Детство и юность Катрин Шаррон - Клансье Жорж Эммануэль - Страница 36

• Предыдущая
• 36/84
• Следующая

Аделаида засмеялась:

— Ну, раз ты непременно хочешь попасть в рай… Но знай, — прибавила она, снова становясь серьезной, — знай, что, если я добьюсь у Тома и старухи согласия, тебе опять придется вставать ни свет ни заря! Потому что, сама понимаешь, эти скареды в лучшем случае позволят тебе ходить к ранней мессе.

Тома Паро, как и следовало ожидать, заявил, что нет никакого расчета кормить и оплачивать служанку, которая два утра в неделю отсутствует. «Не говоря уже о том, что девчонка возвращается из Ла Ноайли такая измотанная, что весь день потом ни на что не годна!» Но Аделаида настаивала, целовала мужа, всячески улещивала его. Что же касается старухи, то она сочла за благо не гневить отказом господина аббата. И в следующее же воскресенье Катрин отправилась к ранней мессе. Вид аббата Ладюранти ослепил ее. Впервые предстал он перед ней не в скромном обличье ворчливого учителя катехизиса, а в блистающих одеждах, приличествующих его сану. Теперь Катрин не жалела больше, что ей не пришлось в свое время посещать школу. Разве узнала бы она там такое количество чудесных историй, как на уроках катехизиса? Разве могла бы присутствовать при столь волнующем зрелище, как воскресная месса?

Катрин не обращала больше внимания на скудную пищу; она была даже рада ей, потому что аббат Ладюранти проповедовал пост и воздержание. Она не заходила больше в комнату молодой хозяйки, не открывала заветного ящика, не брала оттуда сладости.

Это безразличие больно задевало Аделаиду. Однажды вечером, придравшись к тому, что дети якобы плохо ухожены, молодая женщина впервые за все время грубо разбранила Катрин. Девочка сначала не поняла, в чем дело, и в полном недоумении уставилась на разгневанную хозяйку.

Приняв изумление Катрин за вызов, Аделаида раскричалась еще сильнее.

Подстрекаемая мужем, злорадно приговаривавшим: «Ну вот, наконец-то у тебя открылись глаза на эту дрянь!» — она подскочила к остолбеневшей от удивления Катрин и закатила ей пощечину.

Катрин опрометью выбежала из кухни и, хотя на дворе была уже ночь, бросилась в поле. Круглая луна стояла высоко в небе, заливая все вокруг своим бледным светом. Девочка, рыдая, упала на колени в мокрую от росы траву, подняла глаза к небу и стала громко молиться: «Пресвятая Дева Мария, услышь меня! Я не сделала ничего плохого, а моя хозяйка ударила меня. Я больше не могу оставаться здесь, в Ласко. Я очень прошу тебя, Пресвятая Дева, помоги мне вернуться к маме. Ее тоже зовут Марией, как и тебя. Верни меня домой!»

Катрин трижды прочитала «Богородицу», перекрестилась, встала с колен и вернулась на ферму.

Когда она вошла в дом, Тома Паро злорадно ухмыльнулся, Аделаида же, напротив, бросила на девочку нежный, полный раскаяния взгляд. Но Катрин ничего не заметила. Она быстро разделась, легла в постель и уснула, в полной уверенности, что богоматерь исполнит ее просьбу и перенесет ночью в дом-на-лугах.

Утром, проснувшись, Катрин не поверила своим глазам, обнаружив, что она по-прежнему находится на кухне у Паро. Она вскочила с кровати и выбежала во двор, желая убедиться, что это действительно ферма Ласко. Увы! Ошибки не было: за ночь ничего не изменилось. Перед ней был тот же знакомый двор, за ним — поросший кустарником склон и дальше, до горизонта, поля. Что же произошло? Почему святая дева не захотела исполнить ее молитву? Весь день Катрин бродила по дому как потерянная, спрашивая себя, пойдет ли она еще когда-нибудь к аббату Ладюранти на урок катехизиса. Аделаида тревожно следила за ней. Наконец, улучив минуту, когда Катрин оказалась подле нее, молодая женщина обняла маленькую служанку за плечи и прошептала ей на ухо:

— Не сердись, Кати! Ты же знаешь, что я люблю тебя!

Девочка молча прильнула к ней.

— Может, ты больше не любишь меня? — продолжала Аделаида.

— О нет, нет! — запротестовала Катрин.

— Тогда поднимемся наверх и заглянем в нижний ящик комода, ладно? — предложила хозяйка.

