Ледяное озеро - Эдмондсон Элизабет - Страница 25

Хэл вдруг понял, что сэр Генри опять говорит что-то, и ухватил заключительные слова:

— …Вместе с тем Рождество — пора мира, добра и согласия, и я дам тебе хороший совет: ты поступишь правильно, если не будешь затрагивать тему возможной новой войны, пока гостишь в «Гриндли-Холле». Каролин тоже не желает об этом слушать, так что я держу свои мысли при себе.

Страусы, подумал Хэл. Ничего не изменилось. Вот почему он отсюда бежал — беспокойный, неоперившийся птенец, полный надежд и ожиданий. Уплыл на другой конец света, в страну, не разодранную войной и классовыми разногласиями.

— Тебе понравится Аликс, — неожиданно добавил сэр Генри. — Жизнь была к ней не очень ласкова, но если кто-нибудь из нас является человеком нового времени, то это она. И в работе преуспевает, — с гордостью произнес он. — Зарабатывает пять фунтов в неделю.

— Разве она в этом нуждается? — удивился Хэл, ведь никому из Ричардсонов, в особенности женщинам, нет необходимости зарабатывать себе на жизнь.

— Она так решила. Несмотря на то что у нее есть собственные деньги — от моей сестры; та оставила значительное состояние, поделив его между детьми Невилла. Невилл был ее любимцем. А у Сола нет детей.

Что, вероятно, огорчает Джейн Ричардсон, которая наверняка хотела бы иметь детей. Сколько лет ей сейчас? Она примерно его возраста. Надо бы ее увидеть.

— Сол и Джейн приезжают сегодня на машине, они должны быть к обеду. Все съезжаются, Хэл, — все, кто еще жив. Я рад нынешним морозам, тому, что озеро замерзло: кто знает, где мы все будем через год или два?

— Вы ожидаете войны так скоро?

— Да. Если повезет — в пределах десятилетия, а если нет — через пару лет.

— Время торговаться о мире?

— Время перевооружаться, — ответил сэр Генри, который всегда был реалистом.

Джейн отказалась спускаться к завтраку. Сол был расстроен и раздражен.

— Ты же знаешь, мама не любит, когда мы просим подать завтрак в постель.

— Если не хочешь попросить Чард принести мне поднос, я вполне обойдусь и без завтрака.

— Это еще больше ее разозлит! — воскликнул Сол.

Джейн закутала плечи халатом и разгладила на коленях одеяло.

— Ее гнев или неодобрение — твоя забота. Для меня это — предмет, не имеющий ни малейшего значения. В любом случае я почти не завтракаю и, что бы ты ни говорил, не собираюсь спускаться в столовую, похожую на мавзолей, ради того, чтобы увидеть буфет, уставленный серебряными блюдами с неудобоваримой едой.

— Если ты собираешься выйти на лед, то нуждаешься в плотном завтраке.

— Я не собираюсь.

Снег и лед не привлекали Джейн. Внутри ее и без того было достаточно льда, чтобы не интересоваться тем, который на озере. Она росла в западной части страны и не привыкла к ежегодным морозам и зимнему спорту, являющимися неотъемлемой частью жизни Сола. Джейн никогда не ездила в Швейцарию, не каталась на лыжах, на коньках, и ей отчетливо помнилось, как маленькой девочкой она вывалилась из саней, и еще — как однажды выпал снег и лежал толстым слоем на улочках и по склонам невысоких пологих холмов ее родного края.

Самыми любимыми месяцами в году у нее всегда были летние: теннис на упругой зеленой лужайке, катание верхом по сельской дороге, прогулки с собаками по узким деревенским тропинкам. Не для Джейн эта гнетущая, промозглая зимняя пустыня, стерильная в своей белизне — такая же стерильная, как и она сама.

Послышался стук в дверь, и в комнату вошла ее горничная Чард с подносом. Поставив его на колени Джейн, она расторопно собрала одежду, снятую хозяйкой накануне, спросила, не требуется ли что еще, и удалилась.

Джейн откинулась на подушки, улыбаясь своим мыслям. Свекровь терпеть не могла, когда она привозила в «Уинкрэг» свою горничную. Каролин считала, что члены семьи должны обходиться имеющейся в доме челядью. Но Джейн не любила, чтобы за ней ухаживала посторонняя девушка.

