Уличный боец - Скэрроу Саймон - Страница 4

• Предыдущая
• 4/11
• Следующая

– Возбуждает? – Марк невольно горько улыбнулся. – Я возбужден – насколько может быть возбужден раб.

– Послушай, теперь ты – часть дома моего дяди. Ты уже не в той мрачной школе гладиаторов, где он нашел тебя. Я думала, ты будешь благодарен, что все так обернулось для тебя.

Марку не понравился ее тон, и он возмутился:

– Я тоже думал, что твой дядя будет благодарен за то, что я спас тебя.

Порция поморщилась, наклонила голову и взглянула на свои руки, лежащие на коленях. Она немного помолчала, потом смиренно заговорила:

– Я действительно благодарна тебе, Марк. Правда. И мой дядя тоже благодарен, хотя он и мысли не мог допустить, что будет в долгу у раба. Извини меня за эти слова. – Она смущенно посмотрела на него. – Я не хочу быть твоим врагом Я хочу быть твоим другом. Мне немного одиноко. У меня мало друзей… Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.

– Я не тебя ненавижу, – сухо ответил Марк и ткнул пальцем в медную пластину, свисающую с его шеи на толстой цепочке. Его имя и имя его хозяина были аккуратно выгравированы на ее блестящей поверхности. – Я ненавижу вот это. Я не должен быть рабом. Я был рожден свободным и жил свободным до тех пор, пока меньше года назад мою мать и меня не похитил сборщик налогов, а моего… отца… убили. Однажды я найду маму и освобожу ее. Я отомщу за отца и убью того сборщика налогов, Децима. Я клянусь.

Порция была ошеломлена:

– Что произошло?

– У моего отца были долги. Он занял деньги у Децима и не смог вовремя вернуть их. И тогда Децим послал своих головорезов. Их вожак Термон убил моего отца, а мою мать и меня забрал, чтобы продать в рабство и таким образом вернуть деньги.

Сердце Марка сжалось от горя, и он отвел взгляд. Немного помолчав, Порция тихо заговорила:

– Тогда, Марк, ты должен завоевать свободу, чтобы у тебя появилась возможность искать мать.

«Завоевать свободу – или убежать», – подумал Марк. Его мозг быстро заработал, оценивая этот вариант. С ошейником раба далеко не уйти. А когда его поймают, то притащат обратно в дом Цезаря и хозяин жестоко накажет его в назидание остальным рабам – обычная практика во всех домах Рима. Марк вздохнул. Он ничего не добьется, убежав прямо сейчас. Все-таки намного лучше следовать первоначальному плану и посмотреть, сможет ли он изложить свое дело генералу Помпею, сохранив при этом тайну своего происхождения.

Марк прочистил горло:

– Если я буду хорошо служить твоему дяде, возможно, он освободит меня. А до тех пор я буду защищать тебя ценой своей жизни.

Порция улыбнулась:

– Спасибо. Знаешь, Марк… наверное, я смогу помочь тебе. Я бы очень хотела помочь.

Оба замолчали. Потом Марк снова заговорил:

– Будем надеяться. Но ты должна знать, что я никогда не смогу быть твоим настоящим другом, пока я – раб, а ты – племянница консула.

После небольшой паузы Порция ответила:

– Наверное, ты думаешь, что я – избалованная бездельница. Такая же, как все другие глупые девчонки, которых носят в паланкинах по городу. Может быть, в каком-то отношении я такая и есть. Но мой дядя – влиятельный человек, а это означает, что многие мужчины и женщины хотят считаться его друзьями. Поэтому они подхалимничают, выслуживаются перед ним. А их сыновья и племянницы подхалимничают передо мной. Никто не относится ко мне как к обыкновенной девочке. Для них я – способ завоевать благосклонность Цезаря. Мне тринадцать лет. В следующем году меня могут выдать замуж. Мой дядя захочет использовать мою свадьбу, чтобы выше подняться по карьерной лестнице и удовлетворить свои политические амбиции. – Она слабо улыбнулась. – Я не нуждаюсь в твоем сочувствии. Я всегда знала, что у меня такая судьба, и принимаю ее. Но прежде чем это случится, я хотела бы иметь в жизни хотя бы одного настоящего друга, Марк. Когда я упала на арену, я видела свою смерть в глазах тех волков. Но ты спас меня. А это значит, что между нами теперь есть связь. Разве не так?

