Викинг - Мейсон Конни - Страница 3

• Предыдущая
• 3/72
• Следующая

— Она сказала «нет», когда я повалил ее на землю. Я хотел войти в нее и ни о чем другом не мог думать. Я готов был взять ее силой, и ничто не остановило бы меня, но я замешкался, задирая кольчугу. Колдунья вы рвалась и убежала. Я погнался за нею, но она словно растворилась в воздухе. Только ведьмы умеют исчезать бесследно. Я понял, кто она, испугался и, вместо того чтобы искать ее, приказал своим воинам вернуться на ладьи. Я чувствовал… нет, я знал, что она меня околдовала. Никогда в жизни я не был таким беспомощным — да еще перед женщиной! С той ночи красавица с туманного острова сделала мою жизнь несчастной.

Олаф сочувственно посмотрел в глаза Торна. Вообще-то, Олаф не верил ни в какие чары и теперь неторопливо размышлял, почесывая бороду.

«Если Торн и вправду думает, что околдован, нужно как-то разуверить его в этом», — решил Олаф и твердо приказал:

— Ты должен вернуться туда.

— Это еще зачем? — спросил Торн. — Не хочу снова видеть это проклятое место.

— С каких это пор ты стал отказываться от набегов? Настоящий мужчина не упустит возможности хорошенько подраться и вернуться с добычей, — язвительно заявил Торольф. — Слушайся отца, он мудрый человек и научит тебя, как разрушить чары колдуньи.

— Отлично! Я готов вести свои ладьи на остров Мэн. Я буду там убивать и грабить — я все сровняю с землей, мое имя еще долго будут вспоминать с ужасом.

— Вот и славно, — сказал Олаф, явно обрадованный ответом сына. — Но это еще не все. Ты найдешь ту ведьму и убьешь ее. Смерть колдуньи освободит твою душу от чар.

Торн повернул голову к отцу, и в глазах его вспыхнул огонь. Ну конечно же! Все так просто! Как же он сам не додумался до этого! Любовные пытки могли окончиться еще несколько месяцев тому назад!

Разумеется, когда колдунья будет мертва, она не сможет уже держать в своих цепях душу Торна. Некому будет сводить его с ума неутоленным желанием.

— Я немедленно отправлюсь в путь, — сказал Торн. Ему уже не терпелось поскорее выйти в море. — Обещаю, что каждый оставшийся в живых житель острова Мэн будет до смертного часа трепетать при одном упоминании имени Торна Безжалостного!

— Мудрое решение, — поддержал брата Торольф. — Так ты освободишься от заклятия. А заодно привезешь из похода богатую добычу. Ты всегда был удачлив. На византийских рынках сейчас большой спрос на рабов!

— Ты объяснишь Белокурой Бретте, почему наша с ней свадьба откладывается, отец? — спросил Торн. — Ведь ты собирался сыграть ее этим летом.

— Свадьба подождет. Я приглашу Бретту пожить с нами, пока ты будешь в плавании. А свадьбу сыграем, когда ты вернешься. Только когда душа твоя освободится от заклятия, ты сможешь стать мужем Бретте и поскорее заделать ей детишек.

— Мы будем ждать тебя, Торн, — сказал Торольф. — И станем просить небесного отца нашего, великого Одина, чтобы он хранил тебя. Пусть Тор-громовержец даст тебе силы убить ведьму.

Остров Мэн. 851 г . от Рождества Христова, лето.

Голодные серые волны набегали на пустынный и безмолвный западный берег острова. Ни единой живой души вокруг, ни дымка над крышей, только молчаливые, заросшие лесом холмы.

Жившие на острове крестьяне давно уже поняли, что им нельзя селиться близко к побережью. Слишком часто случались внезапные и жестокие набеги викингов. Наученные горьким опытом, люди селились теперь в глубине острова, чтобы при появлении непрошеных гостей успеть покрепче запереть тяжелые деревянные ворота в окружающей деревню стене, сложенной из земли и бревен, и потуже натянуть тетиву на луках.

В это летнее раннее утро над песчаным берегом царила тишина, которую нарушали лишь негромкий шум прибоя да резкие крики чаек, кружившихся над волнами в легком предрассветном тумане.

Стоявший на вершине прибрежной скалы молодой парень зябко поежился, зевнул и поплотнее завернулся в тяжелый влажный шерстяной плащ, накинутый на плечи. Его обязанностью было наблюдать за морем и при первом признаке опасности предупредить жителей деревни, чтобы у них было время приготовиться к бою. Но с прошлой ночи, когда он перебросился парой фраз со своим сменщиком, часовой видел только равнодушно катящиеся одна за другой волны, от которых уже рябило в глазах.

