Адский поезд для Красного Ангела - Тилье Франк - Страница 14
- Предыдущая
- 14/19
- Следующая
Короткое замыкание. Бурное выделение адреналина. Огонь, сжигающий внутренности. Я что-то ухватил…
– Все же это важная деталь, а вы забыли о ней рассказать! Что за несчастный случай?
– Гад была опытной спортсменкой, любительницей острых ощущений. Если вы внимательно посмотрите на стену северного склона, вы заметите карабины и крюки. Она там поднималась дважды в неделю. Шестьдесят метров в высоту.
– Разве подобная практика не запрещена на промышленной площадке? Куда смотрела инспекция по охране труда?
– Кое-кто из наших людей обладает сноровкой работать на отвесных склонах, куда не могут добраться механические рычаги. Лазание, работа на вертикальных стенах являются частью профессии.
– Гад имела такое разрешение? Соблюдала ли она правила безопасности? Какое оборудование она использовала?
Он затравленно посмотрел на меня, как кошка, лапой отбивающаяся от гризли, который гораздо сильнее ее.
– Послушайте, комиссар. У нас побывала целая армия инспекторов по труду и полиция. Все в полном порядке. Я им уже все рассказал, так что уж давайте, пожалуйста, покороче.
– Отлично. Так как же она упала? И с какой высоты?
– По повреждениям тела доктор определил, что метров с десяти. Сломался один из карабинов…
– Карабин, говорите? Но ведь они очень крепкие…
– Карабины ломаются, резинки рвутся, парашюты не раскрываются, нефтяные танкеры дают течь… Чего еще вы от меня хотите?
– Она работала внизу вместе с мужчинами?
– Да, но находилась в вагончике, где установлены компьютеры. У нас никогда не было проблем с ней… Отличный работник… Жаль, что так случилось…
– Она была хорошенькая?
В его глазах появился и погас какой-то огонек.
– Мм… Да не так чтобы…
– Вы не умеете лгать. Лично вы как думали?
– Симпатичная. На что вы намекаете, комиссар?
Он оторвал локти от стола, на который опирался. Я сухо уточнил:
– Какие отношения она поддерживала с вашими людьми?
Ввалившиеся глаза, дрожащие губы, пожирающий его изнутри огонь.
– Ка… как это? Я… я бы попросил, инспектор…
– Комиссар, а не инспектор. Подождите, пожалуйста, минутку, я еще не закончил.
– Нет времени.
Он бросился к дверям своей консервной банки, но я схватил его за халат:
– Я сказал: не закончил!
Я пихнул его обратно в каморку. Он ударился бедром об угол стола, из горла вырвался крик раненого зверя.
Он прорычал:
– Черт! Вы что, чокнутый? Я сейчас…
– Что вы сейчас?
– Я…
– Сейчас вы ответите на мои вопросы, иначе мы отправимся в одно гораздо менее симпатичное местечко, которое называется комнатой для допросов!
– Вам нужен ордер или что-то в этом роде!
– Вы меня провоцируете! Через час я вернусь с повесткой!
Он благоразумно вернулся на место и пробормотал:
– Ладно… Я вас слушаю.
– Полагаю, очаровательная девушка часто становилась предметом ухаживаний… Особенно в такой жопе мира, где любят гадить чайки…
– Она… она и правда гуляла со многими парнями. Но внерабочие отношения меня не касаются.
Я стукнул кулаком по складному металлическому столу. В кофейных чашках подпрыгнули ложечки.
– Послушайте меня! Женщина была убита очень подозрительным образом! Убийца привел меня сюда, так что теперь вы мне расскажете все, что вертится вокруг этой девушки.
Он зажег сигарету. Пожелтевшие от никотина подушечки пальцев не оставляли никаких сомнений относительно его будущего: рак легких или горла до пятидесяти…
– У нее не все было гладко… я хочу сказать, в личной жизни…
– Объясните!
– Она никогда не скрывала своих мрачных идей, своего интереса к… странным вещам…
– К каким, например?
Он выпустил сквозь желтые зубы струйку дыма. Похоже, сигарета успокоила его и развязала язык.
– Вам известно физическое строение алмаза, комиссар?
– Нет. А какая связь?
