Убийство по-римски - Марш Найо - Страница 26

• Предыдущая
• 26/51
• Следующая

— Это Себ… вас подключил?

— Он. В Перудже, — ответил Кеннет. — Я собираюсь перескочить.

— На что?

— Большой прыжок. С травки на серьезное. Скажем прямо, я уже попробовал. Понимаете? И учтите, я не на крючке. Так, иногда укольчик. Для забавы.

Аллейн поглядел на лицо, которое не так давно могло выглядеть привлекательным. Полицейские так же боятся гадать по чужому лицу, как и выдавать своим лицом собственные мысли, но все же ему пришло в голову, что, если бы у Кеннета был не столь отталкивающий цвет лица и если бы он не позволял губе отвисать в безвольной ухмылке, он выглядел бы совсем недурно. Даже на этом этапе он мог бы быть менее беспутным, чем показывало его поведение. «И что бы ни произошло с мистером Себастианом Мейлером, — подумал Аллейн, — это не составило бы и миллионной доли того, что он заслуживает».

Кеннет нарушил наступившее было молчание.

— Послушайте, — сказал он, — конечно, это идиотство, но вот был бы ляп, если бы после всего, что говорилось о Себе и берлоге Тони и всем таком, выяснилось, что вы — тот человек?

— Тот человек?

— Да. Понимаете? Шпик.

— А я похож?

— Меньше всех. У вас вид потрясающий. Впрочем, может быть, это такая уловка, правда? Все же вы не можете меня прикнопить, мы же не на английской земле. Или можете?

— Я не знаю, — сказал Аллейн. — Спросите полицейского.

Кеннет издал чахлый смешок.

— Честно, вы меня добиваете, — сказал он и после небольшой паузы спросил: — Если я не захожу слишком далеко, чем вы занимаетесь?

— А чем, вы думаете?

— Чем-нибудь ужасно могучим и тайным. Вроде дипломатии. Или она кончилась вместе с первым лордом казначейства?

— Разве первый лорд казначейства кончился?

— Ну, значит, продолжился. Так и вижу, как он до сих пор бродит по дворцовым коридорам с ключом на заднице. — У Кеннета вдруг возникла тревожная мысль. — О Боже, — чуть слышно проговорил он. — Только не говорите мне, что первый лорд казначейства — это вы.

— Я не первый лорд казначейства.

— Значит, мне повезло.

Музыка нерешительно умолкла. Барнаби Грант и Софи Джейсон вернулись за столик. Джованни элегантно проводил леди Брейсли на ее место. Рядом в трансе сидел майор. Ван дер Вегели, рука об руку, подсели к ним.

Джованни сообщил, что второй шофер развезет Софи, Ван дер Вегелей и Гранта по гостиницам когда им будет угодно и что он сам берет на себя руководство другими участниками экскурсии.

Аллейн заметил, что Джованни не назвал «Логово Тони» и не объявил открыто, в чем заключаются дальнейшие увеселения. Об этом шла речь только, когда он почти украдкой обходил мужчин в вестибюле. А Кеннет передал это леди Брейсли.

Ван дер Вегели сказали, что хотели бы еще немного потанцевать, а затем уехать домой. Софи и Грант не возражали и, когда музыка заиграла снова, вернулись на танцевальную площадку. Аллейн оказался наедине с Ван дер Вегелями, попивавшими шампанское.

— Я не слишком хороший партнер, баронесса, — сказал Аллейн. — Но, может быть, вы рискнете?

— Конечно.

Как многие крупные женщины, она танцевала очень хорошо — уверенно и легко.

— Но вы танцуете прекрасно, — сказала она через минуту. — Почему вы говорите не так? Знаменитое английское самоуничижение?

— С вами трудно не танцевать хорошо.

— Ах-ха, ах-ха! Комплимент! Лучше и лучше!

— Вы не собираетесь на следующее увеселение?

— Нет. Муж считает, что нам это не подходит. Ему не понравился стиль, в котором оно было предложено. Это скорее для мужчин, сказал он, и я дразню его и говорю, что он большой филистер, а я не такая уж неискушенная.

— Но он упорствует?

— Он стоит на своем. Значит, вы едете?

— Я согласился, но теперь вы меня смущаете.

— Нет! — воскликнула баронесса с настойчивым лукавством. — В это я не поверю. Вы человек хладнокровный. Искушенный. Это я ясно вижу.

— Может быть, вы передумаете? Поедемте, вы там за мной присмотрите.

