Канун Всех святых - Брэдбери Рэй Дуглас - Страница 31

• Предыдущая
• 31/72
• Следующая

Ритмичное бряцание арфы било и хлестало Старка, будило в нем какую-то глубинную, темную музыку. И вдруг он ясно увидел Бьюдаг в мрачном зале дома Фаолана — полускрытую накидкой, мистическую в мерцании свечи; мягкие изгибы бронзового тела и огненные волосы. Острая боль пронзила его. Старк выкрикнул ее имя… Звуки арфы подхватили его голос и унесли, и вдруг не стало больше ни музыки, ни леса, ничего, кроме холода, сковавшего сердце.

Он отчетливо видел каждую деталь, пока опускался от вершины последнего дерева на дно равнины. Сколько это длилось?.. Впрочем, какая разница. Это был один из тех моментов, когда время теряет смысл.

Край леса отступил, выгнувшись длинной дугой, и, сверкая, растаял в искрящемся море. Оттуда начиналась равнина — гладкая стеклянистая поверхность из черного обсидиана, выброс какого-то давно потухшего вулкана. Или не потухшего? Старку казалось, что свет здесь был краснее, интенсивнее, будто его источник находился ближе.

Дальше над равниной свет переходил в искрящуюся завесу, которая трепетала так же, как в полдень пляшут горячие потоки вдоль Сумеречного Пояса Меркурия. На какое-то мгновение он увидел сквозь эту завесу картину — город, черный, сверкающий, с фантастическими башнями, гигантское отражение сновидений Титанов. Но видение исчезло, и внимание Старка переключилось на поджидающие его опасности.

Он увидел стадо, которое пасли многочисленные золотистые псы, и пастуха, державшего умолкнувшую арфу.

Стадо, фосфоресцируя, медленно перемещалось.

Сто, двести безмолвных воинов, неуклюже плывущих в красноватой дымке… Мертвенно-бледные, они двигались по одному, парами, группами. Золотистые собаки лениво помахивали крыльями, загоняя их в потоки, которые текли к фантастическому эбеновому городу.

Пастух стоял, повернув бледное акулье лицо. Острые аквамариновые глаза нашли Старка. Серебристая рука поднялась, легла на струны, ударила по ним. Послышался раскатистый звон, который охватил и сотряс Старка. Он выронил свой хрустальный кинжал.

Горячие языки огня взорвались у него перед глазами, в барабанных перепонках запрыгали, заплясали пузырьки. Старк потерял контроль над мышцами, уронил голову на черные волосы, покрывавшие его грудь; золотые глаза поблекли, стали бледно-желтыми, рот приоткрылся. Старку хотелось сопротивляться, но он не мог и шевельнуться. Этот пастух был одним из морских людей, к которым пришел Старк, и так или иначе он встретится с ним.

Темная кровь залила ему глаза. Старк чувствовал, как его кладут, пихают, передвигают то туда, то сюда. Мимо скользнул золотистый пес, подтолкнув к кровавому морскому потоку, который тек мимо пастуха, державшего свое единственное оружие — арфу.

Старка смутно беспокоил вопрос, были ли остальные воины в этом плывущем стаде мертвыми или живыми, как он сам. Но его ждал еще один сюрприз.

Все они были людьми Ранн. Жителями Фалги. Серебряные люди с пылающими волосами. Люди Ранн. Один мощный воин цвета толченой соли безвольно плыл в другом потоке, закрыв глаза. Видимо, он был мертв.

Что делали морские люди с мертвыми воинами Фалги? Что это за собаки и что за арфа у пастуха? Вопросы кружились в уставшей, поникшей голове Старка, как поднятый ил. Кружились и оседали.

Старк присоединился к процессии.

Псы ловкими взмахами крыльев загнали пленника в самую середину стада. Об него терлись тела. Холодные тела. Старку хотелось закричать. Жилы на шее свело, он беззвучно завопил:

— Вы живые, люди Фалги?

Ответа не было; лишь поток бледных тел, покрытых шрамами. Их глаза ничего не ведали. Они позабыли Фалгу. Позабыли Ранн, за которую обнажали клинки. Языки, косневшие в их ртах, не просили ничего, кроме сна. И получали его.

Сто, двести тел… Они являли собой странную человеческую реку, струящуюся к стене гигантского города. Старк по имени Конан вместе со своими заклятыми врагами.