— Она не будет посторонней, — всякий раз спорил с ней Сол. — За тобой станет ухаживать Фиби, а она не чужая, ты знаешь ее много лет.

— Все и вся в «Уинкрэге» постороннее.

Джейн отпила немного кофе. Хоть он-то в «Уинкрэге» хороший. Это одно из домашних правил ее свекра: кофе должен быть крепким и умело сваренным. Кофейные зерна он заказывал в Лондоне и следил, чтобы их надлежащим образом мололи в специальной машине, которую он приобрел в Италии.

Джейн съела ломтик поджаренного хлеба, отодвинула поднос в сторону и встала с постели. В комнате было необычайно светло: это означало еще один морозный безоблачный день, когда яркие отблески света от снега и льда косыми лучами проникают в каждое окно. Джейн взяла с туалетного столика портсигар и вытащила сигарету. Вставила ее в мундштук, прикурила и глубоко затянулась, откинув голову назад и выпуская дым через ноздри.

Она чувствовала себя разбитой и вялой. Снотворные пилюли, что дал ей доктор Барбер, оказались слишком сильными. Она выпила на ночь всего полтаблетки. Попади она в Новый Свет, могла бы пристраститься к эликсиру счастья Хаксли[28]. Как он его называл? Сома. Пилюли, помогающие спать ночью, пилюли для снятия острой дневной боли. Джейн полуприкрыла глаза, не желая видеть еще один пустой, бессмысленный день. Она точно знала, как будут отстукивать минуты.

Сол после завтрака пойдет к матери — неизменный ритуал при его визитах в «Уинкрэг». Каролин будет задавать вопросы, желая знать все о его карьере, коллегах, планах правительства и отношении к тому или иному предмету. Сол, как усердный школьник, горящий желанием угодить строгому учителю, станет это выкладывать, страстно желая заслужить одобрение матери.

— Никогда не выходи замуж за младшего сына, — поучала Джейн ее мать. — Если влюбишься в младшего, попроси познакомить тебя с его старшим братом.

— А если старший уже женат, мама?

— Попытай счастья где-нибудь в ином месте. Один мужчина мало чем отличается от другого в том, что касается брака. Если он обходителен и при деньгах, ты будешь счастлива. Счастье женщины связано с домом, семьей и светской жизнью, муж не так важен, как, похоже, вы, молодые девушки, воображаете.

Матери следовало бы прилагать больше усилий, дабы уберечь ее и от средних сыновей. От такого, например, как Сол, у которого имелся старший брат — предмет всеобщего восхищения, и залихватский младший, а в результате — пожизненный комплекс неполноценности.

По иронии судьбы Сол теперь остался единственным уцелевшим из братьев. Он занял место и старшего, и младшего, был тем, на ком сосредоточились надежды матери; тем, к кому отец относился как к единственному сыну. Да, они вели себя так, но при этом знали, что ему никогда не стать чем-то большим, чем тенью погибших братьев.

Сол, надо отдать ему должное, искренне горевал о Невилле, когда тот погиб в горах Южной Америки, он любил брата и с младенчества смотрел на него снизу вверх. Джейн не знала, как он отреагировал на смерть Джека в 1917 году. Много случалось смертей в то страшное время, и Сол стоял лицом к лицу со своей собственной, ведь он тоже был там, во Франции, среди ужасов войны. Просто игра случая, что выжил он, а не Джек.

Странно, что сейчас, спустя годы, Джейн не могла воспроизвести в себе ту ужасную боль и чувство утраты, которые переполняли ее, когда она узнала о гибели Джека. Ее жизнь сложилась бы совсем иначе, если бы именно Джек вернулся из окопов. Они могли бы пожениться, иметь детей, быть счастливы…

Джейн погасила окурок, вдавив его в фарфоровую вазочку на туалетном столике. Слуги Каролин не ставили пепельниц в спальнях: свекровь не одобряла, когда люди курили у нее в верхних комнатах. Рука Джейн дрожала.

Он женился бы на ней? Джек? Нет, конечно. Он не захотел бы на ней жениться. Если бы она рассказала ему о ребенке, которого носит, о его ребенке, он ударил бы ее, отрекся от отцовства, отправил бы ее к женщине, чтобы та помогла избавиться от ребенка. А то и сам попытался бы вышибить из него жизнь.