Темный Набег - Мельников Руслан - Страница 47

• Предыдущая
• 47/64
• Следующая

Пообещал:

– Будем живы – после все починю, брат Томас.

Приказал:

– Факел мне. А вы все ступайте. Туда вон хотя бы…

Всеволод кивнул на открытую дверь алхимической лаборатории.

Они отошли. Возмущенного Томаса, правда, пришлось оттаскивать от двери склепа силой. Бранко тоже – на всякий случай – пихали назад без особых церемоний.

А Всеволод уже подносил огонь к фитилю…

Поднес.

Занялось!

А вот теперь уже никто не упирался. Теперь даже Томас сам вбежал в лабораторию. В числе первых вбежал. Последним оказался Всеволод. Отбросив по пути факел (туда, где греческий огонь и сарацинский порошок, – с горящим факелом нельзя), он ужом скользнул в приоткрытую дверь. И – захлопнул дверь за собой.

Секунда кромешной тьмы и звенящей тишины. Секунда или две.

А после…

Громыхнуло.

Грохнуло.

Да как!

Вздрогнули пол, стены, потолок. Упали с полок и разбились с полдесятка алхимических горшков и склянок. Закрытая дверь дернулась, будто снаружи пронесся и ударил с разбега кто-то живой, стремительный, сильный.

Всеволод вышел первым.

Острый смрад, дым и гарь. Факел – не погасший, но словно бы отодвинутый, отпнутый кем-то, лежит у посеченной осколками стены.

А дверь…

Искореженный косяк. Разбитая кладка. Каменная крошка на ступенях входной ниши. Сорванный замок. Вылетевший из скоб засов. Одна скоба – крайняя, за которую цеплялась дужка замка, – уже и не скоба вовсе. Торчит двумя отдельными рваными штырями. Вторая – тоже сильно выгнулась, однако не лопнула. В двери – зияет дыра с добрый кулачище. Да нет, – с два кулака, пожалуй. Сама дверь – приоткрыта.

И что-то шуршит, не прекращаясь, над головой.

Как будто ползет кто… По сводчатому потолку ползет…

Всеволод вырвал из ножен и вскинул мечи вверх, поднял лицо.

Глаза едва не запорошило.

Нет. Никого. Просто сыпалось с потолка. Из образовавшихся в своде трещин. Струйки чего-то сухого… Песок? Раствор? Земля? Мелкое крошево колотого камня?

Долго сыпалось. Много.

– Не обвалилось бы, – глухо пробормотал за спиной Золтан.

Обошлось. Не обвалилось.

Всеволод толкнул дверь склепа. Подумал мимоходом, что, в общем-то, не так уж сильно и пострадала эта крепкая дверца. Не вышибло бы засов – можно было бы еще запирать. За одну скобу, да за погнутый железный косяк. Правда, замок теперь не подвесишь.

Кто-то сзади поднял факел. Ага, Бранко. Волох уже стоит рядом. Светит.

К огню подтягиваются остальные.

– Ну что, посмотрим… – то ли себе, то ли своим спутникам сказал Всеволод.

Молча перекрестился однорукий Томас.

Всеволод вошел в склеп. Снять бы шлем. Положено. Место такое. Да только обе руки заняты. И мечи обнаженные в руках. И где-то в темноте таится Эржебетт.

Стоп! А это еще что? Очень-очень странно.

С той стороны двери тоже, оказывается, имелся засов. Он не слетел при взрыве, но и толку от него теперь будет мало: внутренний засов болтался в скобах смятой железной пластиной. Внутренний… Нелепица какая-то получается! Кому могло бы потребоваться запираться здесь с мертвецами? Бернгард, правда, ходит сюда прощаться с павшими и не любит, чтобы ему мешали. Но запираться… К чему?

Ладно, это потом. Сначала – Эржебетт.

Всеволод осматривал склеп. Эржебетт в пределах видимости не было. Пока – не было.

Возле двери заготовлено несколько факелов в подставке. Один взял Федор. Запалил от факела Бранко. Стало светлее. Хорошо… Не все здесь владеют ночным зрением. Но все должны вовремя узреть опасность.

Всеволод с мечами наголо шел первым – осторожно шел, не забывая поглядывать по сторонам, под ноги и наверх. Слева кошачьей походкой двигался Бранко с факелом. Справа тихонько ступал Федор. Тоже – с огнем. Позади позвякивали металлом прочие.

