Приключения Бесхвостика Пелле - Кнутссон Йоста - Страница 10

• Предыдущая
• 10/33
• Следующая

«Жалко, что я не дотащу её домой», — подумал Пелле и обнюхал шляпу. Потом он спокойно скрылся в лесу, так что собаки его даже не увидели, и скоро Пелле уже был дома с Биргиттой.

А собакам вскоре надоело стоять на мостках и рычать, и они отправились по своим делам. И только тогда коты смогли наконец вылезти на берег. Назквозь промокшие и продрогшие, поплелись они домой. Осенняя экскурсия закончилась не совсем так, как они предполагали. Но знаете, мне кажется, что они получили по заслугам.

Прошла осень, и наступило Рождество.

Надо сказать, да вы это уже и сами поняли, что Пелле был довольно отважным котёнком, но в канун Рождества он по-настоящему испугался: он лежал, как обычно, на своём любимом стуле, мурлыкал потихоньку, иногда облизывался, и думал, что жизнь его прекрасна. Но вдруг он услышал крик и грохот в прихожей. «Наверное, Биргитта и Улле явились, — подумал Пелле, — вечно они подымают ужасный шум». И он, не вставая с места, лизнул себя в плечо, поскольку делать ему было совершенно нечего.

Но в следующий же момент он увидел нечто совершенно непонятное и страшное. В дверях появилось что-то зелёное с колючими ветками. И у этого чудища было две ноги впереди и две сзади.

«Надо напугать это чудовище», — мелькнула мысль, и Пелле выгнул спину и зашипел так устрашающе, как только умел.

Но ёлка (а это была ёлка) совершенно не испугалась. Она продолжала лезть в комнату, и Пелле ничего не оставалось делать, как скорее спрятаться под шкаф.

«А если ей вздумается вымести меня из-под шкафа, — с ужасом подумал Пелле, — эти иголки, наверное, очень колючие».

Но вскоре Пелле немного успокоился. Оказалось, что четыре ноги, которые он видел, принадлежали вовсе не ёлке, а двум мальчикам — их было почти не видно за пышными ветками. Верхушка оказалась под самым потолком. Тут появился папа с зелёным ведром. Он поставил ёлку в ведро, встал на колени и начал что-то прикручивать и прилаживать. При этом он ужасно кряхтел, так что Пелле заключил, что работа была нелёгкая. Страх его как рукой сняло. Он вылез из-под шкафа и с интересом наблюдал за происходящим.

Мальчишки получили заработанные деньги, поклонились и исчезли, а папа налил в ведро воды.

«Странный народ — люди, — подумал Пелле, — приволочь такое чучело в квартиру! Когда они собирают цветы и ставят их в вазу, это ещё куда ни шло. Но поставить огромную ёлку в ведро-это, по-моему, полное безумие».

Тут пришла Биргитта и захлопала в ладоши. Она начала прыгать и кричать:

— Какая красивая ёлка! И какая большая, да, папа? — Она увидела Пелле, схватила его на руки и стала тормошить:

— Тебе тоже нравится, а, Пелле?

— М-мяу, — сказал Пелле неуверенно, — правда, я не понимаю, почему огромная ёлка должна стоять в ведре в гостиной. — Эта последняя фраза была, конечно, сказана про себя. Но Биргитта как будто подслушала его мысли, потому что она тут же ответила на вопрос:

— Видишь ли, Пелле, — сказала она, — это рождественская ёлка. У нас всегда на Рождество бывает ёлка. Скоро мы её нарядим и увидишь, она будет ещё красивее.

Они будут её наряжать? Пелле был очень удивлён. Интересно, будет она в брюках или в юбке? Башмаков, понятно, не будет, раз она стоит в ведре. А что будет на верхушке? Что ж, это, во всяком случае, забавно! — и Пелле засмеялся, но никто его не услышал. Как вы помните, кошки смеются совершенно беззвучно.

— Наряжать будем завтра, — сообщила Биргитта. — Повесим карамельки, и коричные сердечки, и красные яблоки, и множество свечей, и две больших звезды на макушке.

— А что, одной не хватит? — спросил папа.

