Вопар (СИ) - Чепенко Евгения - Страница 36
- Предыдущая
- 36/55
- Следующая
- Да?
- Максимка, - голос мамы Ани звучал странно серьезно и устало.
- Что?
- Я пришла к выводу.
- Какому? Ты о чем? Мам Ань, тебе отдыхать надо. Времени сколько?
- Чтоб обо мне так сын заботился, - недовольно проворчала в динамик пожилая женщина. - Я обдумала твое поведение днем, и то, что ты в паре с этой девочкой делал, переосмыслила твои пять лет работы. В общем, Максимка - ты одаренный, только не как мы все, а в другую сторону.
Ковалев устало потер лицо.
- Хорошо, - мягко начал он, - одаренный и ладно. Ложись отдохни, а с утра на свежую голову обсудим.
- Ах, ты, поганец! - возмущенно прошипела Афанасьевна в трубку. - Как обычно, да? Твое мнение - единственно верное, а у старой Аньки маразм взыграл? Так и быть. Обсудим, с утра, причем лично! А ты пока, гаденыш, на досуге подумай, с чего вдруг иные обычные не способны на то, на что способен ты.
Дожидаться ответа женщина не стала. Максим уныло послушал тишину в трубке и, оторвавшись от перил, заглянул к Маргарите. Девушка мирно спала в той же позе, в которой он ее оставил. Тревожить и без того хрупкий сон цветочной феи своими переживаниями совершенно не хотелось. По большому счету он и сам нуждался в отдыхе и нуждался как никогда.
Ковалев, тихо ступая по деревянной лестнице, спустился на первый этаж. Безошибочно нашел в родительской коллекции старый альбом Crossroadz и через несколько минут гостиную, освещенную мягким оранжевым светом торшера, заполнили первые плавные гитарные аккорды и хриплый голос губной гармони. В отцовских запасах обнаружилась бутылка White Horse, с ней Максим и расположился на диване поудобнее, вознамерившись философски созерцать потолок, наслаждаясь ярко выраженным торфяным привкусом скотча.
За приятным занятием время тянулось незаметно. Ковалев, в общем и целом, не думал ни о чем, пребывая в блаженном состоянии релаксации. Хотя нет, о ком-то конкретном он все же размышлял - о той, что спала в комнате наверху. Впервые за все время показалось, что он слишком много на себя взял. Не господь-бог, чтоб вот так распоряжаться чужой жизнью, подводить под черту. Тем более она, в общем-то, толком и не повзрослела. Физически, юридически может быть, но вот морально - девчонка. Максим улыбнулся, вспомнив ее смущенный шепот в парке. По венам разлилось тепло, лаская и обжигая мышцы в теле.
"Меня тошнит просто от мысли, что парень, ну, или мужчина, в которого я не влюблена очень-очень, меня где-то там касается, а тем более сексом со мной занимается".
Зато когда речь заходит о нем, о Максиме, Цветок совершенно не против, более того, совершенно "за". Черт дернул влюбить ее в себя еще до того, как сам разобрался, чего хочет. С одной стороны - странная, скорее маниакальная привязанность, желание защитить, помочь, отгородить, плюс непреодолимое по своей силе физическое влечение, с другой стороны - если это любовь, то извращенная какая-то любовь. У нормальных людей подобной нет.
Максим прищелкнул языком, рассматривая на свет бутылку, вспомнились слова мамы Ани. Может, и вправду не нормальный он? Отчасти логичная догадка на самом деле, если задуматься-то.
- Годы тренировок, остальное - мутотень, - зачем-то вслух уверенно произнес Ковалев. Точно так он утром Афанасьевне изложит: четко, коротко и по существу. Она проспится и наверняка с ним согласится. Какой из него одаренный, да еще и в "обратную сторону". Придумала же термин...
Прозрачные шторы полоснул белый режущий свет фар. Максим мгновенно подобрался, поднялся с дивана, вышел в коридор и проследил в окно за знакомой служебной десяткой, остановившейся возле ворот. Босыми ногами влез в ботинки и отправился открывать калитку, выяснять какую весть принесла судьба.
Судьба, против его ожиданий, принесла не весть, а Катерину, причем дама была за рулем лично. Максим пригласил сослуживицу в дом, проводив ее через столовую на кухню.