Парень еще раз окинул взглядом пустынное море и достал из висевшего у него на боку засаленного кожаного мешка свой завтрак — ломоть черного хлеба и кусок домашнего остро пахнущего сыра.

Впрочем, подзаправиться ему не удалось. Его молодые острые глаза уловили какое-то движение. Парень поморгал и стал присматриваться внимательнее. Вот мелькнула в тумане одна тень, вторая, третья… Пять. Пять черных узких теней.

Солнечный луч пробился сквозь дымку, и стали видны треугольники парусов и мерно опускающиеся в волны длинные весла.

Ладьи викингов! Быстрые, летящие прямо к берегу, вспенивая острыми резными носами серые волны. Тускло сверкнули шлемы на головах гребцов, наконечники копий, лезвия мечей. Вдоль бортов, налезая друг на друга, словно чешуя, висели круглые деревянные щиты. В оставленные между щитами зазоры были вставлены длинные весла — по четырнадцать пар на каждой ладье. Весла все опускались и поднимались, быстро приближая ладьи к пустынному берегу. А над головами гребцов, на невысокой мачте реял закрепленный ременными растяжками полосатый красно-белый парус.

Молодой дозорный еще и с места не сдвинулся, охваченный ужасом, а под днищем ладей уже заскрипел прибрежный песок. Высокие бородатые светловолосые воины хлынули на берег. Всего — полторы сотни. Все в кольчугах, все с оружием.

Они выходили со своими длинными двусторонними мечами, штурмовыми топориками, держа в левой руке круглый деревянный щит с металлическим набалдашником в центре.

Только теперь, когда викинги были уже совсем рядом, молодой дозорный вышел из оцепенения.

Поздно. Его увидели. Двое викингов проворно взбежали на вершину и схватили часового прежде, чем он успел подать сигнал тревоги.

— Торн, мы прихватили тут мальчишку, — крикну, один из них и потащил упирающегося часового вниз, на берег, где уже уверенно командовал своими людьми Торн. — Что нам с ним делать?

Торн мельком взглянул на паренька — маленького, беззащитного. Он не успел подать сигнал опасности и теперь не представлял для викингов никакой угрозы.

— Я поговорю с ним, — сказал Торн, обращаясь к Ульму, который привел пленника.

Ульм крепко обхватил часового за плечи и держал его, пока Торн задавал вопросы.

— Далеко отсюда твоя деревня, парень?

Услышав родную гэльскую речь, незадачливый дозорный удивленно посмотрел на Торна. Не дождавшись ответа, Ульм грубо встряхнул паренька.

— Отвечай, когда тебя спрашивают!

Часовой сглотнул и попытался что-то сказать, но его горло было сковано спазмом страха.

— Я не сделаю тебе ничего плохого, если ты будешь говорить правду, — сказал Торн. — Ну, так далеко ли твоя деревня?

— Н-недалеко. Одна лига, не больше.

— Деревня обнесена частоколом?

— Д-да, но ворота сейчас должны быть открыты.

— Я ищу женщину. У нее черные как ночь волосы и фиалковые глаза. Она — ведьма. Ты знаешь ее?

Паренек испуганно округлил глаза.

— В-ведьма? Не-ет, у нас в деревне ведьмы не водятся. Только одна женщина похожа на ту, о которой ты говоришь. Ученая Фиона, так ее зовут. Но она не ведьма.

Голубые глаза Торна прищурились.

— Подумай как следует, парень. Женщина, о которой я тебе толкую, красива — очень красива и не может быть простой крестьянкой.

Дозорный нервно облизал пересохшие губы:

— Я… Тогда я не знаю женщины, о которой ты говоришь.

Торн не поверил ему. Ведьма где-то здесь, и он, Торн, найдет ее. Найдет и заставит снять с себя заклятие.

— Уведите его, — приказал Торн. — Скажите часовым, которые остаются охранять ладьи, чтобы присмотрели за ним. От него больше ничего не добьешься.

Прекрасное летнее утро уже полностью вступило в свои права, когда Торн двинулся со своим отрядом в глубь острова. Вскоре Ульм заметил монастырь на вершине холма. Отряд разделился. Ульм с одной половиной воинов двинулся к монастырю, Торн же с остальными отправился дальше.

• Предыдущая
• 3/72
• Следующая