на пламя лампы. – Ничего не пойму, что уж такого в этой безделице особенного, чтобы из-за нее с крыши прыгать, двух человек жизни лишать. А может, и больше... – Он посмотрел на Алексея и удивленно спросил: – Что с тобой, сынку?
Алексей потрясенно смотрел на камни, потом отвел от них взгляд и произнес, слегка заикаясь от волнения:
– Пять камней – пять старух. А шестой я видел у Марии Кузьминичны – своей хозяйки... Она его на шее носит, на цепочке...
– Постой, постой, – Тартищев на мгновение привстал в кресле, тут же вернулся на место и яростно потер ладонью шрам, – пять убитых старух и пять камней. Какая здесь связь? – И прикрикнул на Алексея: – Давай соображай! Возможно, тебе показалось и у бабки на шее болтается что-то похожее?
– Не показалось! Точно такой же камень! Я его в руках держал. У Марии Кузьминичны цепочка порвалась, и она попросила отвезти ее к ювелиру, чтобы соединил звенья. А изумруд велела дома оставить...
– Довольно объяснять, – сердито прервал его Тартищев, – говори, что намерен сейчас предпринять?
Алексей быстро взглянул на часы. Одиннадцатый час. А Мария Кузьминична ложится спать не позже девяти... Но все-таки медлить не стоило.
– Я еду к хозяйке, – решительно произнес Алексей. – Думаю, она меня простит, когда я объясню, по какой причине ее разбудил.
– Поезжай, – согласился Тартищев, – конечно, лучше по такому делу Ивана посылать, но он сейчас на ограблении. Час назад сообщили, что взяли ювелирный магазин, вскрыли два сейфа из трех, причем с помощью динамита. Такого в моей практике еще не бывало. Так что в отделении ты меня только по чистой случайности застал. Сейчас еду на место преступления, а ты хозяйку навестишь и возвращайся назад. Работы всем хватит.
Неясное беспокойство, которое проснулось в нем при виде браслета, переросло в тревогу, и Алексей изо всех сил погонял извозчика, хотя и понимал, что вряд ли неизвестный убийца заявится к Марии Кузьминичне сегодняшней ночью. Месяц скрылся за тучами, из которых стал накрапывать мелкий дождик. Постепенно он превратился в солидный ливень. И извозчик поднял верх у пролетки. Это несколько ухудшило обзор, но они уже выехали на Степную улицу. Она пересекала Овражную, на которой и стоял каменный двухэтажный особняк, принадлежавший Марии Кузьминичне – вдове купца первой гильдии Баранова, сгинувшего лет десять назад вместе с санным обозом на пути к Алданским рудникам.
- Предыдущая
- 40/74
- Следующая
