Эрдейский поход - Мельников Руслан - Страница 50

• Предыдущая
• 50/63
• Следующая

Таким образом, оставалось лишь перекрыть на флангах правый и левый переходы, ведущие на соседние пролеты внешних городских стен и к каменным лестницам. Если сделать это с умом, межвратный двор станет настоящей крепостью в крепости. Этаким миниатюрным детинцем с двумя вратами-выходами.

– Федор – на тебе проход по правую руку, – распорядился Всеволод. – Илья – ты держишь оборону слева. Берите своих ратников и готовьтесь. Костры наверху в проходах сложите, щиты поставьте...

Неудобно, конечно, что каменные ступени наверх снаружи остаются. Но это поправимо. Всеволод глянул вниз:

– Эй, кто там еще остался не при деле? Лестницы ищите! Не найдете – сбивайте сами. По две-три штуки чтоб у каждой стены стояло. Чтоб снизу вверх и сверху вниз бегалось, как леталось.

Чтоб перебрасывать можно было дружинников с места на место. И не только по боевым галереям.

Работа закипела. Огороженное пространство между внешними и внутренними воротами превращалось в неприступную цитадель. Хотелось думать, что неприступную...

– Ну, что скажешь, Конрад? – обратился Всеволод к германцу, когда все приготовления были закончены, а густые сумерки гасили последние отблески закатного зарева. – Ты в замке своем против нечисти бился и знаешь, чего от упыриного воинства ожидать.

– Что тут сказать... – немец окинул их невеликую крепостцу бесстрастным взглядом. – Стены Германштадта строились для долгой осады – это видно. Каменная кладка на тараны и ядра камнеметов рассчитана, так что зубы и когти нахтцереров ее не возьмут. Ворота тоже хороши. Серебром бы их еще оковать – так вообще цены бы не было, а так...

Немец задумался.

– Нет, ворота, пожалуй, до утра устоят. А не устоят – решетки натиск нечисти сдержат. Но вот если твари перевалят через стену – тогда уже ничего не поможет. А ведь кровопийцы – это не оборотни-вервольфы, коих лишь в открытом поле страшиться нужно. Нахтцереры по стенам лазить горазды. И ни лестницы, ни крюки с веревками им для того не нужны. У них когти – что крюки, а сами твари ловки, как кошки.

– Ладно, – вздохнул Всеволод, – чтоб упыри через заборало не перевалили, то уже наша забота.

Приказал – в голос:

– Опустить решетки!

Пора – все, кто в город уходил, вернулись. Солнце – село. Багрянец на горизонте померк. И тени с тесных улочек обезлюдевшего города дотянулись до кучки людей, заперших себя меж двумя воротами.

Пока только тени...

Стемнело быстро. Но не так, чтоб очень – луна. Правда, лунный свет не пугает тварей тьмы, так что толку от него... Разве что не нужно прибегать к ночному зрению. И так все видно. Хорошо видно. Всем видно.

Внизу вдруг забеспокоился, заметался от стены к стене мохнатым белым комом пес Золтана. А вот это уже совсем скверно! Собака остановилась, подняла морду кверху, на луну. Завыла – долго, протяжно, уныло.

По-волчьи.

– Готовься к битве, русич, – предупредил шекелис. Золтан в очередной раз проверил, как лежит в руке дареный меч с серебряной насечкой – прямой, непривычный. – В эту ночь не обойдется: Рамук нечисть почуял.

– Скоро? – спросил Всеволод.

Золтан понял – о чем:

– Поужинать, быть может, еще успеем. Если кусок в горло полезет.

Вслед за псом начинали волноваться кони.

– Нет, – покачал головой Конрад. – Не успеем. На голодный желудок сегодня драться придется.

Рамук перестал выть. Зарычал – глухо и рокотно. Золтан, помнится, говорил, что на волков и волкодлаков пес кидается беззвучно. Значит, сейчас ни то, ни другое.

– Золтан, привяжи Рамука покрепче, – попросил Всеволод, – там вон, у внутренних ворот.

От собачьих клыков этой ночью пользы не будет. А помешать в битве мечущийся меж стенами огромный пес может изрядно.

С недовольным видом Золтан все же посадил встревоженного Рамука на цепь. Шекелис использовал снятый с коня повод из крепких металлических звеньев. Один конец продел в шипастый ошейник пса, другой – прицепил к решетке выходящих в город ворот. Видимо, Золтан специально возил в сбруе годную и для лошади, и для собаки цепь. Что ж, похвальная предусмотрительность. Теперь прикованный Рамук путаться под ногами не будет.

