Пески Палестины - Мельников Руслан - Страница 62

• Предыдущая
• 62/68
• Следующая

Брави тоже скинул капюшон. О, папский шпион и профессиональный убийца умел владеть лицевыми мышцами! Кроткое лицо с легкой гримаской удивления — неужели не верят? — предстало перед стражем.

Наверное, эсэсовца интересовали не столько их физиономии, сколько реакция на проверку. Реакция его устроила. Фейс?контроль был пройден благополучно. Гауптштурмфюрер стрельнул внимательными глазками на одного, на другого, кивнул удовлетворенно, махнул рукой, дозволяя надеть шлем и капюшон, если есть желание.

У Бурцева желание было: оруженосца нет, коня с седельной сумкой тоже, а держать тяжеленный топхельм на весу неудобно. Ну и главное, конечно, спрятать бы поскорее чувства и эмоции в ведрообразную раковину со смотровой щелью.

Джеймс также предпочел набросить капюшон.

— Итак, зачем вам понадобился господин рейхс?фюрер, ну, то есть гроссмейстер?

— Чтобы поведать о надвигающейся опасности, — ответил Бурцев.

Гауптштурмфюрер еще раз окинул взглядом его доспехи, измятый, измазанный плащ, крест Тевтонского ордена.

— А мне вы ничего не желаете поведать, а, гм… брат во Христе? Кто вы такой?

— Магистр германского ордена Святой Марии в Иерусалиме Генрих фон Хохенлох! — отчеканил Бурцев.

Эсэсовец изменился в лице.

— Фон Хохенлох?! Как? Еще один? Я сегодня уже впускал в эту дверь Генриха фон Хохенлоха вместе с сопровождающим. Магистр ожидает сейчас встречи с господином рейхсфюрером.

— Вы впустили в свою подземную крепость самозванца! — скорбно изрек Бурцев. — И я молю Господа, чтобы коварный враг, подло прикрывающийся моим именем, не успел сотворить свое черное дело, пока я вынужден тратить время на беседу с вами, брат во Христе.

— Дело? Черное? — Гауптштурмфюрер подобрался, подтянулся.

— Иерусалим пал, — печально продолжал Бурцев.

Немец ничуть не удивился, не проявил интереса. Кажется, он уже был в курсе…

— Полчища Князя Тьмы хозяйничают ныне на улицах Святого Города, — юродствовал Бурцев.

Но и это не проняло эсэсовца.

— А орды сии именуют себя Красной армией.

— Что?о?о?!

А вот это фрицу было внове. Об этом визитер из прошлого — настоящий фон Хохенлох — вряд ли кому рассказывал. На такое у тевтонского магистра попросту не хватило бы фантазии.

— Как?как они себя именуют?

— Красная армия. А во главе этих адовых сил стоит великий маг, имя которому Полковник, — добил Бурцев.

— Пол?ков?ник?!

— Полковник, — зловеще прогудел Бурцев из?под шлема. — Полковник Исаев!

— Это правда? — Встревоженный гауптштурмфюрер повернулся к Джеймсу.

— Я?я, — закивал брави.

«Да?да» — чем, собственно, и ограничивалось все красноречие «брата Рудольфа». Гауптштурмфюрер поверил. Ну, так казалось, по крайней мере. Либо старонемецкий Бурцева звучал убедительно, либо тевтонский наряд, носивший явные следы недавнего сражения, сыграл должную роль.

Офицер СС повернулся к пулеметной амбразуре. Выкрикнул приказ:

— Открыть!

Запертая дверь отворилась. Все?таки Красная армия и полковник Исаев — это серьезно. Это здесь отпирает любые засовы.

— Рейхсфюрер запретил его беспокоить, но вы будете первыми, с кем он встретится, когда освободится, — пообещал гауптштурмфюрер. — А пока следуйте за мной. Оба.

Они проследовали. Мимо МG?42 на треноге. Мимо двух пулеметчиков у амбразуры. Бурцев отметил: у каждого, как и у офицера, кобура с «вальтером» на боку.

Провожатый, звякнув ключами, отворил еще одну дверь. Такую же массивную, как первая, и — да, похоже, что совершенно звуконепроницаемую. Наверное, местные тюремщики желали, чтобы застенки эти погребли не только пленников, но и их крики, проклятия, мольбы и признания. Прошли по безлюдному коридорчику с десятком пустующих камер.

Следующая звуконепроницаемая дверь?перегородка… Очередное бряцанье ключей.