Марк вспомнил, как Тит однажды сказал ему, что, когда один солдат спасает жизнь другому солдату, они становятся братьями. Но его чувства к Порции были другими, хотя он и боялся признаться себе в этом. И, зная об огромной разнице между ними, он все-таки отчаянно хотел, чтобы ее слова были правдивы.

– Думаю, что так.

– Тогда ты можешь быть моим тайным другом, а я стану твоим другом. Я буду свободно говорить с тобой, а ты – со мной. Со временем я даже помогу тебе завоевать свободу.

Больше всего Марку хотелось иметь кого-то, с кем он мог бы свободно разговаривать, но нечего было и думать даже намекать Порции на свое происхождение. Призрак Спартака являлся ей, ее дяде и любому другому римлянину в кошмарных снах. Он означал конец их образу жизни.

Марк заставил себя улыбнуться:

– Спасибо, хозяйка Порция.

Она обиделась:

– Просто Порция, когда мы одни. Пожалуйста.

– Как пожелаешь, Порция.

– Вот! – улыбнулась Порция. – Значит, решено. Мы – друзья, и мы будем разговаривать так каждый раз, как сможем. Я хочу, чтобы ты рассказал мне, как Фест тренирует тебя, какого ты мнения о Риме, а я расскажу тебе обо всем, что происходит в самых красивых домах города.

Марк нехотя улыбнулся.

Порция хотела сказать что-то еще, но в этот момент послышался крик:

– Марк! Марк! Где ты, парень?

Марк узнал грубый голос Флакка, управляющего домом, поднялся со скамьи и повернулся к Порции:

– Я должен идти.

– Хорошо. – Она слегка сжала его руку. – Надеюсь, вскоре мы опять поговорим.

Марк кивнул. Флакк снова позвал его, и он поспешил из укрытия по боковой дорожке сада. Войдя в затененную колоннаду в конце дома, он увидел управляющего – толстого коротышку в зеленой тунике. Флакк был почти лысый, если не считать сильно намасленного венчика волос вокруг головы. Его толстые щеки затряслись, когда он резко повернулся на звук легких шагов Марка.

– Где тебя носило? – спросил он сердито.

– Здесь, в саду, господин, – ответил Марк, остановившись перед ним.

– Больше чтоб я тебя здесь не видел. Когда ты не нужен, оставайся в помещении для рабов, пока тебя не позовут. Понял?

Он так сильно ударил Марка по уху, что голова его качнулась в сторону и в ушах зазвенело. Он заморгал и уставился на управляющего:

– Да, господин.

– И не забывай об этом, иначе в следующий раз я выпорю тебя так, что до смерти не забудешь. – Управляющий уперся жирными пальцами в бедра и холодно посмотрел на Марка. – Я знаю, что ты сделал в школе гладиаторов, и я знаю, что хозяин хорошо к тебе относится. Но не думай, что это делает тебя особенным. Ты не лучше остальных рабов. Я здесь управляющий. Ты отвечаешь передо мной. И если ты будешь противоречить мне, то пожалеешь об этом. Я буду относиться к тебе как к кухонным мальчишкам. Ясно?

– Да, господин.

Флакк ткнул пальцем в грудь Марка:

– Теперь слушай. Хозяин направляется в сенат. Он велел, чтобы ты присоединился к его свите. Возьми из сундука с одеждой накидку и жди его у главного входа. Ну, чего стоишь, парень? Поспеши!

Марк стоял с группой других рабов и слуг в вестибюле, ожидая появления хозяина. Накидка, которую Марк выбрал из тех, что были в сундуке на кухне, воняла меньше других. Но все равно от нее несло потом, поэтому он решил не надевать на голову капюшон, – наденет, только если ему прикажут. Другие слуги были в разных туниках и плащах, что указывало на их статус. Рабы были одеты так же мрачно, как и Марк, а Фест, вольноотпущенник, был в чистой красной тунике и коричневой накидке, как и другие слуги, которых он нанял в качестве личных телохранителей Цезаря. Мрачное выражение их обветренных лиц и мускулистые руки подсказали Марку, что они гладиаторы или бывшие легионеры, как его отец.

«Но он не был моим отцом», – напомнил себе Марк. Он постарался не думать о Тите, чтобы не впускать горе в свое сердце. Нужно быть сильным. Нельзя поддаваться чувствам. Он не может быть слабым, если хочет спасти мать. Теперь важна только беспощадная тренировка, которую он получил в школе гладиаторов Порцинона.

• Предыдущая
• 4/11
• Следующая