Про колокол Бим - Кондратова Наталия - Страница 1

• 1/3
• Следующая

Настя и Никита вышли с родителями из храма, держа в руках красные прутики вербы.

— Они похожи на крошечных белых совят, — Никита осторожно погладил вербную почку.

— И ещё на пушистые сны, — сказала Настя. — Да нет же! Это молитвы! Это маленькие наши молитвы такие, они потом вырастут и расцветут!

— Сны и молитвы… — мама улыбнулась, глядя на пухлые почки. — Ты очень красиво сказала…

Воздух — утренний, родниковый — вдруг наполнился медным боем колоколов.

— Ого! Как они громыхают! — удивился Никита.

Все посмотрели на колокольню.

— Глядите! — закричала Настя. — Там целая колокольная семья! Колокольня — их домик!

— Точно, — засмеялся папа. — Совсем как в той сказке…

— В какой?!

— А вот послушайте…

На одной очень высокой колокольне, которая вместе с храмом стояла на живописном берегу реки Волги, жила-была дружная семья колоколов. Папа — солидный сорокапудовый колокол, и звали его Бум-бум. Мама — колокол хотя и поменьше, но тоже весила немало, целых двадцать пять пудов. Маму звали Бам-бам. Старшего сына звали Бом-бом, он весил семь с половиной пудов. Старшую дочь звали Бем-бем, она весила три пуда. А её младшего брата звали Бим-бим, и он весил один пуд, то есть шестнадцать килограммов. А были и совсем малыши, по несколько килограммов веса: Динь и Дилинь. Надо заметить, что для праздничного звона и эти малыши не были лишними. Да разве может кто-то в большой дружной семье быть лишним! Папа-колокол, конечно, трудился больше всех. Начинал он всегда первым, и долго его могучий бас разносился над волжскими просторами: «Бум-бум…» Затем как бы робко ему начинала вторить мама-колокол: «Бам-бам…» Подхватывали звон старшие братья и сёстры. И сразу же начинали весёлый перезвон малыши Динь и Дилинь, которые просто заливались неудержимым звонким и весёлым смехом: «Диньдилинь, динь-дилинь!»

«Бум-бум, бам-бам, бом-бом, бем-бем, бим-бим!» и несмолкаемое «динь-дилинь, динь-дилинь!» Так было здорово и радостно, и вся семья была счастлива.

Бим-бим был очень мечтательным ребёнком. По целым дням с высокой колокольни он наблюдал, как по Волге шли пассажирские пароходы и буксиры, которые тянули за собой огромные баржи, гружённые углем, или хлебом, или лесом. На носу пароходов и буксиров висели сверкавшие начищенной медью колокола.

— Что это за колокола? — спрашивал он у отца.

— Это корабельные рынды, сынок. Почти что наши родственники.

— Как бы я хотел быть рындой, — вздыхал грустно Бим-бим, — тогда бы я плавал по разным странам и много бы всего навидался.

— Быть церковным колоколом очень почётно, — говорила мама-колокол. — Ведь мы зовём людей на молитву, а значит, мы служим Богу. А выше этого служения ничего нет на земле.

— Мне уже наскучило это служение, — бурчал Бим-бим, — каждый раз одно и то же. А там, на кораблях, люди танцуют и веселятся. Там жизнь интересней, чем здесь на колокольне.

— Как это — одно и то же? — возмущался отец. — Звон у нас всё время разный, для каждого случая особый. На большой праздник — малиновый перезвон. Великим постом — другой звон. На свадьбу — тоже особый звон. Встречаем архиерея — и тут своя премудрость. А на похороны — там заупокойный перебор идёт. Звон — это наша молитва Богу. Если её исполнять с душою и сердцем, то она никогда наскучить не может.

Но Бим-бим слушал отца вполуха и продолжал мечтать о том, чтобы стать корабельною рындою.

Недалеко от храма был причал, и Бим-бим сумел познакомиться с одним корабельным колоколом Рындой. Он хвастал, что спускается по Волге до самой Астрахани и даже бывал в Каспийском море. А вверх по Волге он доходил до самой Твери.

— Что ты там видел? — с завистью спрашивал Бим-бим.

— Чего я только не видал на своем веку, — хвастливо говорил Рында, — всего и не перескажешь. — На самом же деле он был ещё очень молод и служил на пароходе первый год, но воображал себя заправским морским волком.

Как-то раз, проплывая мимо храма, Рында прокричал Бим-биму:

— Послушай, Бим, новости. В стране произошла революция. Наступила свобода. Храмы закрываются, и религия отменяется.

Бим-бим очень обрадовался этому известию и даже закричал:

— Ура! Теперь я смогу стать рындой?

— Конечно, ты теперь можешь стать кем угодно. Теперь каждый честный колокол должен стать рындой.

— Сын мой, — сказал колокол-отец, — мне больно слышать от тебя такие слова. Какая свобода тебе нужна? Разве ты сейчас не свободен?

— Какая же это свобода, когда я не могу звонить в то время, когда я сам хочу и как хочу, — негодовал Бим-бим.

— Это, сынок, не свобода, а произвол. Если все колокола будут звонить, когда захотят и как захотят, такой звон будет никому не нужен. Это будет уже не молитва, а беснование безумцев.

— Не слушай отца, — кричал Рында, — он отсталый и невежественный колокол и ничего не понимает в свободе.

Вскоре на церковь повесили замок и в колокола звонить перестали.

— Вот тебе, сынок, и свобода, — ворчал отец, — виси себе на свободе никому не нужный.

Бим-биму такая свобода тоже не понравилась, но он с затаённой надеждою ждал, что вскоре за ним придут и отнесут на корабль.

Прошло несколько лет, и вдруг колокола услышали скрип ступенек на колокольне. Они очень обрадовались, думая, что идут звонить.

— Наконец-то вспомнили о Боге, — вздохнула облегчённо мама-колокол. — Да и не могло быть по-другому, без Бога жить нельзя.

На колокольню поднялось сразу несколько человек. Колокола увидели, что это не церковные люди. Они не осеняли себя крестным знамением. Двое из них даже курили папиросы, чего никогда бы не позволили себе верующие. Люди стали обмерять колокола. Один сказал:

— Эти самые большие колокола будем сбрасывать прямо с колокольни.

— Они так разобьются, — сказал второй человек.

— Ну и пусть себе бьются, — ответил первый, — всё равно их отправлять на переплавку.

И тут колокола поняли, какая ужасная участь их ждёт, и заплакали.

Люди соорудили деревянный настил, спустили на него колокол-папу. Папа-колокол молча упирался, но его всё равно постепенно продвигали к краю колокольни. Когда колокол-отец почувствовал, что ему больше не удержаться, он успел крикнуть:

— Прощайте, мои родные, сейчас вы в последний раз услышите мой звон…

Договорить он не успел и полетел вниз с колокольни. «Бум!» — раздалось внизу от удара огромного колокола о землю. И земля, и колокольня содрогнулись от этого могучего гула.

— Прощайте, дети, — сказала, заливаясь слезами, колокол-мать. — Вы знаете, как я вас всех люблю. Может быть, эти изверги пощадят хотя бы вас, деток моих. Самой же мне хочется быть рядом с поверженным супругом. Потому смерти я не страшусь.

• 1/3
• Следующая