Вошли в комнату. Квадратную. Не большую, не маленькую. Хорошо освещенную, покрашенную в светлые радостные цвета, но все же унылую, как больничный покой. Здоровенная — на полстены — решетка напротив не добавляла оптимизма. Решетка висела на массивных петлях и, видимо, тоже открывалась. По необходимости. Гауптштурмфюрер запер за ними дверь.

В помещении уже были люди. Четверо.

Два автоматчика каменными истуканами застыли у решетки. В руках — «шмайсеры», на поясах — кинжалы?динсдольхи. Медиум эзотерической службы СС в таком же черном мешковатом балахоне, как у Джеймса, сидел в углу на стуле, накинув капюшон, — в комнате было прохладно. Рядом — еще один стул. Для гостя, для союзника. Но гость и союзник цайткоманды СС садиться не желал. На стуле лежал лишь головной убор. Рогатый шлем?горшок с крестообразной прорезью на правой стороне, под смотровой щелью. Обладатель рыцарского шлема — остроносый постнолицый брюнет с жирными волосами и клочковатой бородой — нетерпеливо расхаживал из угла в угол. Ну что… Тевтон, он и в хронобункере тевтон. Кольчуга с длинными рукавами, кожаный, со стальными нашлепками, панцирь, створчатые поножи, наколенники, наплечники, шлем?горшок на голове, черный крест на груди, меч на перевязи.

Бурцев напрягся. Он ожидал чего угодно. Но вот очная ставка с фон Хохенлохом! Сразу, с ходу! Об этом как?то не подумалось. А зря. Кажется, мудрый гауптштурмфюрер решил без промедления провести дознание и выяснить, кто из двух тевтонских магистров — настоящий.

Между тем их с Джеймсом неожиданное появление тоже произвело эффект. Автоматчики судорожно вцепились в «шмайсеры». Медиум подскочил, запутался в собственном балахоне, опрокинул стул и едва не упал сам. Фон Хохенлох замер, как громом пораженный, перед «собратом» по ордену. Немая сцена, в общем. Но долго она продолжаться не могла. И Бурцев не мешкал. Джеймс только?только поднимал руку в «хайле», а он уже рычал из?под шлема:

— Мерзавец! Самозванец! Вонючая свинья!

Бурцев очень старался, чтобы в голосе его явственно прозвучали устрашающие нотки праведного гнева. Кажется, получилось: сбитые с толку немцы — и охрана со «шмайсерами», и эсэовский медиум, и гауптштурмфюрер, и сам несчастный фон Хохенлох пребывали в ступоре. Даже Джеймс отшатнулся от взбесившегося спутника.

Ха! То ли еще будет! Это только начало спектакля.

— Защищайся! — Бурцев рванул из ножен полуторный меч с удлиненной рукоятью. Таким можно биться одной рукой. Можно — двумя. — Я, магистр Иерусалимского Дома братства Святой Марии Генрих фон Хохенлох, вызываю тебя! А теперь ты назови свое истинное имя, подлый обманщик!

Он наступал. Пока эсэсовцы в шоке, самое время разыграть оскорбленную невинность и устранить конкурента. Мало?мальское разбирательство быстро вывело бы Бурцева на чистую воду.

— Но ведь это же я! — с трудом выдавил тевтонский магистр. — Я Генрих фон Хохенлох! Как смеешь ты… ах ты…

Удивление схлынуло. Тевтон был в бешенстве. Теперь он тоже жаждал крови. Шлем мигом перекочевал со стула на голову рыцаря, вжикнула сталь, выскакивающая из ножен. — Божий суд! Взываю к Божьему суду! — Бурцев подбавил побольше пафоса в голос.

И ударил первым. Фон Хохенлох, однако, оказался тертым калачом. Тевтон сориентировался мгновенно. Шагнул в сторону, подставил свой клинок под меч Бурцева. Парировал. Нанес ответный удар.

Ох?х, мать?перемать! Бурцев едва успел прикрыться. Едва удержал рванувшееся из рук оружие. Противник попался достойный, и затея с поединком начинала казаться не самой удачной. Не ломать комедию надо было, не играть в благородство, а рубить сразу, без предупреждения, без вступительной речи. Пусть получилось бы не столь эффектно, зато безопаснее. И наверняка.

— Готт мит унс! — прорычал магистр фон Хохенлох.

— …мит унс, — не согласился Бурцев.

Сшиблись снова.

Хитрый финт, удар… Острие тевтонского меча рассекло накидку Бурцева, царапнуло по кольчуге.

Бурцев в ответ снес правый рог со шлема противника. Сомнительное, вообще?то, достижение…

Еще удар немца… Вскользь пришелся, но с левого рукава посыпались сорванные кольчужные звенья. Под разодранным гамбезоном стало тепло и липко.

• Предыдущая
• 62/68
• Следующая