Не сможет он и сбежать, если... А впрочем, куда им всем бежать из каменного мешка, окруженного ночью.

Они все же напали с двух сторон. Из города и из предместий.

Упыри. Знакомые уже твари... Уйма! Тьма!

– Тревога! – разом вскричали дозорные.

На стенах запылали факелы. Раз тревога – огонь пригодится.

– К бою! – заорал Всеволод.

А все и так были готовы. К нему самому.

Сначала в щедром лунном свете, а после – и в отблесках огня видно было, как бледные тени шли к воротам по тесным улицам.

Подвалы! Все-таки городские подвалы не пустовали!

И такие же белесые тела лезли с другой стороны – по опущенному мосту. Кому не хватало места, своей очереди не ждал. Упыри пробирались через ров. Один за другим – в тухлую стоячую воду. С головой. И выползали уже под самой стеной. Облепленные тиной и жирной грязью. Из белесых став черными.

А затем – на стены. Сразу.

И – все вместе. И те, что из города. И те, что из-за города.

На отвесные стены! Распластавшись по камням, находя опору в малейших углублениях и трещинах, вгоняя когти в каменную кладку, выкрашивая раствор из швов, твари, подобно чудовищным паукам, настырно карабкались вверх.

На бледные безволосые головы летели горящие факелы, стрелы и сулицы с серебрёными жалами. Обжигали, пронзали, сбивали. Но вместо сорвавшихся упырей стены облепляли все новые и новые упыри. Задние карабкались по передним. Верхние – по нижним. Нижние ломились в ворота.

Запертые створки внешних городских ворот и опущенные решетки внутренних сотрясались под чудовищным напором. И не было уже ни малейшей возможности ускользнуть. И оставалось только драться.

И испуганно ржали кони.

И яростно лаял Рамук.

И кричали люди.

И дикий вой, и жуткий рев, и нечеловеческий визг разлетались над брошенным городом.

А вот – новая опасность! Всеволод одним из первых заметил, как упыри бегут к их маленькой крепости по переходным галереям внешней стены. И справа бегут, и слева. Успели, значит, подняться по флангам, в отдалении, где никто не мешает, где некому сбрасывать нечисть вниз. А теперь...

А теперь на пути тварей, прямо на стенах – в галереях, на боевых площадках, меж бойницами – громоздились заранее приготовленные костры. Славные костры. Знатные костры. Целые завалы из сорванной с крыш сухой соломы, собранных у холодных очагов хвороста и дров, нарубленной щепы, наколотых столов, лавок, полатей, досок, бревен, повозок, бочек – все это загодя притащено с ближайших улиц. Завалы занимали добрых полпролета крепостных стен. А в высоту – чуть ли не до самой кровли двускатных крыш. И пролезть через эту хрустящую, проваливающуюся под ногами крепостную засеку было непросто, даже если ее не поджигать. А уж коли пустить красного петуха...

– Федор! Илья! – крикнул Всеволод – Па-ли-те!

Команда дана. Брошены факелы. И – занялось! Загорелось. Полыхнуло. Пыхнуло.

Дым и огонь потянулись к ночному небу, к щербатой луне...

Несколько упырей все же прорвалось. Успели – прежде чем разгорелось по-настоящему. Но, прорвавшись, наткнулись на обитые серебром щиты, из-за которых дружно ударили копья с серебряной же насечкой. Да на осиновых древках. Первую атаку с флангов десятки Федора и Ильи отбили без потерь. Второй – не было: внешние проходы надежно перекрыло бушующее пламя. Пламя гудело вовсю. Занялись и заполыхали мощные столбы и толстые деревянные балки, поддерживающие крыши галерей. Искры и горящие головешки взметнулись к лунному небу, а после – полетели вниз, в воющую и визжащую темноту.

Упыри, увязшие на сыпучем завале, ревели и корчились в огненных языках. Кто успевал – прыгал со стен. Кто мог – пятился назад. Здесь можно не бояться. Здесь пламя сдержит натиск. На время, но сдержит. Жаль, никаких дров не хватит обложить такими же вот кострами всю их маленькую крепость, да чтоб со всех сторон!

• Предыдущая
• 50/63
• Следующая