Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович - Страница 110
- Предыдущая
- 110/209
- Следующая
Распоряжения о войсках для прикрытия Петербурга подписаны Государем 12 Сентября, в самые тяжкие минуты войны, когда Он знал только, что Москва в руках неприятеля, но не был еще извещен ни об успехе бокового движения, которое хотел совершить Князь Кутузов, ни о том, куда пойдет Наполеон. Император вознамерился даже вооружить выходцев из губерний, занятых неприятелем. Это обстоятельство живо изображает, как наш Монарх помышлял извлекать отовсюду средства к продолжению войны и, так сказать, изобретал способы обороны. «Уповательно, – писал Император к Псковскому Губернатору Князю Шаховскому, – что по случаю занятия неприятелем некоторых, от Польши присоединенных, губерний большое число бывших в них русских жителей перебралось на жительство в близлежащие губернии, особенно в Псковскую, и что они, лишась всего имущества, претерпевают нужду и в самом пропитании. Для преподания им к тому способов и для пользы общей полагаю полезным предложить им временное служение, основанное на правилах учрежденного ныне временного ополчения, где, сверх провианта, положено производить жалование, урядникам по 1 рублю 25 копеек, а казакам и егерям по рублю в месяц». Губернатору велено: 1) Объявить о сей Монаршей воле всем таким в Псковской губернии пришельцам, предоставляя на волю каждого исполнение ее. 2) Принимать в сие служение всякого, в произвольной одежде, выдавая от казны провиант и жалование. 3) Если предложение возымеет успех и число людей, поступаюших во временное служение, окажется значительным, назначить сборные места и потом отправлять людей партиями, куда от Графа Витгенштейна будет указано. 4) Предоставить Губернатору власть назначить способнейших в урядники и определить к ним нужное число офицеров, из чиновников гражданских или отставных [342] .
В Петербурге принимались меры, чтобы в случае нашествия неприятеля ничто не досталось во власть его. Руководством к отправлению различных предметов служило Высочайшее повеление, данное Графу Салтыкову, из лагеря под Дриссой. Начальникам всех частей управления велено было отсылать то, что считали важнейшим. Тяжести назначалось перевозить сухим путем и водой. Для первого приказано выставить по дороге из Петербурга до Ярославля, на каждой станции по 500 подвод, и столько же иметь в совершенной готовности, для поставления по первому востребованию. На каждую лошадь производила казна по 50 копеек ежедневной платы. До какой степени наряды подвод были огромны, может служить следующий пример. Когда Новгородскому Губернатору, Сумарокову, предписали собрать на дороге к Ярославлю по 1000 подвод на станции, он отозвался невозможностью исполнить повеление, донося, что 15 000 подвод находились уже в разгоне, а 76 000 назначены были для своза запасов, рекрутов и воинских тяжестей. Тогда в пособие Новгородской губернии нарядили 3000 подвод из Вологодской и столько же из Олонецкой. Для отправления тяжестей водой казна заключала контракты с купцами, покупала и нанимала суда. Желая избежать накопления судов в столице, ставили их в Шлиссельбурге, Рыбачьей слободе и других местах. Учебные заведения тронулись в Свеаборг, дела присутственных мест отправлены были к пристани Крохинской, а оттуда назначались в Белозерск, куда были посланы архитектор и чиновники с поручением заняться способами помещения и понижения цен на жизненные припасы.
