Где-то во времени - Мэтисон (Матесон) Ричард - Страница 8

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая

Лучше сейчас приляг, закрой глаза. Не волнуйся так, иначе ситуация выйдет у тебя из-под контроля.

Лежу в темноте, весь во власти ее тайны. Не стать ли мне детективом, пытаясь ее разгадать? Могу ли я стать детективом? Или все это пропало, скрылось в потоке времени?

Надо выбраться из этой комнаты.

Иду по коридору пятого этажа – узкий проход с низким потолком, лишь на несколько дюймов выше моей головы.

Ходила ли она когда-нибудь по этому коридору? Сомневаюсь: она была слишком знаменитой. Останавливалась на первом этаже, в номере с видом на океан. Большая комната со смежной гостиной.

Я остановился. Стою с закрытыми глазами, чувствуя, как проникаюсь атмосферой гостиницы.

Прошлое сейчас здесь; в этом нет сомнения.

Хотя не думаю, что здесь обитают привидения: слишком много постояльцев наполняет здание, не оставляя пространства духам.

С другой стороны, прошлое присутствует здесь подобно огромному совокупному призраку, невзирая на любые заклинания экзорцистов.

Стою на балконе пятого этажа, смотрю на звезды.

Для человеческого глаза звезды движутся очень медленно. Учитывая их относительное движение, в этот момент она и я могли наблюдать в сущности одну и ту же картину.

Она в 1896 году, я в 1971-м.

Сижу в Бальном зале. Недавно здесь проводилось какое-то мероприятие: сняты со столов скатерти, разбросаны повсюду стулья. Смотрю на сцену; если бы сейчас на ней играла Элиза Маккенна, она находилась бы менее чем в пятидесяти футах от меня.

Встаю и иду к сцене. Шесть огромных канделябров не зажжены. Свет лишь от настенных светильников в дальнем конце помещения. Шаги мои по паркетному полу беззвучны.

И вот я стою на сцене. Интересно, изменились ли с тех пор ее размеры и форма? Полагаю, да. Пусть даже и так, но в какой-то момент представления «Маленького священника» Элиза должна была пройти по этому самому месту. Может быть, здесь она замедлила Шаг или даже остановилась.

Наука учит нас, что ничто не исчезает бесследно, в таком случае здесь реально должна была остаться какая-то ее частичка. Некая сущность, сгенерированная ею во время спектакля. Здесь. Сейчас. На этом месте. Она присутствует здесь вместе со мной.

Элиза.

Почему меня так тянет к ней и что мне с этим делать? Я не мальчик. Мальчик мог бы кричать: «Я тебя люблю!», вздыхать, стонать, закатывать глаза, в открытую наслаждаться этим катарсисом. Я так не могу. Испытывая это чувство, я одновременно осознаю его абсурдность.

Хотел бы я снова стать мальчиком – не задающим вопросы, не испытывающим потребности в том, чтобы анализировать каждый момент. У меня было подобное ощущение, когда я впервые увидел ее фотоснимок: меня переполнили эмоции. Теперь сюда вторглась реальность. Меня словно одновременно тянут в разные стороны – страсть и разум. В такие моменты я ненавижу мозг. Он всегда воздвигает больше барьеров, чем может опрокинуть.

Пишу, сидя на кровати и снова в наушниках; на этот раз Шестая симфония. Ее мрачный настрой созвучен моему собственному.

К тому времени, как я проголодался, Малый коронный зал закрылся. Итак, я купил пакет жареной картошки, немного вяленой говядины, маленькую бутылку «Матеуса»[25] и содовой. Жую, запивая коктейлем из «Матеуса»; лед заказал себе в номер. Не могу сказать, что это шумное жевание на пользу Малеру.

Снова просматриваю книги, выискивая что-то новое.

Однако ничего больше нет. Я разочарован. О ней должно быть написано что-то еще. Но где мне это найти?

Боже правый, Кольер. Ты с каждым днем тупеешь. Слышал когда-нибудь о публичной библиотеке? Бедная Элиза. В тебя влюбился идиот.