Боковым зрением Старк видел движущегося за ними пастуха. Он был похож на Ранн и ее народ, который много лет назад покинул море, чтобы жить на суще. Хотя пастух казался более холодным, более похожим на рыбу. Между тонкими пальцами, как и между ногами, у него были прозрачные перепонки. Узкие, будто шрамы, жабры по сторонам заостренного подбородка, сейчас закрытые, улавливали пищу из кроваво-красного моря.

Зазвучала арфа, и собаки насторожились; беспокойно зашевелились тела, как в потревоженном сне. Тройной аккорд ударил Старка, и пальцы его конвульсивно сжались.

— …и мертвые снова будут ходить…

Еще один ироничный всплеск музыки.

— …и люди Ранн снова поднимутся, на этот раз против нее…

Старк почувствовал мгновенный ужасный трепет во всем теле, поток подхватил его и понес вперед. С пьяными, бессмысленными криками, отпихивая Старка и перелезая через него, мертвые, бессильные воины Фалги куда-то рвались, все сразу…

Давным-давно Титан, обитавший в огромном море, мечтал об улицах, вымощенных черным камнем. Каждый камень — в три человеческих роста. Мечтал о стенах, поднимающихся высоковысоко и пропадающих в алой мгле.

И еще морской Титан мечтал о бесконечных балюстрадах и зубчатых стенах, о башнях без бойниц, где правят существа с пытливыми и дерзкими очами, похожие на призраков с кожей из радия и зелеными волосами. О женщинах с мерцающими телами, словно некий невероятный коралл, взлелеянных и живущих, каждая в своей арке, высоко над теми черными каменными улицами.

Старк остался один. Воины Фалги исчезли, скрылись в каком-то темном подземном лазе. Теперь слабые манящие звуки арфы и золотистые собаки сзади направляли его по проходу, который вывел в большую круглую каменную комнату, соединяющуюся с залом. Под эбеновым потолком плавали небольшие косяки рыб. Их яркое свечение освещало комнату. Они жили здесь тысячу лет, размножаясь, питаясь, умирая, давая свет, и еще тысячу лет будут размножаться и умирать.

Звуки арфы становились все слабее и слабее, пока не превратились в неясный шум.

Старк оправился. Силы вернулись к нему. Он уже мог хорошо различить человека в центре комнаты. Слишком хорошо.

Мужчина висел в огненном потоке. Бронзовые цепи сковывали его тонкие, лишенные плоти лодыжки, не давая возможности вырваться. Тело же пыталось всплыть вверх.

Он уже давно погиб. Разложившееся тело было наполнено газами и тянулось к поверхности Красного моря. Цепи удерживали его. Руки, как белые тряпки, болтались перед опухшим бледным лицом. Черные волосы шевелились.

Это был один из людей Фаолана. Один из Пиратов. Один из тех, кто погиб у Фалги из-за Конана.

Его звали Гейл.

Старк помнил его.

Та его часть, которая была Конаном, помнила это имя.

Мертвые губы зашевелились:

— Конан. Какая невероятная удача! Конан… Добро пожаловать!

Жестокие слова, произнесенные бесформенными мертвыми губами. Старку показалось, что в этих запавших глазах таится горькая обида и застарелая ярость.

Губы снова шевельнулись:

— Я погиб под Фалгой за тебя и Ранн, Конан. Помнишь?

Часть Старка вспомнила и мучительно сжалась.

— Мы все здесь, Конан. Все до одного. Клев и Маннт, Брон и Эсур. Помнишь Эсура, который мог на своей спине гнуть металл, держа его пальцами? Эсур здесь, огромный, как чудище морское, холодный и расслабленный, ждет в своей нише. Нас собрали морские пастыри. Собрали для одного забавного дельца. Погляди!

Пальцы без костей, словно от дуновения ветра, зашевелились, показывая в сторону.

Старк повернулся, и его сердце забилось неровно и сильно. Зубы стиснулись, и глаза заволокло пеленой. Та часть, которая была Конаном, вскрикнула. Конан был до такой степени Старком, а он — Конаном, что разделить их было невозможно. Они срослись вместе, как жемчужная ткань и песчинка, слой за слоем. Старк вскрикнул.

В зале, куда выходила эту круглая комната, стояли около тысячи человек.

Построившись плечом к плечу рядами по пятьдесят человек, мужчины из Кром Дху уставились на Старка невидящими глазами. Тут и там виднелись до жути знакомые лица. В памяти всплывали их имена.

• Предыдущая
• 31/72
• Следующая