— Нет, папа, миленький, две звезды гораздо лучше. Ты ведь купишь нам две звезды? И бенгальские огни, ну пожалуйста!

Ночью Пелле приснилось, что ёлка пришла к нему в клетчатом пальто и костюме в полоску. Она вежливо приподняла широкополую шляпу и запрыгнула в ведро с водой, отчего брызги полетели во все стороны.

— А ноги не промочишь? — спросил Пелле, но тут он проснулся, не услышав ответа. Пелле был очень раздосадован — ему так хотелось услышать, нравится ли ёлке стоять в ведре с водой. Пелле подумал, что он, во всяком случае, не хотел бы быть рождественской ёлкой и стоять всё время в воде…

Итак, для Пелле наступило первое в его жизни Рождество. Ёлка стала и в самом деле онень красивой, когда её нарядили и зажгли свечи, но бенгальские огни ему не понравились. Они трещали и разбрасывали искры самым пренеприятным образом. Пелле забился в уголок и размышлял:

«Эта штука не может быть полезной, — думал он. — Ёлка же может загореться, и что мне тогда — опять гасить пожар?»

Но ёлка, к счастью, не загорелась, несмотря на треск и искры.

Рождественский стол, по мнению Пелле, оставлял желать лучшего. Рисовую кашу он как-то заставил себя поесть, чтобы не огорчать Биргитту, но вяленую треску он просто не мог проглотить. «Странно, что это называется рыбой, — ворчал Пелле, — я-то думал, что знаю про рыбу всё. Но это… оно даже не пахнет рыбой — ни салакой, ни селёдкой, ни даже окунем или щукой. Нет уж, спасибо, это я есть не стану».

И тогда ему дали рождественскую салаку.

А потом раздавали подарки.

О рождественских подарках в доме говорили уже давно, и Пелле долго не мог понять, что значит слово «подарки». Вначале он думал, что на Рождество все соберутся во дворе под аркой. Раз под аркой — значит подарки. Ничего особенно праздничного он в этом не видел — он там бывал каждый день.

Но оказалось, что подарки — это то, что дарят. Подарки лежали в пакетах, перевязанных красной ленточкой, и на каждом пакете были написаны стихи. Подарки раздавал папа, и Пелле не мог понять, почему он надел для этого красный капюшон, приклеил большую белую бороду и надел шубу — в такую-то жэру! И говорил он почему-то нарочито грубым голосом.

«Он что, воображает, что мы его не узнаем?» — подумал Пелле.

И, к его удивлению, похоже было, что Биргитта и в са мом деле не знает, кто это там в красном капюшоне раздаёт подарки. Во всяком случае, когда она получила свой пакет, она сказала: «Спасибо, добрый Гномик».[7] Это было так глупо, что Пелле засмеялся. Но он подумал, что его смех может их огорчить, поэтому он сделал вид, что чихает.

— На здоровье, — сказал папа, которого Биргитта только что назвала Гномиком. — А вот пакет для Пелле!

И он прочитал надпись:

— Кто закричал «Ку-ка-ре-ку», Биргитта? — спросил Улле. — Пелле, что ли?

— Сейчас увидишь, — сказала Биргитта. И она открыла пакет.

Там лежал мячик, а на мячике был нарисован красивый яркий петух.

Это был чудесный подарок, и Пелле тут же начал гонять его по комнате. Самое замечательное было, что когда он поддевал его лапой, то воображал, что петуху тоже достаётся. Да, это был просто превосходный мяч.

Но Пелле получил ещё один подарок. На пакете был написан стишок:

«Посмотрим, — подумал Пелле, — если это салака, то не могу ни за что ручаться!»

Но это была не салака. Это была мышь. Не настоящая, конечно, а игрушечная заводная мышь, которая пускалась наутёк, если завести её маленьким ключиком. Поэтому мячик Пелле понравился больше.

В первый день Рождества Пелле встал рано и отправился на прогулку. На улицах было тихо-тихо, и повсюду лежал мягкий белый снег. Не было видно ни души. Но вдруг из подвального окошка появился старый знакомый — Монс.

• Предыдущая
• 10/33
• Следующая