Молчание… Прерывистое дыхание… Треск пламени…

Обитель погибших тевтонских братьев являла собой продолжение подземного хода. Только расширенного и обустроенного на особый лад. После тесной алхимической каморки склеп казался просторной бесконечно вытянутой подземной залой.

Хотя нет, не зала. Скорее, это была прямая, как копейное ратовище, длинная и широкая галерея с довольно высоким для подземелий сводчатым потолком. По обе стороны – двумя ровными рядами – высились саркофаги, больше похожие на аккуратно расставленные массивные толстостенные каменные гробы. И на зубцы крепостной стены чем-то похожие тоже.

Невесть когда (явно, еще до Набега) рубленные из камня гробницы располагались на одинаковом – в два-три шага – расстоянии друг от друга, словно и после смерти орденским братьям надлежало сохранять некий боевой порядок. Вопреки ожиданиям, ниши массивных саркофагов, в которых покоились тела, прикрывали не каменные плиты, а простенькие дощатые крышки. Вероятно – временные. Но вот насколько временные? Вполне возможно, что временные уже навсегда.

Судя по всему, до трудоемкого вытесывания надлежащих каменных надгробий у защитников замка руки уже не доходили. Впрочем, нехитрую функцию укрывать мертвых от еще живых дерево выполняло не хуже камня. Все крышки были крепко сбиты, тщательно подогнаны и плотно уложены в пазы саркофагов. Добротные доски не гнили в сухом воздухе склепа, да и вообще… Запаха тления в сей скорбной юдоли не ощущалось вовсе. Орденские бальзамировщики свое дело знали.

Как-то неправильно все это было. Не понимал этого Всеволод, не мог понять. Мертвецов надлежит предавать земле, ХО-РО-НИТЬ надлежит мертвецов, а не хранить, как солонину, в каменных ящиках с деревянными крышками.

Толстые доски, закрывавшие покойников в массивных тесанных из камня гробах, украшали кресты и скупые надписи. Стершиеся латинянские буквицы, разбирать которые Всеволод даже не пытался. Что там? Имена павших? Эпитафии? Строки псалмов и молитв?

Какая разница…

Всеволод шел дальше.

Саркофаги. Крышки. И под каждым деревянным надгробием – сраженный нечистью человек.

Или не только человек. Под крышкой ведь могла прятаться и…

Эржебетт…

Тварь, которую они искали.

Нужно смотреть в оба. А как? Как смотреть-то? Вскрывать каждую гробницу на своем пути?

Интересно, сколько их здесь? Он считал. Пока не сбился. Где-то на четвертом десятке.

Много. Слишком. Но…

Ага, не все, оказывается, закрыты. Вот, к примеру, – пустующий саркофаг. Вот еще один… И вот – без крышки. И там, вон, тоже – каменный гроб дожидается своего мертвеца.

Правда, незанятые и незапертые деревом саркофаги встречались редко. Маловато, правда, было таких. Места для новых покойников в склепе почти не оставалось. Но от того, что в ровных рядах нет-нет, да и зиял зловещий провал, от того, что крытые гробницы порой все же чередовались с открытыми… От всего этого становилось особенно жутко. «Будто специально для нас оставлены», – неотвязно крутилась в голове неприятная мыслишка. И – мурашки по спине.

Всеволод внимательно осматривал каждую темнеющую нишу И двигался дальше…

Нет, ничего живого в этой зале смерти они пока не обнаружили.

Дальше…

Тихо и молча. Потому что говорить в полный голос здесь не хотелось. Нельзя было здесь – в полный голос. Да и вообще говорить…

Еще дальше…

И уж, тем более, нельзя здесь кричать.

Нельзя – и все!

И все же…

– Эр-же-бетт! – крикнул Всеволод.

От его нежданно грянувшего голоса идущие сзади вздрогнули. Сам Всеволод не видел этого, потому что не смотрел в тот момент назад. Но – почувствовал. Явственно, спиной почувствовал.

Склеп немедленно вернул, швырнул обратно дерзко брошенное в могильную тишину слово, многократно усилив его эхом.

– Бет-бет-бет… – прокатилось под сводами, отразилось от стен.

Что-то тихонько зашептал на латыни побледневший Томас. Здоровая рука тевтона судорожно творила крестное знамение.

– Бет-бет-бет… – затихали отзвуки эха.

И…

– Э! Э! Э! – отчетливо донеслось вдруг из темноты. Спереди. С противоположного конца склепа, до которого они еще не дошли. – Э-э-э!

• Предыдущая
• 47/64
• Следующая