В избежание огласки и преждевременной тревоги нанимали сперва суда под предлогом доставки из Петербурга в Ладейное Поле материалов, для строения там военных транспортов. Истина не могла быть долго сокрыта. Частные люди последовали примеру Правительства. Все помышляли об отъезде, заботились об экипажах, покупали барки и всякого рода лодки. Они покрывали Неву и каналы и находились в готовности к отплытию, при первом известии о приближении неприятеля. Если бы Наполеон обратился на Петербург, то нашел бы его так же опустелым, как и Москву. Провидение спасло северную столицу; но общие распоряжения к вывозу из Петербурга всего, что можно увезти, были для Государя опять поводом к возобновлению обета не мириться с Наполеоном. Это случилось следующим образом. От повсеместных приготовлений к отправлению казенного и частного имуществ возникли преувеличенные слухи об опасности. Говорили, что французы то в Твери, то в Великих Луках, что Наполеон, со всей армией, в полном движении на Петербург. Грозные вести, как привидения, носились над головами. Никто не смел спросить другого; каждый боялся ответа. Тогда издано было, по Высочайшему повелению, объявление, что меры к опорожнению столицы принимались только из предосторожности, а не потому, чтобы Петербург действительно был угрожаем нашествием. За тем следовал краткий обзор расположения действующих армий, а в конце объявления помещены следующие достопамятные слова: «Настоящее время не представляет никакой опасности; но мы погрешили бы против Бога, если бы с несомненной уверенностью стали утверждать будущее, о котором Он один знает. Вся надежда на искоренение врагов, невзирая на успех движения их внутрь России, на нашей стороне, однако в самых надежных обстоятельствах помышление о предосторожности не долженствует наводить ни страха, ни уныния. Меры сии берутся в безопасное время, и на тот один конец, что ежели бы опасность, – от чего да сохранит нас Бог! – стала угрожать сему городу, тогда Правительство, известя о том заблаговременно и имея уже все тяжелые вещи вывезенными, облегчило бы жителям способы с лучшим порядком и без смятения выезжать отселе внутрь земли. Ибо положено единожды и твердо, с чем, без сомнения, каждый Россиянин согласен, что какой бы ни был успех неприятельского оружия, но прежде испить всю чашу бедствий, нежели поносным миром предать Россию порабощению». Кронштадт начали приводить в такое положение, чтобы он мог защищаться зимой, если бы неприятель к зимнему времени вторгнулся в Петербург. Балтийский флот, по изъявленному на то желанию Государя, на которое Лондонский Двор согласился с великой охотой, был послан зимовать в Английские гавани. Ружья и порох, выписанные из Англии, велено было отправить из Лондона в Архангельск, потому что Петербург считали местом не совсем безопасным. Все многочисленные, формировавшиеся резервные войска велено было, за недостатком зеленого сукна, одевать в серое. Облегчили правила в наборе рекрутов. Допустили прием людей, имевших 40 лет, но не моложе узаконенного возраста. Принимали рекрутов несмотря ни на какой рост и недостатки, лишь бы они были заменяемы крепким сложением. Имели намерение, которого, однако, не привели в исполнение, для удобнейшего вооружения войск и ополчений, учредить по губерниям заводы оружейные, селитренные, литейные, серные и пороховые. Желая сберечь хлеб для армии, предлагали остановить винокурение на заводах губерний Калужской, Тульской и Орловской.
Падение Москвы чрезвычайно затруднило быстрое сообщение Петербурга со средней и южной полосами России. Нельзя было всех дел предоставлять на распоряжение губернских начальств и поручить одному Князю Кутузову управление всеми губерниями, которые находились близ театра войны или, быв объявлены в военном положении, вышли из общей связи государственного управления. Военные заботы не дозволяли Князю Кутузову заниматься делами правительственными, между тем когда необходимо было содействие последних для успеха воинских предприятий. Для сохранения в сих губерниях возможного единства в мерах и твердого и единообразного по всем частям направления положили на время затруднения в сообщении Петербурга с средней полосой России учредить, как можно ближе к пребыванию Фельдмаршала, особенную Комиссию, снабдив ее достаточной властью, чтобы она, находясь в беспрерывных сношениях с Князем Кутузовым, содействовала в точном, правильном и скором исполнении его требований и вместе сохраняла в губерниях порядок и устройство, не истощая без нужды источников Государства и тем доставила бы Правительству средства к продолжению войны. По важности Комиссии и по уважению, какое сохранено к Сенату древними привычками, полагали назвать Комиссию: Отделением 1-го Департамента Правительствующего Сената, временно при армии учреждаемым [343] . Она должна была состоять из 5 Сенаторов, под председательством старшего, доносить прямо Императору о своих распоряжениях и действовать с такой же властью, какая указом 26 Марта предоставлена была Комитету Министров, то есть, в отсутствие Государя, в делах, не терпящих отлагательства, приводить их в исполнение под общую всех членов ответственность и о том доносить немедленно Его Величеству [344] . Все губернские чиновники и присутственные места, к какой бы части ни принадлежали, подчинялись сему Отделению Сената; Министры должны были прикомандировать к нему чиновников своих ведомств. Дела назначалось разделить между Сенаторами и, в случае разногласия, председателю исполнять то, что по убеждению своему признает он за лучшее, хотя бы оба других Сенатора были противного мнения. Это предположение, утвержденное Комитетом Министров, облеченным тогда особенной доверенностью Государя, и куда поступали даже донесения о военных действиях, не состоялось, но и об нем следовало упомянуть, потому что не должна оставаться в забвении ни одна мысль, проблеснувшая в душе Императора Александра для блага и целости России.
- Предыдущая
- 110/209
- Следующая