Только что вернулся из центральной библиотеки Сан-Диего. Оказалось, что она находится примерно в квартале от книжного магазина, в котором я был вчера. Я приехал туда к открытию.

Встал я в пять утра и три часа бродил по пляжу, пытаясь избавиться от головной боли. К половине девятого меня отпустило, и я выпил чашку кофе и съел тост. Служитель перегнал мою машину и дал мне инструкции, и я отправился в библиотеку.

Поначалу я подумал, что мне не повезло. Молодая девушка за стойкой сказала, что мне не разрешат взять книги с собой по лос-анджелесской карточке. Я понимал, что вряд ли смогу провести в читальном зале целый день – и уже начал нервничать. Но более мудрая начальница разрешила проблему. Забрав мое удостоверение личности и бирку от ключа к номеру, она разрешила выписать мне временную карточку и взять книги на дом. Я едва не расцеловал ее.

Через двадцать минут я вышел, возблагодарив Бога за существование каталожных систем. Поспешил домой и, подъезжая к Коронадо, испытал уже знакомое чувство: словно этот большой белый деревянный дворец стал моим домом. Передал машину слуге и погрузился в тихую гостиничную атмосферу. Пришлось сесть в патио и, закрыв глаза, дать этому снова перетечь в мои вены. Патио – подходящее для этого место, нечто вроде сердца отеля. Там я оказался в окружении прошлого. Меня наполнило чувство покоя. Глубоко вздохнув, я открыл глаза, встал и направился к лифту. Поднявшись на пятый этаж, я вошел в номер, прижимая к себе книги.

Вот книга под названием «Элиза Маккенна: подробная биография», автор Глэдис Робертс. Хочу оставить ее напоследок, ибо, несмотря на то что сейчас предвкушаю этот момент, знаю: как только окончу чтение биографии, все исчезнет, а мне бы хотелось, насколько возможно, продлить удовольствие.

Пишу и слушаю Четвертую симфонию, самую легкую, не требующую много внимания. Хочу сконцентрироваться на ней.

Первая книга написана Джоном Дрю, называется «Мои годы на сцене».

Он пишет, что при первой встрече с ней его поразила ее чрезмерная хрупкость. Как я заключил из увиденных фотографий, в те годы в моде были упитанные женщины. И все же он повторяет то, о чем я уже читал: она не пропустила ни одного спектакля.

Поначалу в пьесах вместе с ней появлялась ее мать – играя мадам Бергома, мать Сюзанны Блонде в «Бале-маскараде»; госпожу Оссиан, мать Мириам в «Бабочках». Пишут, что с последней из двух пьес они ездили в Калифорнию. Полагаю, актерские труппы регулярно гастролировали на Западном побережье.

Хотя я записал почти все, у меня остается впечатление, что на пути к биографии я слишком быстро пробежал эту книгу – подобно тому как изголодавшийся человек не в состоянии насытиться закусками в ожидании основного блюда.

Постараюсь снизить темп.

Следующая книга – «Известные актеры и актрисы», изданная в 1903 году. Глава начинается словами: «Элиза Маккенна продает древесину, свиней и птицу», и далее утверждается, что, помимо сцены, больше всего на свете ее волнует ферма в Ронконкоме на Лонг-Айленде. Не будь она актрисой, продолжает автор, стала бы фермершей. Любой момент, который могла урвать у театра, она проводила в уединении на своей ферме в двести акров, куда ее увозил личный железнодорожный вагон. «Там она могла бродить на свободе, вдали от любопытных взоров».

Всегда эта изолированность.

И еще на эту тему. «О ее личной жизни известно меньше, чем о любой другой популярной актрисе. Для большинства людей знакомство с ней не идет дальше рампы. Для защиты своей частной жизни она отдала в руки своего импресарио все, относящееся к публикации. Если к ней обращался журналист с просьбой об интервью, она отсылала его к мистеру Робинсону, который прямо заявлял: «Нет», повинуясь отчасти ее стремлению к уединенности, отчасти своей четкой политике, принятой им около десяти лет назад, как только он сделался ее импресарио».

• Предыдущая
• 8/65
• Следующая