Темный Набег - Мельников Руслан - Страница 18
- Предыдущая
- 18/64
- Следующая
– Иногда разумнее пожертвовать одним человеком, чтобы остальным ничего не мешало спасать сей грешный мир.
– Пожертвовать – значит бросить на растерзание тварям убогую сироту? Ох, не по-рыцарски это и не по-христиански, брат Бернгард.
– Она – женщина, – уперся магистр.
– Она – под моей защитой, – Всеволод тоже умел быть упрямым.
– Ей – не место в замке.
– Ей больше некуда идти.
– Она…
– Она – уже часть моей дружины. Прогоняя ее, ты гонишь нас.
Лицо Бернгарда дернулось:
– Тогда скажи честно, русич, как на духу скажи, она, действительно, часть твоей дружины или твоя полюбовница? Где ты познал ее – в бою или на греховном ложе плотской страсти?
Невероятного, неимоверного труда стоило Всеволоду сдержать бессознательный порыв. Сдержать руки, уж потянувшиеся к мечам. И ответить… Не смертельным выпадом – иначе. Словом. Тремя словами.
– Это… имеет… значение? – отрывисто, с паузами выцедил он встречный вопрос.
Долго, очень долго они смотрели в глаза друг другу и тяжело дышали друг на друга. Тевтонский магистр и русский воевода стояли сейчас в изрядном отдалении от прочих воинов. Никто не мог слышать их слов, однако надвигающуюся грозу почуяли все. И саксы, и русичи, и татары, и угры. Разноязыкий говор смолкал, ратники настороженно косились в их сторону.
– Ладно, – выдохнул наконец Бернгард. – Для начала покажи мне своего… оруженосца.
– В этом есть необходимость?
– В этом – есть! – непреклонно сказал магистр. – Я должен знать, кто находится в моем замке. Всех должен знать. В лицо. Твоих воинов, степняков Сагаадая и шекелисов Золтана я вижу здесь – во дворе и на стенах. А эту Эржебетт… Ее я еще не видел. И потому вынужден настоятельно просить тебя познакомить меня с… с-с-с… с твоей девой-оруженосцем. Идем…
Со стены у привратной башни вновь лилась тоскливая мадьярская песнь, слов которой Всеволод не ведал.
Глава 15
В запертую дверь Всеволод постучал условным стуком. Открывать, однако, ему не спешили. Ну да, ждали голоса. Сам ведь учил.
– Эржебетт, – позвал он.
Лишь после этого тяжелая низенькая дверца отворилась. В щели мелькнуло настороженное лицо. Эржебетт была боса, в великоватой мужской сорочке и портах. Взгляд девушки скользнул по Всеволоду, по тевтонскому ма…
Вскрик-всхлип. Всеволод едва успел вставить ногу между дверью и косяком, не позволив девчонке запереться снова.
… гистру.
– Эржебетт, не бойся! – выкрикнул Всеволод. – Отойди от двери. Тебе ничего, слышишь – ничего, не угрожает!
Пока…
На дверь изнутри давить перестали, но, когда Всеволод вошел в комнату, Эржебетт сидела в самом дальнем углу комнаты. Съежившись. Скрючившись. Укрывшись за массивным сундуком и лавкой, обращенными в ложе. За столом, поставленным рядом.
Дрожа всем телом.
Смотря мимо. Мимо Всеволода. В открытую дверь.
Всеволод растерянно оглянулся.
На пороге неподвижно стоял Бернгард. Магистр тоже смотрел на перепуганную отроковицу. Смотрел исподлобья – тяжелым давящим взглядом. В глазах тевтона Всеволод различил сложную смесь чувств. Изумление, ненависть, злобу и… Просыпающееся понимание? Судорожную работу мысли?
Затем Бернгард ненадолго отвел взгляд. Осмотрел массивное сооружение, за которое забилась Эржебетт. И сундук, и лавку, укрытые шкурами, и тяжелый стол в простенке. Все подмечал, все понимал тевтонский старец-воевода. Бернгард неодобрительно покачал головой, с немым упреком глянул на Всеволода. И – вновь уставился на Эржебетт. Да так… Как на заклятого ворога. Будто испепелить хотел. Огнем спалить, не прикасаясь.
В томительной тишине слышно было, как у Эржебетт стучат зубы.
– Бернгард, ты пугаешь ее, – вполголоса, но вполне отчетливо произнес Всеволод.
Тевтон не ответил.
– Эт-ту-и пи-и пья! – жалобно простонала Эржебетт.