Темные глаза восхищенно напряженно следили за ним. Он и раньше ловил на себе не один такой женский взгляд. Приятное ощущение, рождает определенный стимул и дальше сохранять форму, дабы вызывать подобное восхищение у противоположного пола. Ковалев оперся бедром о столешницу и с любопытством медленно внимательно осмотрел стройную идеальную фигуру незваной гостьи. Мысли лениво плыли в голове, сменяя друг друга. Катерина вызывающе улыбнулась и приблизилась к нему вплотную. Максим отстраненно подумал об отсутствии приветствия, да и вообще отсутствии какой-никакой кривой попытки объяснить поздний визит. Нет, понятно, она явилась с одной целью: получить его, но до этого объяснение излагала, а тут вдруг - тишина.
Пока он раздумывал, женщина села на столешницу рядом и, ухватив Максима за предплечья, потянула на себя, заставив расположиться аккурат меж ее раздвинутых бедер. "Красиво", - единственная мысль, посетившая голову Ковалева, совершенно не совпадала с тем, что хотела получить Катя. Последовавший за ее действиями поцелуй ничем не отличался от предыдущего. Сопротивляться не было желания, вместо этого было желание увидеть, в какой момент она, наконец, обратит внимание на ответное равнодушие и остановится.
Не вышло. Женщина совершенно определенно была настроена на победу. Тонкие изящные пальцы блуждали по его телу, расстегнув пуговицу и молнию на джинсах и забравшись за пояс. Стройные ноги обвивали его бедра. В памяти, словно в сравнение, всплыли прикосновения Маргариты, нервные окончания мгновенно среагировали, подарив своему хозяину ощущение тысячи иголочек, покалывающих кожу изнутри. Катерина уловила смену его настроения, списав, по-видимому, на свой счет.
Максим снял с себя ее ноги, отошел к противоположной стене и застегнул джинсы.
- Я о Маргарите вспомнил, - в любом случае субординация и дружеские отношения уже пострадали, хуже не будет.
Катя спрыгнула на пол, одернув платье из тонкой шерсти, и холодно кивнула.
- Понятно. Молчание - золото, Ковалев. До завтра.
- До завтра, - он пожал плечами и проводил гостью до машины. Предлагать остаться не стал. Дальнейшее неформальное общение совершенно не импонировало.
Только когда треклятый дом исчез за поворотом, Катя позволила слезам скатиться по щекам. Зачем она вообще сорвалась к нему? Ведь знала же, что Макс больше не интересуется ей, знала, что девчонка эта одаренная с ним сейчас, и все равно на что-то надеялась. Попытка - не пытка. Как же. Пустой звук народная мудрость. Пытка и пытка невообразимая.
14
Максим зашел в дом и обнаружил сидящую на предпоследней ступени лестницы Маргариту. Девушка обнимала колени и с преувеличенным вниманием рассматривала свои босые ступни. Он вздохнул, дошел до нее, взлохматил на макушке русые шелковые волосы и отправился обратно на диван допивать виски - ни на что другое сил просто не оставалось.
Несколько мгновений спустя Цветок опустилась на пол рядом, у изголовья. Зеленые глаза мягко с укоризной рассматривали его. Макс неопределенно повел плечом, глядя в потолок. Еще одна капля в море, он и без того немало вреда ей причинил. Маргарита протяжно вздохнула, забралась к нему под бок и обняла.
Ковалев отставил бутылку в сторону, ощущая приятное удовлетворение от ее поведения, устроил русую голову на свое плечо и прижал девушку крепче.
Рита лежала и пыталась понять, какая из болезненных эмоций тянет чашу весов сильнее. Сквозь сон она слышала, как уезжала та женщина, и обычный человеческий слух тут был совершенно не при чем. Не шуршание шин по гравию заставило ее проснуться, а отчаянье и гнев, захлестнувшие несчастную. След этой психики Маргарита не спутала бы с иным. Катерина. Она приезжала к нему со смутной и неясной надеждой. Надежда не оправдалась, он был равнодушен, к тому же пьян.
В душе девушки теплился огонь от осознания холодности Максима к столь откровенным притязаниям, но... Но с другой стороны на весах возлежала обида. Ведь не остановил он ночную гостью сходу, не отказал, только наблюдал, и вот сейчас вместо извинения холодное пожимание плеч. Кажется, и не он вовсе недавно жаждал, чтоб она осталась с ним рядом, тянул к себе, звал в снах, целовал. Обиду плавно сменяла злость. Маргарите до безумия захотелось высказать свои эмоции, причинить в ответ ту же боль, что испытывала сейчас сама.
- Предыдущая
- 36/55
- Следующая