И Катрин не отказалась. Чего ради воздерживаться и лишать себя лакомств, если Пресвятая Дева там, наверху, не желает ее слушать?

В скором времени, однако, ей снова пришлось обратиться за помощью к небесным силам, но на сей раз при обстоятельствах более драматичных.

Наступила зима. Уже несколько дней подряд валил снег. Пушистая белая пелена укрыла поля и луга, дороги обледенели.

Было около полудня. Все обитатели фермы Ласко сидели на кухне у скудного огня. Тома Паро пытался починить старый серп; старуха, Аделаида и Катрин лущили каштаны, малыши возились под лавкой. Вдруг кто-то трижды стукнул в дверь. Собака, зарычав, поднялась на ноги. Хозяин встал с лавки и пошел открывать. В дверном проеме, против света, Катрин увидела невысокую мальчишечью фигуру.

— Прошу прощения! — сказал вошедший.

Катрин вскочила, узнав голос Орельена. Это и вправду был он. Мальчик пришел сообщить, что маленькая Туанон опасно заболела, у нее конвульсии; мать просит Катрин пройти от фермы к ферме и собрать деньги на мессу, которая должна спасти жизнь ее сестренке.

— Это Мария Пиру, — пояснил Орельен, — дала Шарронам такой совет.

«Надо отслужить мессу за здоровье вашей дочки, если вы не хотите, чтобы она умерла или сделалась идиоткой, — сказала Мария. — А деньги за мессу должна собрать чья-то чистая и безгрешная рука. В каждом доме нужно просить только одно су. Всего сорок одно су — ни больше и ни меньше».

— Сорок одно су! — ахнула Аделаида, когда Орельен закончил свой рассказ. — Это же чистое безумие — таскаться за такими грошами в нынешнюю стужу! Я сейчас дам тебе их, Кати, эти несчастные сорок одно су!

Ошеломленный Тома только крякнул с досады. Катрин жестом успокоила хозяина.

— Нет, — ответила она, — вы очень добры, госпожа Аделаида, но я возьму у вас только одно су, если вы дадите его мне. Нужно сделать все в точности, как велела Мария Пиру. Я не хочу, чтобы моя сестренка умерла или стала дурочкой.

— Ну, как знаешь, Кати, — вздохнула Аделаида и дала девочке монету. Подожди меня минутку.

Аделаида стремительно вышла; слышно было, как она взбежала по лестнице наверх. Вернувшись, молодая женщина сунула в руки девочки небольшой сверток.

И Катрин ушла вместе с Орельеном. Он предложил ей собирать деньги вместе, но девочка отказалась. Нет, этого нельзя делать, иначе месса может утратить свою чудодейственную силу.

— Лучше возвращайся скорей к нашим и скажи, что я приду, как только соберу деньги.

На перекрестке Ласко они расстались.

— Эх, Кати! — огорченно вздохнул Орельен. — Не верю я всей этой чепухе!

Собирать деньги по одному су — никчемное занятие. А ты и вправду не хочешь, чтоб я пошел с тобой?

— Нет, нет! Иди скорей и успокой маму!

И все же, когда Орельен ушел, и она осталась одна на пустынной дороге, сердце у нее екнуло.

Первым домом, в который она постучалась, была ферма Данэ. Амели очень удивилась, увидав Катрин.

— Разве сегодня четверг? — спросила она.

Катрин рассказала о своей беде, и мать Амели, вытерев краем передника слезу, дала девочке монетку. Она хотела согреть для нее чашку молока, но Катрин, поблагодарив, сказала, что она очень спешит, и зашагала дальше по глубокому рыхлому снегу, У Франсуазы Дюнуайе и Эмиля Негре она еще чувствовала себя в привычном, дружественном мире, но дальше… дальше начиналась неизвестность. Двери всех домов были плотно закрыты, Катрин иной раз приходилось долго стучаться, прежде чем ей откроют.

— Сударыня, — говорила она фермерше, распахнувшей дверь, — моя сестра тяжело больна. Не дадите ли вы мне одно су, чтоб отслужить мессу, которая ее спасет?

Никто не отказывал Катрин. Всюду ее зазывали в дом и засыпали градом вопросов: откуда она? Как ее зовут? Сколько лет ее сестре? Давно ли она больна? Катрин отвечала как умела и торопилась уйти: ведь время не ждало. Ей предлагали поесть, обогреться, но она убегала, бормоча извинения и уверяя, что ей нужно спешить, спешить… Однако холод и голод порой так донимали ее, что у нее не хватало мужества отказаться…

• Предыдущая
• 36/84
• Следующая