– Алмаз на девяносто девять целых девяносто пять сотых процента состоит из чистого угля под очень высоким давлением. Но остается крошечный процент примесей, среди прочих – азота или бора. Они практически незаметны, однако об их присутствии можно догадаться, когда отдельные фотоны, сталкиваясь с ними, отходят от своих начальных траекторий, очень заметно изменяя, таким образом, световой спектр. Каким бы ни был алмаз, каковы бы ни были его размер и стоимость, извлечь эти примеси невозможно. Все алмазы грязные, комиссар.
– К чему вы клоните?
– По правде сказать, эта женщина была алмаз. Роковая красавица. Мы смотрели на нее, как на драгоценный камень, и отпустили бы ей все грехи без исповеди. Но в ней таилось нечто неожиданное, водоворот вероломства. Это был жестокий зверь, чудовище, Сатана, какого вы и вообразить не можете…
В каморку вихрем ворвался старший мастер:
– Начальник, вы там нужны! Геодезист что-то темнит. Не дает нам взяться за склон Р-23. Хочет, чтобы снова пришли инженеры по безопасности! Мы из-за этого болвана опоздаем!
– Иду!
Инженер нахлобучил каску:
– Послушайте, комиссар. Давайте встретимся часика через три, около семи вечера, в кафе Трестрау, на пляже Перро-Гирека. Продолжим наш разговор… Я вам расскажу все как на духу…
И с блестящим от пота лбом он унесся в распахнутую дверь…
В одиночестве усевшись за столиком на четверых в кафе Трестрау, я заказал себе кружку сидра. Мне не терпелось услышать ответы Жозе Барбадеса, инженера карьера Трегастель. Мне показалось, что я всколыхнул в нем былые страдания, глубоко зарытые, опечатанные воспоминания, которые никогда не должны были вновь всплыть на поверхность. Что за темные связи поддерживала эта девушка, Розанс Гад, с рабочими предприятия?
Женщина погибла на дне этого карьера при обстоятельствах, возможно отличающихся от официальных. Больше шестисот километров и почти два с половиной месяца разделяли смерть Розанс Гад и Мартины Приёр. И все же во мне росло ощущение, что этих двух женщин связывает прочный канат. Почему убийца направил меня по этому пути?
Жозе Барбадес не заставил себя ждать. Он даже пришел на пять минут раньше, лицо его покрывала восковая бледность, глаза покраснели от беспокойства. Вельветовые брюки горохового цвета складками спадали на ботинки, а над верхней расстегнутой пуговицей рубашки топорщились завитки шерсти, доходившей до самой шеи. Прежде чем сесть напротив меня, он опасливо огляделся по сторонам.
– Заказать вам чего-нибудь выпить? – спросил я.
– То же, что себе… Послушайте, я женат, у меня есть ребенок. Я рассчитываю на вашу деликатность, чтобы не подливать масла в огонь. То, что я вам сейчас расскажу, должно остаться между нами…
– Не могу обещать, однако поверьте мне, я не склонен предавать огласке подобные вещи. Вы знаете, я пришел из тени и уйду в тень, и вы никогда больше не увидите моего лица… Расскажите мне о Розанс Гад, об этой дьявольской бестии, как вы недавно обмолвились…
Он перегнулся ко мне через стол, нарушив ледяную дистанцию, возникшую между нашими телами, подобно вольтовой дуге.
– Это началось за четыре месяца до ее появления на предприятии. Один из моих парней как-то вечером гулял с ней. Она заставила его крупно раскошелиться: шампанское, ресторан, прогулка по пляжу… Знаете, люди выбалтывают свои секреты, а у меня повсюду есть уши. Это случилось в трехзвездочном отеле «Бель Эр», западнее Ланьона. – Прежде чем неуверенно продолжить, он налил себе сидра. – Она заперла дверь на ключ и достала из сумки какое-то диковинное снаряжение. Веревки, кожаные плети, щипцы-кусачки, свечи, пластиковые кляпы…
– Что за кляпы?
– Мяч с продернутым через него кожаным ремешком. Они у нее были всех цветов и размеров. Мячик засовывается в рот, а ремешок плотно затягивается вокруг головы. Так что изо рта не выходит ни единого звука. Идиотская игрушка…
Я вспомнил о следах красной пластмассы, обнаруженных на резцах Мартины Приёр. Такая игрушка наверняка могла вызвать атрофию слюнных желез.
- Предыдущая
- 14/19
- Следующая