Сказала то, что умела сказать. То единственное… Иначе свой страх, свой безграничный, необъяснимый и не вполне понятный ужас перед крестоносцем немая отроковица выразить не могла.
Бернгард помрачнел еще больше. Эржебетт еще больше затряслась.
– Выйди, Бернгард! – потребовал Всеволод.
Магистр не вышел.
– Что она говорит, русич?
«Что она – не твоя добыча».
– Не важно. Выйди. Не видишь – ей плохо.
– Что? Она? Говорит?
Орденского магистра пришлось выпихивать силой. Без всякого почтения и церемоний. Всеволод просто уперся плечом в бронированную грудь тевтона и выдавил закованного в латы человека из комнаты. Следом вышел сам, прикрыв за собой дверь.
Теперь тяжелый взгляд магистра был обращен на него. В наступившей тишине Всеволод услышал, как быстро-быстро шлепают по голому каменному полу босые ноги. Потом скрежетнул, задвигаясь, засов.
Дверь – снова заперта. И, судя по всему, на этот раз ее так просто не откроют.
– Где ты нашел эту девчонку, русич? – магистр, похоже, даже не заметил, как непочтительно с ним обошлись. Магистра сейчас больше волновало другое.
– В городской тюрьме. В Германштадте, – ответил Всеволод. И задал свой вопрос. Волновавший уже его:
– Ты знаком с Эржебетт?
– С ней – нет, – качнул седой головой тевтон. – А вот с ее матерью – да, знакомство водить приходилось. Недолго, правда. Совсем недолго.
Всеволод ждал продолжения, и магистр продолжил.
– Томас был прав, – в задумчивости пробормотал он, – девчонка, действительно, поразительно похожа на свою мать.
Вот как? Всеволод глянул на запертую дверь и снова – на Бернгарда.
– Кто ее мать?
– Ведьма, – зло и коротко бросил магистр.
– Что?
– Я казнил ее мать.
– Что-о-о?!
Вот откуда этот дикий страх, охвативший Эржебетт при виде Бернгарда! Вот оно, в чем дело!
– Долгая история. Давняя. Мать девчонки была сильной ведьмой, – Бернгард выдержал многозначительную паузу. – Очень сильной, русич. Известной во всей округе…
– И что с того? – вскинулся Всеволод. – И пусть! Но сама-то Эржебетт – всего лишь дочь ведьмы. Она еще слишком юна, чтобы постичь науку ведовства.
– Неважно! – взгляд Бернгарда был суров и безжалостен. – Яблоко от яблони падает недалече. Даже если твоя Эржебетт не прошла посвящение, она все равно может оказаться опасной.
– Чем, мастер Бернгард? – Всеволод смотрел на него в упор.
Магистр криво усмехнулся:
– Так… Ничего особенного, русич. Просто однажды ночью она сожрет тебя – ты и пикнуть не успеешь.
– Я уже провел с ней одну ночь. И в волкодлака Эржебетт не перекинулась. Значит, превращений в зверя не будет и впредь.
– Вообще-то, превращения бывают разные, – вздохнул тевтон.
Всеволод молчал, смотрел. Выжидал, стиснув зубы…
– Если ты не хочешь расставаться с девчонкой, позволь мне просто поговорить с ней.
– Она нема, – сказал Всеволод.
– Ты уверен? Эржебетт внушила тебе эту уверенность?
И на что он намекает, этот Бернгард?!
– О-на-не-ма, – на одной угрожающей ноте повторил Всеволод.
– Разреши хотя бы осмотреть твою… твоего оруженосца.
Осмотреть?! Ишь ты, чего захотел!
– А вот это и вовсе лишнее, – хрипло и твердо произнес Всеволод. Он чувствовал, что вот-вот выйдет из себя, что держится из последних сил. Пока – держится… – Ни копыт, ни рогов у Эржебетт нет. За это я могу поручиться. Ничего похожего на ведьмины метки[7]я тоже не видел.
– Вообще-то такие метки обычно располагаются в самых потаенных местах, – прищурился тевтонский магистр.
– Я уже сказал – их нет.
– Значит, она все-таки не твоя соратница, а твоя женщина, русич. Раз ты так уверен. Раз так хорошо изучил ее тело.
В словах Бернгарда не было издевки. Он просто вслух высказал сделанный вывод. Не насмешливо вовсе – печально как-то… И все же Всеволод, демонстративно положив ладони на рукояти мечей, глухо предупредил:
– Мастер Бернгард, впредь поостерегись говорить такое.
7
Ведьмиными метками в средние века считали родимые и пигментные пятна, наросты, шрамы и рубцы необычной формы.
- Предыдущая
- 18/64
- Следующая