Перу: от инков до наших дней - Гавриков Юрий Павлович - Страница 10

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая

Важную роль в этой битве сыграла конница всадников воинственного племени морочукос. Неудержимой лавиной обрушились они с гор на королевские войска, обратив их в бегство.

Пользуясь передышкой после победы при Хунине, Боливар, передав обязанности главнокомандующего генералу Сукре (сражавшемуся в Перу еще до прибытия туда Боливара), с частью войск совершает переход в район Косты и в начале декабря того же года освобождает Лиму.

Находясь в столице, он вынашивает планы формирования еще более многочисленной армии для нанесения окончательного удара по врагу. Однако испанцы сами приближают свой конец. Ла Серна предпринимает попытку окружить армию Сукре в Сьерре. Но опытный полководец, вовремя разгадав замыслы вице-короля, умелым маневрированием своих войск заметно выматывает силы неприятеля. Вскоре наступает развязка — происходит решающая битва враждующих армий в пампе Кинуа, у подножия горы Кондоркунка, неподалеку от Аякучо.

«…Силы (испанцев. — Ю. Г.) составляли 13 батальонов пехоты с артиллерией и кавалерией, всего 9310 человек. 8 декабря 1824 г. вступили в бой авангарды обеих армий, а на следующий день Сукре повел в атаку 5780 человек. 2-я колумбийская дивизия под командованием генерала Кордоба атаковала левый фланг испанской армии и сразу привела его в расстройство. Перуанская дивизия на левом фланге под командованием генерала Ла Мара встретила более упорное сопротивление и не смогла продвинуться вперед, пока не прибыли резервы под командованием генерала Лара. Когда после этого отступление неприятеля стало всеобщим, в преследование была брошена кавалерия, которая рассеяла испанскую конницу и завершила разгром пехоты… На следующий день генерал Кантерак, к которому теперь перешло командование испанской армией, подписал капитуляцию, по условиям которой не только он и все его войска становились военнопленными, но все испанские войска в Перу и все военные посты, артиллерия, склады, а также вся перуанская территория, которая еще находилась в руках испанцев (Куско, Арекипа, Пуно, Килька и пр.), передавались повстанцам. Численность войск, переданных таким путем в качестве военнопленных, достигала в целом почти 12 000 человек. Таким образом с испанским владычеством было окончательно покончено…» — писали К. Маркс и Ф. Энгельс[59].

После разгрома королевских сил в Перу под властью испанской короны в Южной Америке оставалось только Верхнее Перу. Поэтому именно туда были направлены войска под командованием Сукре, которые продвигались, почти не встречая сопротивления. В августе 1825 г. конгресс, собравшийся в местечке Чукисака, провозгласил суверенитет Верхнего Перу. В честь великого полководца новое государство стало называться Республикой Боливар, а позднее — Боливией.

Война за независимость практически была закончена. Она имела исключительно большое значение для судеб Американского континента. Будучи национальной революцией, война за независимость явилась важнейшим фактором формирования наций в Латинской Америке, становления суверенных национальных государств[60].

Не обрели свободу лишь две испанские колонии в западном полушарии — Куба и Пуэрто-Рико. Боливар попытался поставить вопрос об оказании помощи патриотам этих стран на Панамском конгрессе (июнь 1826 г.), куда съехались полномочные представители ряда латиноамериканских республик. Но этим попыткам воспрепятствовали Соединенные Штаты [61].

Конгресс не привел к каким-либо практическим результатам, однако он явился первым важным шагом на пути создания латиноамериканского единства.

Для Перу, в упорной борьбе завоевавшей независимость, открылась перспектива свободного, самостоятельного развития. Однако на этом пути перед страной стояло немало трудностей.

Класс буржуазии к тому времени еще не сформировался окончательно, и политическую власть в государстве захватили представители колониальной и местной верхушки, что явилось серьезным тормозом на пути буржуазно-демократических преобразований. Не произошло радикальных изменений и в аграрных отношениях, которые с некоторыми оговорками можно было характеризовать как феодальные[62], Формальное объявление крестьянина-индейца владельцем своей земли (декрет Боливара 1824 г.) оторвало его от существовавшей веками общины, сделало беззащитным в отношениях с помещиком. Латифундии противостояли, таким образом, не общине, а раздробленным и разрозненным минифундиям индейцев. Продолжала функционировать унаследованная от колониальных времен архаичная система владения источниками воды (собственником их считался тот, на чьей земле они находились) в важнейших (но засушливых) земледельческих районах Перу. Помещики, обладатели огромных наделов, утверждали, что только рудники могут дать стране доход, и практически не обрабатывали свои земли. После окончания войны за независимость лучшие земли в стране получили в качестве награды старшие офицеры и генералы Освободительной армии. Однако они или продолжали военную службу, или возвратились к себе на родину. Земля в стране постепенно превращалась лишь в показатель знатности и богатства. Естественно, сокращалось производство продовольствия и сырья для зарождавшейся промышленности (пищевой, кожевенной и др.). По словам первого министра финансов республики Иполито Унапуэ, сельское хозяйство было полностью дезорганизовано.

Да и в целом экономика, оставленная в наследство перуанцам Испанией, находилась в запущенном состоянии. Даже область хозяйства, которая составляла законную гордость перуанцев, — горнорудное дело — переживала упадок.

В последние годы своего господства в Перу колониальные власти выкачали из страны миллионные суммы (они направляли их на подавление освободительных движений). Немалый урон казне нанесли и всевозможные «пожалования» и платежи представителям королевской администрации. В результате длительных военных действий, нарушивших связи между отдельными районами, резко сократился общий объем торговли.

Сложным было в стране и внутриполитическое положение. Помещики, высшее духовенство, верхушка военщины и другие представители господствующих классов стремились лишь к сохранению собственных привилегий, к укреплению своих позиций, что не исключало, разумеется, борьбы за власть в лагере олигархии, между отдельными ее группировками. Эта неутихавшая борьба различных политических сил мешала преодолению трудностей, возникавших в жизни молодого государства, зачастую ставила его на грань гражданской войны.

Большую роль в политической жизни Перу со дня основания республики стала играть армия (при непосредственном или косвенном участии армии за 1821–1837 гг. сменилось семь президентов, а за восемь последующих лет было сформировано столько же правительств). Ничего негативного в этом не было. Под знаменами перуанской армии в те годы выступали люди различных социальных слоев и с различным цветом кожи, она действовала как «наиболее революционный, демократический институт»[63]. Именно тогда возникло такое явление, как военный каудильизм. «Появление военных — каудильо, — писал X. К. Мариатеги, — было естественным результатом развития событий в период революции, которая так и не привела к образованию нового господствующего класса (курсив наш. — Ю. Г.). В этих условиях власть неизбежно должна была попасть в руки военных, участвовавших в революции: с одной стороны, они пользовались известным авторитетом, пожиная плоды своей военной славы, а с другой — могли оставаться у власти, опираясь на силу оружия. Разумеется, каудильо не был свободен от влияния классовых интересов или иных социальных сил, боровшихся в то время между собой. Каудильо опирался или на расплывчатый и риторический либерализм городского «демоса», или на колониальный консерватизм земледельческой касты»[64].

• Предыдущая
• 10/27
• Следующая