Это замечание вызвало у баронессы прилив веселья. Она умело плыла в танце, и хохот ее то звенел, то опускался до басов. Когда же он стал настаивать, она неожиданно сделалась серьезной. Глубоким голосом она объяснила, что, хотя Аллейн, конечно, ей не поверит, они с бароном придерживаются вполне пуританских взглядов. Они принадлежат к лютеранскому роду, сказала она. Например, их вовсе не привлекает ночная жизнь Рима, которую они знают по итальянским фильмам. Слышал ли Аллейн когда-нибудь об издательской фирме «Адриаан и Велькер»? Если нет, то она должна сказать, что издатели твердо стоят на защите нравственности и что барон, представитель фирмы за рубежом, придерживается такой же политики.

— В наших книгах все чистое, все честное и здоровое, — заявила она и с огромным энтузиазмом подчеркнула высочайший уровень литературной гигиены.

«Это не поза, — подумал Аллейн, — это уморасположение: баронесса Ван дер Вегель (и, очевидно, ее муж) неподдельно благочестивы и, — подумал он, искоса взглянув на этрусскую улыбку, — по всей вероятности, она обладает той спокойной беспощадностью, которая очень часто соседствует с пуританством».

— Мы с мужем, — говорила она, — согласны во взглядах на — как вы называете это? — вседозволенность. Мы с ним во всем в полном согласии, — добавила она с удушающим бесстыдством. — Мы уверены в себе. Мы всегда счастливы вместе, и наши мнения совпадают. Как близнецы, правда? — И она снова расхохоталась.

Танец, самодовольство, неожиданные приливы веселья подтверждали ее нелепые заявления: она была в высшей степени довольная женщина. «Физически удовлетворенная, — подумал Аллейн. — Может оказаться, что также удовлетворенная интеллектуально и нравственно». Она повернула голову и взглянула на мужа, который сидел за столиком. Они улыбнулись друг другу и помахали пальцами.

— Это ваш первый приезд в Рим? — спросил Аллейн.

Когда пара танцует — и танцует согласно, — как бы далеки ни были танцующие в прочих отношениях, между ними возникает физическое взаимопонимание. Задав вопрос, Аллейн мгновенно почувствовал, что баронесса сразу же от него отдалилась, хотя она с готовностью ответила, что они с мужем бывали в Италии и, в частности, в Риме уже несколько раз. Издательские дела мужа довольно часто приводят его сюда, и, когда это удобно, она приезжает с ним.

— На этот раз вы приехали просто повеселиться? — предположил Аллейн, и она сказала, что да.

— И вы тоже? — спросила она.

— Исключительно, — ответил Аллейн и сделал с ней оборот. — В предыдущие приезды вы путешествовали с «Чичероне»? — спросил он. И снова — несомненно — она отдалилась.

— Я думаю, они образовались недавно, — сказала она. — Совершенно новые и ужасно интересные.

— А вам не кажется странным, — спросил Аллейн, — что никто из нас особенно не встревожен исчезновением нашего чичероне?

Он почувствовал, как приподнялись ее широкие плечи.

— Может быть, это странно, что он исчез, — согласилась она. — Но мы же надеемся, что с ним все благополучно, так? — Они двигались мимо их столика.

— Хорошо! Хорошо! — воскликнул барон и, одобряя их танец, осторожно захлопал в свои огромные ладони. Леди Брейсли оторвала глаза от Джованни и критически оценила их изнеможенным взором. Майор спал.

— Мы думаем, — сказала баронесса, — что у него может быть неприятность из-за этой женщины с открытками. Виолетты.

— Ну конечно, она устроила ему скандал.

— И мы думаем, она была там внизу. Под землей.

— А вы ее видели?

— Нет. Мисс Джейсон видела ее тень. Мы думали, что мистер Мейлер расстроился, когда она это сказала. Он тогда отшутился, но он расстроился.

— Она довольно-таки устрашающая дама.

— Ужасная. Такая ненависть, так открыто — это ужасно. Сплошная ненависть, — сказала баронесса, искусно следуя изменениям ритма, — это очень ужасно.

— Дежурный монах осмотрел подземелье. Ни Мейлера, ни Виолетты там не оказалось.

— Ах, монах, — заметила баронесса Ван дер Вегель, и было невозможно понять, что означало ее замечание. — Возможно. Да. Может быть, так.

• Предыдущая
• 26/51
• Следующая